Тот, кто громам подражал и Юпитера молниям жгучим.

Ездил торжественно он на четверке коней, потрясая

Факелом ярким, у всех на глазах по столице Элиды,

Требовал, чтобы народ ему поклонялся, как богу.

590 То, что нельзя повторить, – грозу и грома раскаты, —

Грохотом меди хотел и стуком копыт он подделать,

Но всемогущий Отец из туч густых огневую

Бросил в безумца стрелу – не дымящий факел сосновый, —

И с колесницы низверг, и спалил его в пламенном вихре.

595 Видеть мне было дано и Земли всеродящей питомца

Тития[685]: телом своим распластанным занял он девять

Югеров; коршун ему терзает бессмертную печень

Клювом-крючком и в утробе, для мук исцеляемой снова,

Роется, пищи ища, и гнездится под грудью высокой,

600 И ни на миг не дает отрастающей плоти покоя.

Надо ль лапифов назвать, Иксиона и Пирифоя?

Камень черный висит над тенями и держится еле,

Будто вот-вот упадет. Золотые ложа, как в праздник,

Застланы пышно, и пир приготовлен с роскошью царской,

605 Яства у самого рта, – но из фурий страшнейшая тут же

То за столом возлежит, не давая к еде прикоснуться,

То встает и, громко крича, поднимает свой факел.[686]

Те, кто при жизни враждой родных преследовал братьев,

Кто ударил отца, или был бесчестен с клиентом,

610 Или, богатства нажив, для себя лишь берег их и близким

Не уделял ничего (здесь таких бессчетные толпы),

Или убит был за то, что бесчестил брачное ложе,

Или восстать на царя дерзнул, изменяя присяге,

Казни здесь ждут. Но казни какой – узнать не пытайся,

615 Не вопрошай об участи их и о видах мучений.

Катят камни одни, у других распятое тело

К спицам прибито колес. На скале Тесей горемычный[687]

Вечно будет сидеть. Повторяя одно непрестанно,

Громко взывая к теням, возглашает Флегий[688] злосчастный:

620 «Не презирайте богов и учитесь блюсти справедливость!»

Этот над родиной власть за золото продал тирану

Или законы за мзду отменял и менял произвольно,

Тот на дочь посягнул, осквернив ее ложе преступно, —

Все дерзнули свершить и свершили дерзко злодейство.

625 Если бы сто языков и столько же уст я имела,

Если бы голос мой был из железа, – я и тогда бы

Все преступленья назвать не могла и кары исчислить!"

Долгий окончив рассказ, престарелая Фебова жрица

Молвила: "Дальше ступай, заверши нелегкий свой подвиг.

630 В путь поспешим: уж стены видны, что в циклоповых горнах

Кованы; вижу я там под высоким сводом ворота:

Нам возле них оставить дары велят наставленья".

Молвила так – и они, шагая рядом во мраке,

Быстро прошли оставшийся путь и приблизились к стенам.

635 Там за порогом Эней окропляет свежей водою

Тело[689] себе и к дверям прибивает ветвь золотую.

Сделав это и долг пред богиней умерших исполнив,

В радостный край вступили они, где взору отрадна

Зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится.

640 Здесь над полями высок эфир, и светом багряным

Солнце сияет свое, и свои загораются звезды.

Тело себе упражняют одни в травянистых палестрах

И, состязаясь, борьбу на песке золотом затевают,

В танце бьют круговом стопой о землю другие,

645 Песни поют, и фракийский пророк[690] в одеянии длинном

Мерным движениям их семизвучными вторит ладами,

Пальцами бьет по струнам или плектром[691] из кости слоновой.

Здесь и старинный род потомков Тевкра прекрасных,

Славных героев сонм, рожденных в лучшие годы:

650 Ил, Ассарак и Дардан, основатель Трои могучей.

Храбрый дивится Эней: вот копья воткнуты в землю,

Вот колесницы мужей стоят пустые, и кони

Вольно пасутся в полях. Если кто при жизни оружье

И колесницы любил, если кто с особым пристрастьем

655 Резвых коней разводил, – получает все то же за гробом.

Вправо ли взглянет Эней или влево, – герои пируют,

Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны[692]

В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых,

Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный.

660 Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну,

Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни,

Тем из пророков, кто рек только то, что Феба достойно,

Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных,

Кто средь живых о себе по заслугам память оставил, —

665 Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной.

Тени вокруг собрались, и Сивилла к ним обратилась

С речью такой, – но прежде других к Мусею[693], который

Был всех выше в толпе, на героя снизу взиравшей:

"Ты, величайший певец, и вы, блаженные души,

670 Нам укажите, прошу, где Анхиза найти? Ради встречи

С ним пришли мы сюда, переплыли реки Эреба".

Ей в немногих словах Мусей на это ответил:

"Нет обиталищ у нас постоянных: по рощам тенистым

Мы живем; у ручьев, где свежей трава луговая, —

675 Наши дома; но, если влечет вас желание сердца,

Надо хребет перейти. Вас пологим путем поведу я".

Так он сказал и пошел впереди и с горы показал им

Даль зеленых равнин. И они спустились с вершины.

Старец Анхиз между тем озирал с усердьем ревнивым

680 Души, которым еще предстоит из долины зеленой,

Где до поры пребывают они, подняться на землю.

Сонмы потомков своих созерцал он и внуков грядущих,

Чтобы узнать их судьбу, и удел, и нравы, и силу,

Но лишь увидел, что сын к нему по лугу стремится,

685 Руки порывисто он протянул навстречу Энею,

Слезы из глаз полились и слова из уст излетели:

"Значит, ты все же пришел? Одолела путь непосильный

Верность святая твоя? От тебя и не ждал я иного.

Снова дано мне смотреть на тебя, и слушать, и молвить

690 Слово в ответ? Я на это всегда уповал неизменно,

День считая за днем, – и надежды мне не солгали.

Сколько прошел ты морей, по каким ты землям скитался,

Сколько опасностей знал, – и вот ты снова со мною!

Как за тебя я боялся, мой сын, когда в Ливии был ты!"

695 Сын отвечал: "Ты сам, твой печальный образ, отец мой,

Часто являлся ко мне, призывая в эти пределы.

Флот мой стоит в Тирренских волнах. Протяни же мне руку,

Руку, родитель, мне дай, не беги от сыновних объятий!"

Молвил – и слезы ему обильно лицо оросили.

700 Трижды пытался отца удержать он, сжимая в объятьях, —

Трижды из сомкнутых рук бесплотная тень ускользала,

Словно дыханье, легка, сновиденьям крылатым подобна.

Тут увидел Эней в глубине долины сокрытый

Остров лесной, где кусты разрослись и шумели вершины:

705 Медленно Лета текла перед мирной обителью этой,

Там без числа витали кругом племена и народы.

Так порой на лугах в безмятежную летнюю пору

Пчелы с цветка на цветок летают и вьются вкруг белых

Лилий, и поле вокруг оглашается громким гуденьем.

710 Видит все это Эней – и объемлет ужас героя;

Что за река там течет – в неведенье он вопрошает, —