А Павел же сидел с нами рядом, сверкая лаком прюнелевых штиблет и в почти таком же, как у меня, новом щегольском костюме из нежнейшего габардина, срочно пошитым дворцовым портным по самой последней столичной моде. Правда с моими правками, вызвавшими поначалу неудовольствие старого портного, но небольшая настойчивость, проявленная мною в отстаивании своих идей, возымела действие. А уж полученный результат был выше всяких похвал. Бардин все время молчал, жадно впиваясь в городские улицы глазами и впитывая, как губка, окружающую картинку. Мы с Сашей парню старались не мешать, он словно отрешился от этого мира, напряженно думая о чем-то своем. Прибыв вскоре на место, наша охрана привычно рассредоточилась по сторонам, дежурно отсекая случайных, имевших несчастье гулять в это время по тротуару, людей, беря под свою охрану парадный вход в дом.

 Петр Алексеевич, вопреки обыкновению, был уже дома. Недавно плотно отобедав вместе с женой и детьми,  он сидел в своем кабинете у недавно установленной в квартере новой модели телеграфного радио, собираясь с последними мыслями. По доходившим до него последним слухам,  знакомые из контрразведки и его непосредственный начальник почему-то отвечать никак не пожелали,  многозначительно набрав в рот воды, в столице на балу была осуществлена попытка государственного переворота. Похоже успешно отбитая,  раз на третий день комендантский час в городах был отменен. Но раздававшиеся среди людей шепотки сообщали об многих погибших на балу. Так это или нет, в дежурных сводках не сообщалось. По их ведомству шла информация о найденных охранкой и убитых бомбистах, нагло атаковавших полицейские околотки столицы, вокзал и центральный телеграф, из-за чего случились перебои с подачей и приемом сообщений и среди людей поднялась паника. Неработающий который день телеграф запустил множество слухов. Что на фронтах творилось что-то непонятное. Что катайцы начали очередное свое наступление. И по тем же многочисленным тревожным слухам, ожидалось оное и с запада, что, впрочем, опровергалось, прочтенными на работе и присланными с Адмиралтейства и по линии его ведомства, текущими сводками. Также под вопросом была и новая, обещанная лично его величеством, служба. И хотя от обдумывания и переваривания услышанных на вечерах слухов ясности в голове коллежского  асессора больше не стало, мужчина крякнул с досады и решил доверять только фактам. А они сообщали, что военных и полиции на улицах-было немало. И все же, вечером, в это время мужчина ожидал у телеграфа весьма важное заявление. Прямо из Императорского дворца, анонс которого зычно выкрикивали на дорогах все встреченные им уличные мальчишки-газетчики.  Внезапно раздалась трель настойчиво звенящего входного звонка.

- Маланья, кого там нелегкая принесла? - асессор нетерпеливо выкрикнул в коридор, пошедшей встречать первой, горничной. Не услышав от нее ответа, мужчина повторил вопрос вновь и снова услышав в ответ тишину, решительно направился прямиком к входной двери. Из парадной выглянула его дочь Варвара, через открытую дверь которой, проходящий мимо по коридору Бардин, заметил супругу с младшеньким, которые сидя за столом, раскладывали карты и читали книгу. Наконец, добравшись до прихожей,  Петр Алексеевич открыл дверь:

-Маланья, что такое, я ж спрашиваю? Кто там?!

 Горничная, резко повернувшись к хозяину квартиры с выпученными глазами, отчего весьма удивила мужчину,  медленно, словно заикаясь, ответила, одновременно прижимаясь вплотную к стене. Явно давая мужчине больший обзор:

- Петр Алексеевич, а ...а это...к ...к вам...пришли.

 Вниманию коллежского асессора представились стоящие в дверях два крепких высоких бойца в зелено-красных кафтанах Лейб-Гвардии Преображенского полка с парострелами в закрытых кобурах.  Убедившись в безопасности, лейб-гвардейцы разом расступились, пропуская в прихожую новых гостей. Первым в квартиру медленно, словно смертельно усталый, вошел Павел. За которым в прихожую следом важно и степенно вошла ее высочество. Я же, галантно пропустив свою даму вперед, был замыкающим. Отчего то невысказанные мысли парня мне были сильно близки. И я бы тоже подписался бы первым, под каждым следом сейчас сказанным Павлом словом.

-Здравствуй, отец.  Я вернулся.