Сегодня Швака шел на побитие рекорда. И оба пятых класса почти в полном составе пришли посмотреть на состязание. Когда Санька появился на лестничной клетке перед чердачной дверью, Швака догнал уже до тридцати трех. Маленькая рыженькая жошка, сделанная из кусочка меха, отрезанного от старой шапки, и кусочка свинца, так и металась, так и металась от потолка к ноге. На это стоило посмотреть. Болельщики собрались не зря…

Тридцать четыре!

Тридцать пять!

Тридцать шесть!

Одной ногой!

Другой ногой!

Третьей ногой!

Четвертой!

Впрочем, третьей ноги Шваки не было, четвертой – тоже. Но создавалось впечатление, что у него много ног. Он ударял то левой, то правой, и жошка металась, как угорелая. А Швака вертел своей тыквообразной головой и, задыхаясь, считал: – Сто два!

– Сто три!

– Сто десять!

Леночка Весник смотрела за Швакой во все глаза. Санька подошел и стал рядом. Он всем своим видом показывал, что хочет помириться. Но Капелька презрительно передернула плечом, повернулась спиной и отошла на другое место. Санька этого не ожидал. Он почувствовал, как у него где-то в животе началось жжение, какое у него всегда появлялось, когда его сильно обижали.

Зебрик не мог оторвать глаз от жошки. Она подлетала к потолку – он задирал голову, она опускалась к ноге – он опускал голову. Но все-таки он заметил, что Санька уходит, и спросил:

– Сань, ты куда?

Но Санька ничего не ответил. Он с притворной веселостью бросил портфель в лестничный пролет и побежал вниз, стараясь добежать до первого этажа быстрее, чем упадут его книжки. Санька много раз это пробовал делать, и всегда неудачно. А сейчас с горя так бежал, что чуть не передогнал портфель.

Зебрик, обиженный, остался болеть. Все мальчишки из пятого «А» остались болеть. Все, кроме Саньки. Зебрик укоризненно посмотрел вслед. Убегал единственный человек, который мог во время соревнования подбодрить и дать несколько полезных советов. Санька в этой области не был виртуозом, но считался все же известным специалистом. Это он опроверг учителей и мам, которые говорили, что все играющие в жошку рано или поздно напрыгают себе грыжу. Многие ребята струсили. Тем более, что одного третьеклассника отправили с грыжей в больницу.

Санька достал медицинский справочник для фельдшеров и всем прочитал, отчего бывают грыжи. Потом он еще посоветовался с соседкой и сказал ребятам, что от игры в жошку укрепляются мускулы на ноге. Только и всего.

Вот какой нужный человек убегал.

4. «Граф Монте-Кристо»

На гладком школьном буме все еще сидела Сонька Козловская. Портфель с открытым замком валялся на земле. Позолоченная заходящим солнцем и взлохмаченная ветром Сонька казалась издали гордой и одинокой. На весь школьный двор она была одна. Она и еще – ветер… Он пытался вырвать книжки из открытого портфеля, налетал на акации, пригибал их к земле, а Козлик сидела на буме и спокойно болтала ногами.

Санька хотел пройти мимо.

– Э-э-э!..

Остановился… Заслонился ладонью от солнца.

– Чего?

В ответ прошелестели пожелтевшие акации, и на школьном дворе стало еще тише. Подкинул носком ботинка камешек, пошел дальше.

– Э-э-э!..

Остановился…

– Чего орешь?

Козлик спрыгнул с бума, подобрала портфель и вприпрыжку побежала к Саньке. Молча остановилась напротив. Санька не выдержал.

– Чего вытаращилась?

– Кто выиграл?

– Не знаю, я ушел.

Считая, что дал исчерпывающий ответ, Санька двинулся к воротам. Козлик посторонилась и зашагала рядом.

– Ты знаешь, – сказала она, – у лягушек нет головного мозга.

– Не знаю. А зачем мне это?

– Так… Интересно. Хочешь, дам почитать книжку про лягушек?

– Чихать я хотел на твоих лягушек.

– А хочешь, дам «Графа Монте-Кристо»?

– Ври больше!

На тротуаре малыши играли в классики. Сонька переложила портфель в левую руку и запрыгала. Потом ответила:

– У соседки есть.

– А она даст?

– Мне – даст.

«Ха! – подумал Санька. – Вот здорово, принести завтра в школу двух графов. Одного отдать Капельке, а другого достать и небрежно открыть на 218-й странице».

– А когда она может дать?

Сонька подпрыгнула, пытаясь достать листик с тополя. Ей это удалось. Она пожевала его и выплюнула.

– Хоть сейчас.

И они пошли берегом реки. Каждый занимался своим делом. Козлик подбирала голыши и по-мальчишески далеко бросала. По воде расходились круги, теряющиеся в ряби волн. А Санька думал. Он считал чудовищной неблагодарностью поведение Леночки Весник. Приносишь на урок чудо электротехники, хочешь сделать людям приятное, а у тебя за это отбирают книгу. Другой на месте Круглого еще поблагодарил бы. Швака потом на себе пять раз замыкал и только хохотал от восторга. Все замыкали. Щекотно немножко – и только.

Эх, найти бы кошелек с деньгами. Десять рублей… Нет, пятнадцать… В общем – двадцать. Десять книг самых интересных купил бы и роздал ребятам. Всем-всем. А Круглому – фигу. Нет, не двадцать. Двадцать рублей – это мелочь. Найти бы сто – во! Тогда бы и книг можно накупить, и такси взять, а рядом посадить Зебрика, чтобы он правил. А шофера такси куда девать?.. Нет, уж если находить, то десять тысяч. Самое верное – это десять тысяч. Тогда можно свою машину купить, и не легковую – на что она нужна, на ней же металлолом нельзя возить, – а грузовую. А бабушке стиральную машину и ботинок пар тридцать… Приехать с Зебриком в школу на собственном грузовике и сказать: «Здравствуйте, мы не опоздали на урок?.. Извините, пожалуйста, нам надо было заправить машину». Вот тогда бы транспортная проблема была решена, и пятый «А» за оставшееся время в сто раз передогнал бы пятый «Б», и все бы в Ленинград поехали. Все, кроме Круглого. Он пусть остается, потому что предатель.

Санька покосился на свою спутницу, вздохнул… Все девчонки после уроков физкультуры переодеваются опять в платья, а эта… Даже когда физкультуры нет – в штанах. Смешнячка. А так она ничего себе девчонка. Что надо. Завтра Капелька слопает пилюлю. Ха-ха! Это же во как здорово: прийти и сделать независимый вид, ничего, мол, обойдемся и без ваших потрепанных графов.

Санька поймал себя на слове «потрепанных», и ему сделалось совестно. Книга у Леночки совсем новая, даже слишком новая. Приходится каждый раз мыть руки перед чтением.

Козлик неожиданно положила портфель на песок и села.

– Ты чего?

– Устала.

Санька остался стоять. Он смотрел неприязненно на свою спутницу. Сидит… Соломенные волосы, рубашка в арифметику, штаны. Да она и не девчонка вовсе.

Вверх по реке прошел катер. Волна набежала на песок и жадно лизнула носки Сонькиных туфель. Девчонка еле успела отбежать. Засмеялась и пошла дальше.

У соседки Козлик пробыла недолго.

– Вот, возьми. Насовсем, если хочешь.

– Как?

– Так… Раз – и насовсем.

– А соседка?

– Скажу – потеряла.

Взбежала по ступенькам, захлопнула за собой дверь. Что оставалось делать Саньке?.. Потоптался на месте, сунул книжку за пазуху и пошел домой. Холодный граф быстро пригрелся и терся о живот, как котенок.

Но домой в этот день Санька попал нескоро. Он вдруг вспомнил, какое у него произошло жжение в животе, когда Капелька отвернулась от него, и понял, что это – любовь…

В какой-то большой книжке для родителей Санька читал, что любовь в пятом классе не бывает. Он и сам знал, что не бывает. Но у него была. Санька решил как следует обдумать это открытие. Он подождал, когда подойдет пятый номер, сделал полный круг на старом скрипучем трамвае и окончательно убедился, что это любовь. Особенно когда увидел около театра драмы огромный матерчатый щит, на котором крупными синими буквами было написано:

Санька и не собирался шутить. Раз случилось такое несчастье, значит, надо без паники принимать меры. А то, если узнают в школе, – пропал. Все заборы изрисуют Санькиной фамилией. А если на берегу узнают, – еще хуже.