— Госпожа Ларина, именно партнер должен заботиться о том, чтобы вы всегда шли в нужную сторону и не упали, перепутав шаги. В этом заключается его ведущая роль. Разве вам не объяснили этого на факультативе?

— Полагаю, не хотели пугать наших мальчиков.

— И что, Нот тоже не объяснил вам этого во время вашего танца? Сейчас направо, — быстро подсказал он, крепче сжав мою руку, чтобы не дать повернуться налево. Мне удалось быстро сориентироваться. — О чем же вы с ним разговаривали?

Почему-то этот вопрос показался мне забавным. Наверное, выпитое вино, атмосфера праздника и четвертый танец подряд все-таки вскружили мне голову. Я решила немного подразнить преподавателя:

— О, мы говорили о более интересных вещах, нежели бальный этикет. Профессор Нот вообще очень интересный собеседник. Не замечали?

Норман не успел ответить: мы на несколько секунд образовали маленькие хороводы, объединившись с соседней парой, а потом на несколько движений поменялись партнерами. И только когда я снова вернулась в руки Нормана, он продолжил с того же места:

— Поверю вам на слово, госпожа Ларина, потому что сам не замечал.

— Каждый раз, когда вы так называете меня, я внутренне вздрагиваю, — призналась я. Мне очень давно хотелось это сказать, но до сих пор поправлять его казалось мне неудобным.

— Почему?

— Потому что я не привыкла к такому обращению, — пожав плечами, пояснила я. — Оно у нас не очень в ходу. Обычно меня называют просто Ларина, или Татьяна, или Таня. На худой конец, Татьяна Владимировна. Но не госпожа Ларина...

— Какое же обращение к себе вы считаете наиболее комфортным? — поинтересовался он, но танец вновь разлучил нас на несколько движений. За это я невзлюбила его еще больше.

— Просто Ларина? — предложила я, когда мы снова сошлись.

— Не пойдет. Так я называю вас, когда зол. Если я буду называть вас так всегда, вы не сможете почувствовать разницу.

— О, поверьте, я ее почувствую, — я против воли рассмеялась, но тут же оборвала себя, возвращаясь к наигранно светскому тону, которого мы придерживались до сих пор. — Тогда Таня. Вас устроит?

— Таня, — повторил он, словно пробуя имя на вкус, хотя вообще-то уже называл меня так, пусть всего один раз и очень давно. — Договорились. Я могу понять ваши чувства. Правда, я, наоборот, вздрагиваю, когда меня называют по имени.

— Ян? — переспросила я. — Вам оно не нравится?

— А оно может нравиться? — он удивился.

— Мне оно нравится, — честно сказала я, хотя от подобного поворота разговора у меня сильнее забилось сердце. — Оно лаконичное и сильное. По-моему, вам оно очень подходит.

Он удивленно приподнял бровь, как будто никак не ожидал такой оценки.

— К сожалению, не могу предложить вам называть меня просто Яном, — сдержанно ответил он, останавливаясь. — Правила Орты строги на этот счет и требуют, чтобы вы обращались ко мне «профессор Норман».

— Почему вы остановились?

Он усмехнулся и слегка поклонился мне.

— Потому что танец закончился, — констатировал он очевидный факт.

А я и не заметила, как музыка стихла. Он снова протянул мне руку, собираясь отвести на место. Руку я подала, но удержала его.

— Но ведь сейчас начнется следующий? — услышала я собственный голос. Откуда только взялась эта отчаянная смелость? — Разве мы не можем продолжить? Или это тоже будет выглядеть некрасиво?

Он окинул меня внимательным взглядом и вдруг тихо сообщил:

— Таня, я должен вас предупредить. Я преподаю в Орте одиннадцатый год и ни разу не приглашал на балах студенток. Если мы будем танцевать два раза подряд, вам, вероятнее всего, придется выслушать нравоучения от ректора и куратора о том, что стоит держаться от меня подальше.

— Я это как-нибудь переживу. Или вам тоже придется выслушать лекцию?

— Уж я-то точно это переживу, — усмехнулся он и внезапно шагнул ближе, обнимая одной рукой за талию.

Мое сердце выполнило немыслимый кульбит, а по телу пробежала дрожь. К счастью, уже зазвучала музыка и я опознала в ней местный вариант вальса. Положив одну руку Норману на плечо, другую я вложила в его ладонь. Замерев на секунду, мы заскользили по залу в знакомом мне еще с детства ритме: раз-два-три, раз-два-три, раз- два-три... Я старалась унять дрожь и волнение. Так близко друг к другу мы были только один раз: когда он обнял меня во время моей недавней истерики. Сейчас все ощущалось иначе, но едва уловимый аромат мяты и цитруса я снова почувствовала. Отчаянно захотелось, чтобы вместо вальса включили обычный медленный танец моего мира, под который можно просто обняться и топтаться на одном месте. Тогда бы я могла положить голову ему на плечо, закрыть глаза и...

— Вы великолепно танцуете, профессор Норман, — сказала я, просто чтобы не молчать и отвлечься от этих мыслей. — Рада, что вы сделали для меня исключение из своего правила не танцевать со студентками.

— У меня нет такого правила, — невозмутимо возразил он, поглядывая на меня со смешинками в глазах. Подозреваю, он заметил мое смятение в начале танца. Вполне вероятно, он читал на моем лице и все последовавшие за этим мысли. — Просто раньше у меня не возникало такого желания.

— Тем более приятно.

Хорошо, что мы поговорили в тот раз и Норман меня успокоил. Даже думать не хотелось, как бы я чувствовала себя сейчас, если бы слова Ротта все еще висели надо мной. Всплывший в памяти разговор внезапно натолкнул меня на неожиданную догадку.

— Скажите, профессор, — как бы между прочим поинтересовалась я, — вы же хорошо знаете моих родителей? Он нахмурился, лицо его выражало полное недоумение и непонимание.

— Не имел чести их встречать. С чего вы это взяли?

Я пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась.

— Простите. Импровизированная провокация. Мне вдруг пришло в голову, что, если вы какой-то их старый друг с прежних времен, это объяснило бы ваш интерес ко мне.

По его губам скользнула незнакомая усмешка. Обычно он улыбался иначе. Я поразилась тому, что знаю о нем подобные мелочи.

— Мой интерес к вам, — ответил он после недолгой паузы, — объясняется гораздо проще и банальней.

— И как именно?

— Не думаю, что об этом уместно говорить здесь и сейчас.

Я прищурилась, изображая подозрительность и продолжая улыбаться ему.

— Какая загадочность! Может быть, вы в меня влюбились?

Не знаю, с чего я ляпнула это. Местное вино оказывало на меня более губительное воздействие, нежели обычное, раз я вела такие провокационные разговоры с преподавателем. Или я просто хотела его смутить? Как бы там ни было, мне это не удалось. Норман склонил голову набок и задумчиво протянул:

— Может быть, и влюбился.

Я все-таки наступила ему на ботинок, сбившись с ритма, запуталась в собственных ногах и наверняка грохнулась бы. Если бы Норман не приподнял меня над землей, прижимая к себе, и не дал бы время прийти в себя и заново поймать ритм. Со стороны едва ли кто-то что-то заметил.

— Спокойно, Таня, — рассмеялся он. — Может быть, и не влюбился. Не надо сразу падать в обморок.

— Простите, — пробормотала я, понимая, что уже покраснела как рак. Будет мне наука в будущем: то, что срабатывает с юными мальчиками, совсем иначе влияет на взрослых мужчин. Хотела смутить его, а смутила себя. — Я говорю какие-то глупости.

Он перестал смеяться, даже улыбка пропала с лица. Взгляд тоже изменился, стал похож на тот, которым он одарил меня, когда я вошла. Он пронизывал насквозь и заставлял холодок бежать по позвоночнику. В нем чувствовалось желание то ли что-то сказать, то ли сделать, но Норман так ничего и не ответил. Вскоре музыка снова стихла. Мы замерли, но еще целых две секунды он не выпускал меня из своих объятий, глядя мне в глаза. На одно короткое мгновение мне показалось, что он сейчас возьмет и назло общественной морали поцелует меня прямо тут, посреди зала, на глазах у всех, не спрашивая моего разрешения. Или мне просто отчаянно захотелось, чтобы он так сделал? Однако иллюзия мгновенно растаяла, когда он все-таки отстранился и на этот раз все же отвел меня обратно к столу с напитками.