После этой фразы Алексей вновь поник головой и прикоснулся рукой ко лбу.

- Что? – Не то укор не то сочувствие таилось во фразе пилота – нельзя было распознать по голосу, но в нем явно проснулись эмоции – настоящие человеческие эмоции.

- Просто я никогда не смотрел на себя со стороны…, - начал Алексей, не сводя глаз с маленького светящегося пятнышка на полу, - то есть, пытался, но не с такой большой высоты. – Обида захлестывала его целиком, и даже говорить было трудно – и это был даже не стыд за варварское нападение землян, а нечто более сложное, что нельзя было загладить ничем. – Почему мы люди? – Изрек он, в конце концов, подведя этой фразой итог своих метаний.

- Не думай об этом. – В словах пилота таилась ненавязчивая поддержка, с прежней опаской, все более переходящей в сочувствие, он обращался к Алексею.

Возникшая на этом пауза продлилась целую минуту.

“Открыться ему? Может быть, так ему станет легче? Он больше не будет обращать лицо к полу. Но ведь он землянин…, убийца. Но вдруг он не такой, как другие? Ведь все они индивидуальны, как и мы”.

- Хочется сказать…, - Алексей прервал его размышления, - я с детства мечтал о том, чтобы меня забрали инопланетяне, – он слегка приподнял голову и сомкнул ладони у переносицы, по-прежнему глядя на пол, - я смотрел на звездное небо и представлял, какой может быть жизнь на других планетах. У вас, наверное, любой турист может подняться в космос на своем звездолете. Я мечтал стать космонавтом, чтобы стать немного ближе к ним…, - он перестал напрягаться и думать о неисправимом, его мысли ушли туда, где было всегда легко и уютно – в юность под открытым небом, - то есть, ближе к звездам. – Руки его сложились у живота, взгляд немного посветлел. – Похоже, моя мечта сбылась…, - он обвел взглядом купол отсека и вновь вернулся к своим мыслям, - я должен быть счастлив. – Но счастья не было в его глазах, они потускнели, стоило ему вернуться от воспоминаний к бытию: друзья его погибли, а сам он чувствовал себя ничтожеством вместе со всей своей расой.

Алексей замолчал, он не ждал ответа от инопланетянина, но, возможно, был бы немного счастлив услышать хотя бы одно доброе слово в благодарность за откровение. Пилот все так же неумолимо молчал. Алексей скользил взглядом по контуру его силуэта; инопланетянин поднял правую руку и прикоснулся к своему подбородку.

“Что это? – Скользнуло у Алексея в голове. – Он собирается снять шлем?” – Черная перчатка из рифленой материи прокралась по шее, маска издала тихий щелчок и высоко пискнула, словно выключенный кинескоп, черные контакты около позвоночника разомкнулись, синий свет колец вокруг глазков на шлеме сменился красным, шлем отделился и приподнялся над скафандром.

Алексей не мог сдержать волнения, наблюдая за ним, частое биение сердца переходило в мышечную тряску, дыхание в момент перехватило так, что он начал захлебываться воздухом – волнение было ни с чем не сравнимо, даже под смертоносной лазерной атакой он не испытывал подобного. Пилот поднимал шлем медленно, слегка приклонив голову, ничуть не обнажая лица. Первым, что повергло Алексея в трепет, были распустившиеся из-под шлема каштановые пряди волос, чем-то похожие на африканские дрэды, но более строгой формы, тонкие и длинные с отчетливо заостренными концами. Затем он заметил, что эти пряди были разной длины – по бокам свисали до плеч, а ближе к лицу становились короче. Удивительно, как это пышное творение из человеческих волос сохраняло свою форму под компактной маской пилота.

Стук из груди, казалось, отдавался от стен, шлем опустился вниз, веки медленно поднялись, и взор исподлобья поразил Алексея прямо в сердце. Блеск радужки, светящейся пурпуром, ослепил его в один миг и притом намертво приковал его взгляд, и ничего вокруг не было видно ему, кроме этих глаз. Это лицо было прекрасным, сколь угодно поэтичное сравнение не могло бы описать по достоинству его вселенской красоты, четкий очерк черных, как смоль, бровей на гладко натянутой коже и столь же черные лучики ресниц выделяли контрастом пурпурный свет зрачков на безупречной белизне глазных яблок, две длинные, очень тонкие и аккуратные пряди волос, похожие на усики, нависали над глазами, придавая этому пленительному взгляду еще больше загадочности. Аккуратный изгиб носа, румяные, подтянутые щеки, округлый подбородок и отчерченные пестро-темным контуром полненькие губы излучали свежесть каждой клеткой.

Алексей не мог сказать ни слова, это был тот единственный на всю жизнь случай, когда дар речи пропадает от одного лишь взмаха ресниц. “Боже мой. Она человек… И она прекрасна”. – Она смотрела в его завороженные глаза, и взгляд ее легчал понемногу, брови приподнимались, мышца на подбородке чуть-чуть поджималась, припухляя губы.

- У тебя есть имя? – Невероятной красоты голос в своей внезапности окончательно сбил землянина с толку. Он не мог ни говорить, ни двигаться, похожий голос, высокий, сладкий и спокойный, немного строгий и оттого еще более красивый, он слышал на Земле только в любимой песне, которая будоражила его сердце каждый раз. – Что с тобой? Забыл свой родной язык? – Она говорила на русском, который выучила за пятнадцать минут с помощью бортового компьютера. Ошеломленный взгляд землянина показался ей забавным, и улыбка впервые за долгое время озарила ее лицо. – Как мне тебя называть?

Алексей, наконец-то, принял ее слова, ответить на этот вопрос оказалось не так уж просто, он начал метаться, выбирая из трех имен.

- Алексей – это мое имя.

- Алексей? – Переспросила она.

- Да, правильно, - с улыбкой ответил он. Этим именем его называли только близкие родственники, и слышать его произносимым самым красивым голосом во вселенной было невыразимым наслаждением.

- Хиске Джей. – Произнесла она, чуть приподняв подбородок, с обязательной искоркой гордости в глазах. Алексей лишь покорно кивнул в ответ. – Можешь называть меня Джей.

- Очень приятно, Джей, - он отвечал, не отводя взора от ее прекрасных пурпурных глаз.

- Что такое? – Не ясно, почему, но ее это задело.

- Ничего, - поспешил оправдаться Алексей, - просто я никогда…, - тут он перевел дыхание и отвел взгляд, - никогда не видел глаз такого цвета.

Джей внимательно и серьезно следила за движением его суетного взгляда, тем самым невольно получая превосходство:

- Мне нужно переодеться.

После этой фразы Алексей вновь посмотрел на нее, но уже не увидел ее лица, Джей направилась в свою комнату. Быстро переступая по упругому подсвеченному полу, она чувствовала не то негодование не то дискомфорт от своего внезапного “обнажения”, но старалась не придавать этим мимолетным ощущениям значения. За всю свою жизнь она ни разу не встречала глаз карего цвета.

Алексей остался один в главном отсеке, в душе его творилось нечто необъяснимое, всего минуту назад что-то новое возникло в глубине его сознания и напрочь отвлекло его от всего прочего. Взор искал успокоения, бегая по гладким стенам, но отсутствие вида на звезды напрягало его и создавало легкое неудобство. “Как же быстро…”, - мелькнуло у него в голове, он начал направлять все силы на то, чтобы расслабиться, собраться и начать мыслить материально. И вдруг он понял, что не мог сидеть на месте, жажда двигаться и видеть звезды возникла, как всегда, ниоткуда, он отошел от кушетки и сделал пару быстрых шагов в сторону коридора, после чего развернулся, дошел до противоположной стены и развернулся вновь. После нескольких десятков суетных, хаотичных шагов по комнате он направился к кабине пилота. Она была шире главного отсека, но значительно меньше в длину и по форме напоминала шаровой сегмент, разрезанный пополам перпендикулярно основанию. Здесь было гораздо темнее и, казалось, еще тише, чем в других отсеках, но главное, на всю ширину передней стены простиралось лобовое окно космического корабля.

В комнате Джей, освещаемой мягким синим свечением стен и красноватым обрамлением иллюминатора, было так же тихо и свежо. В широкой нише для одежды, прямо на стене, были развешаны несколько костюмов – каждый на своей подвижной прямоугольной панели, их можно было перемещать и менять местами, как карты в колоде, оставляя ненужные в глубине стены. Она остановилась над кроватью, чтобы снять свои доспехи.