Тут нотариус обратился к молодому человеку.
— Вас, сударь, не побеспокоит чтение стихов? — спросил он с улыбкой.
— Нисколько, — ответил пассажир.
— Речь идет об одном стихотворении, которое мой клерк сочинил, чтобы принять участие в конкурсе «Дружественной лиры». Эти мальчишки за все берутся, ничего не страшась. Ну, юный поэт, опробуй-ка свою вещь, как говорят артиллеристы!
Лионель, несказанно обрадовавшийся, что у него есть теперь слушатель, который, быть может, окажется снисходительнее мэтра Ника, достал из кармана свой голубой листок и начал читать:
БЛУЖДАЮЩИЙ ОГОНЬ
— Да, — сказал мэтр Ник, — попробуй-ка словить его и посадить в клетку! Продолжай, Лионель!
Лионель стал читать дальше:
— Да уж, тебе лучше знать, мой мальчик, — покачал головой мэтр Ник. — Уж это дело твое!
Лионель продолжал:
— Прекрасно! — сказал мэтр Ник. — Надеюсь, ты уже покончил с метафорами?[94]
— О нет, мэтр Ник! — ответил юный клерк.
И продолжал:
— Что вы думаете об этой стихотворной чепухе, сударь? — спросил мэтр Ник у попутчика.
— Я думаю, сударь, — ответил тот, — что ваш юный клерк наделен недюжинным даром воображения, и мне любопытно узнать, с чем еще он может сравнить свой блуждающий огонь.
— Так продолжай, Лионель!
Лионель слегка зарделся, услыхав похвалу молодого человека, и уже более звучно прочел:
— Бррр! — мэтра Ника передернуло.
— Браво, юный поэт! — воскликнул попутчик.
— Да, недурно, недурно! — добавил мэтр Ник. — И откуда, черт возьми, Лионель, ты все это берешь!.. Это конец, я полагаю?
— Нет, мэтр Ник, — ответил Лионель и еще более звонким голосом продекламировал:
— Ага, вот и девушки! — вскричал мэтр Ник. — Я бы очень удивился, если бы в эти анакреоновы[95] созвучия не было подпущено немного любви! Что ж, оно и понятно в его возрасте! Как вы думаете, сударь?
— Ну разумеется, — ответил попутчик, — и я думаю, что...
Но молодой человек не договорил, завидев вдруг группу людей, стоявших у обочины дороги. Один из них сделал вознице знак остановиться.
Том придержал лошадей, люди приблизились к карете.
— Это, кажется, господин Ник? — сказал один из субъектов, вежливо приподняв шляпу.
— А, господин Рип! — ответил нотариус, а про себя добавил: «Черт возьми! Надо быть начеку!»
К счастью, ни мэтр Ник, ни его клерк, ни Том не заметили, как изменился в лице незнакомец, когда было произнесено имя Рипа. Он внезапно побледнел, но не от страха, а от ярости. У него явно возникло желание броситься на этого человека. Однако он отвернулся и усилием воли взял себя в руки.
— Так вы едете в Лаваль, господин нотариус? — снова заговорил Рип.
— Как видите, господин Рип. У меня там дела, мне придется потратить на них несколько часов. Но я рассчитываю сегодня же вечером возвратиться в Монреаль.
— Понятно.
— А что вы здесь делаете со своими людьми? — спросил мэтр Ник. — Как всегда, в засаде, по заданию правительства? Вы уже столько изловили этих злодеев! Но увы! Сколько их ни хватай, они плодятся, как кролики! Воистину уж лучше бы им всем сделаться честными людьми!
— Ваша правда, господин Ник, но у них нет к этому призвания!
— Призвания! Вы шутник, господин Рип! Уж не напали ли вы на след какого-нибудь преступника?
— Для кого — преступника, для кого — героя, — ответил Рип. — Все зависит от точки зрения!
— Что вы хотите этим сказать?
— Что есть сведения о нахождении на острове знаменитого Жана Безымянного...
— Ах, этого знаменитого Жана Безымянного! Надо же! Патриоты возвели его в герои, и, говорят, не без оснований! Но, как видно, Ее Величество придерживается иного мнения, раз полицеймейстер Джильберт Аргал пустил вас по его следу!
— Именно так, господин Ник!
— И вы говорите, что этого таинственного мятежника видели на острове Монреаль?
— По крайней мере, так утверждают, — ответил Рип, — хотя я начинаю сомневаться в этом!