Они только недовольно шарахались в стороны, когда он пробегал мимо, даже не приглядываясь к нему.

А если б кому-то и вздумалось приглядеться — ничего особенного в глаза бы не бросилось.

Парень как парень. Ну, шатен. Довольно высокий, примерно метр восемьдесят пять. Из особых примет — разве что усы… Да мало ли их таких, усатых.

А РУОПовцы с собакой уже неслись по его следу.

— Разойдись, опасно! — кричали они, и народ испуганно освобождал им путь.

Грачев не останавливался, и теперь уже прохожие провожали его внимательными, недобрыми взглядами. И, наверное, его темные усы уже казались им зловещими.

Но вот и высветились огромные стекла «Детского мира». Сколько раз они заходили сюда с Катей и Ванечкой.

Ванечка! Как же Ванечка?

Но надо было сейчас думать о спасении собственной жизни, и Грачев нырнул в сутолоку магазина.

Коляски, игрушки, пинетки, пеленки…

Все мелькало, все смешивалось. Продавцы, покупатели, взрослые, дети… Не больно-то здесь разбежишься. Успеть бы протиснуться.

Сергей оглянулся. Следом за ним ворвался краснощекий РУОПовец. Правда, теперь, после падения и пробежки, он уже таким самоуверенным не выглядел.

Вокруг краснощекого возникло замешательство: кто-то в страхе отпрянул, отшатнулся — а это в толчее вызывает цепную реакцию толчков. Кто-то, наоборот, пытался поглазеть на преследователя, подтягивался к нему поближе. В основном, это были, конечно, пацаны.

Один — маленький, серьезный — схватился за блестящий ствол автомата:

— Дядь, это настоящий? Он на батарейках? Ма! Я тоже такой хочу.

— Хорошо, хорошо, деточка, купим, — оттаскивала его бледная мама.

Короче, оперативник попал в людскую пробку.

— Разойдись! — пытался скомандовать он, как делал это на улице.

Не тут-то было. Покупатели, может, и послушались бы его, да расходиться в узких проходах между прилавками было попросту некуда.

Все это было на руку Сергею. Он уже проталкивался к центру зала, боясь сделать лишнее резкое движение, чтобы не переключить всеобщее внимание с РУОПовца на себя.

Шагнул к прилавку с игрушками. Стараясь унять учащенное дыхание, попросил продавщицу:

— Покажите вон ту маску, пожалуйста. Резиновую. С клыками.

Девица смерила его оценивающим взглядом.

— Маску? Она дорогая.

— Ничего. Покажите.

Она нехотя подала ему маску, и Сергей натянул на себя резиновую личину страшилища.

Не удержался — глянул через плечо.

Сквозь прорези маски увидел: краснощекий уже совсем рядом.

Приблизился. Посмотрел на Сергея едва ли не в упор, но не узнал: был зациклен на поисках усатого, а клыкастые его не интересовали. А может, продавщица отвлекла. Кокетливо улыбнулась красавцу в серой форме и спросила:

— Что-нибудь желаете?

— Служба! — бросил тот на ходу и удалился от прилавка, коснувшись рукавом пуховика Сергея.

— Вот это мужчина! — мечтательно протянула девушка, провожая его взглядом.

Сергей перевел дух: кажется, пронесло.

— Ну что, будете брать маску?

— Нет, спасибо. Она и вправду дорогая.

Девушка хихикнула.

— А зря. Вам идет.

— Благодарю за комплимент.

Сергей двинулся ко второму выходу из «Детского мира», но…

«Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела», — как прав был отец, частенько повторявший эту поговорку.

Во вторую дверь — как раз ту, к которой направлялся Грачев, — входил гигант, приятель краснощекого. Он был с овчаркой.

Тут уж началась полнейшая кутерьма. Пес выглядел свирепо и рвался с поводка в гущу толпы. Покупатели зароптали:

— Совсем оборзели!

— Куда без намордника?

— Здесь дети, а не зоопарк!

А маленькая девчонка, очень, видно, смелая, подскочила к собаке и крикнула ей в самое ухо:

— Гав-гав!

Оперативник растерялся: сражаться с бандитами — одно дело, а с младенцами — совсем другое.

Сергея притиснули к стенду с косметикой. Он сжался, с ужасом ожидая, что животное учует его запах.

Овчарка и правда сделала рывок в его сторону. Но это движение так напугало всех окружающих, что люди дружно шарахнулись от животного и… стеклянный стенд рухнул. С десяток фигурных флаконов разбилось.

По магазину пополз одуряющий аромат «Тройного одеколона», смешанного с «Шанелью» и «Красной Москвой».

Овчарка завертела головой. Такой пытки ее тонкий нюх вынести не мог.

Гигант умолял уже, а не командовал:

— Искать! Искать!

Собака послушалась, но искать решила подальше от ударной волны ароматов.

Перед Сергеем мелькнул ее хвост.

Животное было умным и хорошо выдрессированным. Оно метнулось к прилавку с игрушками, где Грачев находился минуту назад.

Маска, которую беглец примерял, еще лежала на прилавке. Овчарка схватила клыкастую личину своими — отнюдь не резиновыми — клыками и принялась яростно ее трепать.

Гигант что-то спрашивал у продавщицы, та что-то отвечала, улыбаясь ему еще завлекательнее, чем его товарищу.

Сергей присел на корточки. В донышках разбившихся флаконов еще плескались остатки пахучей парфюмерии. И Сергей, стараясь не порезаться, схватил склянку и сжал ее в ладони. Потом провел ладонью по брюкам, пуховику и даже ботинкам. Ни одна собака теперь не опознает его по запаху.

За поваленным стендом была дверь в подсобку. Туда он и нырнул.

— Посторонним вход запрещен! — преградила ему путь кладовщица.

— Скорее! — Сергей махнул рукой в сторону торгового зала. — Там стенд рухнул, столько товару побилось!

Женщина ахнула и понеслась подсчитывать убытки.

Сергей выскользнул через служебный вход и оказался во дворе.

— Стой!

— Держи!

— Куда он!

— Вроде сюда!

— Дом окружайте, двор!

— Тут много выходов, черт!

— Неужели проворонили, мать твою!

Крики преследователей и собачий лай то отдалялись, то приближались.

Сергей петлял по двору, как уходящий от погони заяц. То прижимался к толстому стволу старой липы, то приседал за изогнутой спинкой скамейки…

Хорошо, что была поздняя осень, и темнело рано. При свете дня его попытка спастись была бы обречена на неудачу.

А так — еще поглядим, кто кого.

— Вон он, левее бери!

— Охренел? Это не он.

— Обходим…

— Стой, стрелять буду!

Коробка двора эхом отражает голоса, и порой непонятно, с какой стороны они доносятся.

Но вот — другие звуки, уже знакомые, тоже повторенные и умноженные стенами домов. Будто камнепад в горах.

Стреляют. Двор безлюден, и РУОП решил стрелять. Но, похоже, палят наугад.

Сергей нырнул в первый попавшийся подъезд. Повезло: подъезд оказался сквозным.

Он выскочил на улицу, в шумный привокзальный район. Совсем недалеко от того места, где покупал хрусталь.

Погоня унеслась вдаль.

Можно, кажется, вздохнуть с облегчением.

По телу разливалось блаженство: такая легкость, которую сравнить можно только с невесомостью. Все кончилось, кошмар остался позади.

РУОПовцы даже не знают, кого им искать. Разве это достаточные приметы — молодой человек, темноволосый, с усами? Тем более что усы можно сбрить за пять минут.

Итак, он, Сергей Грачев, может чувствовать себя в безопасности и свободным.

Но эта легкость… Откуда эта необыкновенная легкость? Было в ней что-то подозрительное.

Боже! А сумка-то! Он привык ощущать на плече ремень сумки. Но ни ремня, ни сумки не было. Вот она откуда — легкость.

Сумку с хрусталем он оставил там, где погибла Катя, на краешке ее стола. А в ней, кроме хрустального свадебного подарка, аккуратно лежат в боковом кармашке его документы; паспорт и служебное удостоверение сотрудника НИИ биоэнергетики.

Фактически, он сам преподнес следственным органам свои данные. На блюдечке с голубой каемочкой. Нет, не Кате он сделал подарок, а тем, кто будет отныне охотиться за ним.