Криком своим заводить матерого в сети оленя.

Также учись и хлева ароматным окуривать кедром,

415 Духом гальбана[301] умей отвратную выгнать хелидру.

Чисть кормушки, – не то завестись в них может гадюка;

Трогать опасно ее. От света бежит она в страхе.

Или привыкшая жить в норе, под укрытьем, медянка, —

Худшая стада напасть! – чей яд молоко отравляет,

420 Там приживется – хватай, пастух, тут камни и палки!

Вставшую грозно беду, надувшую шею со свистом,

Смело рази! Побежит она, голову робкую пряча, —

Тела изгибы меж тем и хвост постепенно слабеют,

И уж последний извив по земле еле-еле влачится.

425 Водится злая змея еще в Калабрийских ущельях,[302] —

Вся в чешуе, извивается, грудь поднимая высоко,

Длинное брюхо ее усевают крупные пятна.

В пору, когда из глубин вырываются бурно потоки,

Смочена влажной весной и дождливыми Австрами почва,

430 Эта гнездится в земле у стоячей воды, утоляя

Гнусную жадность свою болтливою лягвой и рыбой.

Но, лишь начнет подсыхать, лишь треснет земля на припеке,

В место сухое ползет и, вращая глаза огневые,

Жаждой томясь, вне себя от жары, свирепствует в поле.

435 Да не потянет меня заснуть безмятежно под небом

Иль где-нибудь на траве полежать среди рощи нагорной

В дни, когда, кожу сменив, обновленная, юностью блещет,

Вьется, дома своих оставив малюток иль яйца,

К солнцу поднявшись, а рот языком растроенным мигает.

440 И о болезнях скажу, о признаках их и причинах.

Овцы чесоткою злой болеют, коль ливень холодный

Тело прохватит у них иль ужасною зимней порою

Лютый мороз; а еще: коль у стриженых пот остается

С них не омытый; иль куст ободрал им кожу колючий.

445 Ради того пастухи в реках купают отары

Пресных; при этом вожак погружается в кипень и с шерстью

Мокрою вдоль по реке несется по воле теченья.

Или же горьким тела масличным мажут отстоем,

С ним метаргирий смешав и добавив естественной серы,

450 Также идейской смолы и для мази пригодного воска,

Лука морского еще, чемерицы пахучей и дегтя.

Лучше, однако же, нет против этого бедствия средства,

Нежели, если ножом кто сможет разрезать верхушку

Самых нарывов: живет и питает себя потаенно

455 3ло, между тем как пастух врачующих рук не желает

К язвам сам приложить и сидит, на богов уповая!

Боле того, коль недуг до костей проникает овечьих,

В теле свирепствует жар и болящие гложет суставы,

Надо его устранить: рассечь овце из-под низу

460 Вену меж ног, чтобы кровь могла свободная хлынуть, —

Так поступает бизальт и быстрые также гелоны,[303]

В бегстве к Родопе несясь, в пустыни ли гетские, – эти

Кислое пьют молоко, смешав его с конскою кровью.

Если увидишь овцу, которая чаще отходит,

465 Тени ища, иль траву луговую ленивее щиплет,

Сзади последних идет и на пастбище прямо средь поля

Падает или одна удаляется позднею ночью,

Тотчас беду пресеки железом, пока не проникла

Злая зараза во все тобой небреженное стадо.

470 Бури, предвестницы зим, не чаще бросаются с моря,

Чем на хлева нападает болезнь, и не одиночек

Губит коварный недуг, но стадо целое сразу,

Все упованье его, все племя, старых и малых.

Может об этом узнать, кто сейчас поднебесные Альпы.

475 Норика замки в горах и Тимава Иапида нивы,[304]

Годы спустя, посетит – опустевшие царства пастушьи,

Весь безграничный простор с тех пор заброшенных пастбищ.

Там когда-то беда приключилась от порчи воздушной,

Людям на горе жара запылала осенняя люто,

480 Смерти весь род предала животных домашних и диких,

И отравила пруды, и заразой луга напитала.

Смертный исход различен бывал: огневица сначала

Жилы сушила, потом несчастным корчила члены;

После жидкость текла изобильно, в себя вовлекая

485 Кости все до одной, постепенно язвимые хворью.

Часто при службе богам к алтарю подведенная жертва

Под увенчавшей ее белоснежной повязкой с тесьмами

Между прервавших обряд служителей падала мертвой.

Если же нож успевал прикончить жертву, бывало,

490 Потрох кладут на алтарь, но огонь разгореться не может,

И на вопросы уже предсказатель не в силах ответить.

Если подставить клинок, еле-еле окрасится кровью,

Бледная жижа из жил поверхность песка окропляет.

Там умирают толпой телята меж трав благодатных

495 Или же с юной душой расстаются у полных кормушек.

Бесятся кроткие псы, заболевших свиней сотрясает

Кашель, дышать не дает и душит опухшие глотки.

Падает бедный, забыв и труды, и траву луговую,

Конь, любимец побед, избегая ручьев, то и дело

500 Оземь копытами бьет; не горяч и не холоден, каплет

Пот с поникших ушей, – ледяной перед самою смертью.

Шкура, суха и жестка, противится прикосновенью, –

Перед кончиной сперва появляются признаки эти;

Но коль постигший недуг становится все тяжелее,

505 Жаром пылают глаза, в груди глубоко дыханье

Выхода ищет и стон прерывистый слышен, икота

Долгая мучит бока, из ноздрей же черная льется

Кровь и шершавый язык стесняет забухшее горло.

Пользу приносит тогда введенье при помощи рога

510 Соков Ленея: одно их лишь это от смерти спасало.

Вскоре для них и вино обратилось в погибель, – воспрянув,

Стали беситься они и в муках смертельных – о боги!

Благо пошлите благим, врагам лишь – такое безумье! –

Рвали зубами в клоки, неистово тело терзали.

515 Вот, однако, и вол в пару от тяжелого плуга

Валится, кровь изо рта изрыгает с пеною вместе,

Вот он последний стон издает – и печалится пахарь;

Он отпрягает вола, огорченного смертью собрата,

И, не окончив труда, свой плуг в борозде оставляет.

520 Гибнет вол, – и ни тени дубрав, ни мягким лужайкам

Не оживить в нем души, ни речке, которая льется

По полю между камней, электра[305] чище; впадают

Снизу бока, в глазах неподвижных смертная тупость,

Весом своим тяготясь, склоняется доземи шея.

525 Польза какая ему от трудов и заслуг, – что ворочал

Тяжкую землю? Меж тем ни дары массийские Вакха

Не навредили ему, ни пиры с двойной переменой, —

Только листва да трава пасущихся были питаньем,

Ясные были питьем родники и с течением быстрым

530 Реки; здоровый их сон не бывал прерываем заботой!

В те же лихие года, – говорят, – по местностям этим

Тщетно искали быков для Юнониных священнодействий,

И колесницу везли к алтарю два буйвола разных.

Землю мотыгой рыхлить уже не под силу – ногтями

535 В почву врывают зерно; по крутым нагорным дорогам

Люди, шеи пригнув, скрипящие тащат повозки!

Волк не блуждает уже у овчарен и козней не строит,

Он уж не бродит вкруг стад по ночам: жесточе забота

Волка гнетет. Горячий олень и робкая серна

540 Ходят промежду собак у самых жилищ человека.

Всех обитателей вод, плавучих всякой породы

Вдоль по морским берегам, как останки кораблекрушенья.

Моет прибой; к непривычным рекам поспешают тюлени:

Дохнет ехидна – не впрок ей извивы подземных укрытий,

545 И с чешуей торчащей змея водяная; пернатым