— Бойцы несут добычу, зайца или птиц кто набьет. Я как-то косулю принес, так от отца нагорело, что не на кухню, а к капищу снес, — улыбка у Герада получалась кривоватая, будто невеселая, но чем дольше мы общались, тем проще вел себя парень. У него получалось понимать меня с полу предложения, потому, когда мы проходили вдоль орешника, оказалось достаточно просто кивнуть на неказистое деревце.

Дорога от замка до капища была весьма живописна, она пролегала вдоль яблоневого сада, где я и повязала свою ленту. Впереди наследник Терцис обещал показать мостик Нареченных, очень красивый, заказанный дедом маркиза Амлаута у эльфов. Он хотел порадовать свою избранницу.

— В некотором смысле у него это получилась, девка дурная так с него башкой вниз и сиганула. Шею сломала и захлебнулась, — все-таки сын милорда Терциса унаследовал от отца не только стать, но и манеры.

Мостик был действительно хорош. Невесомый, ажурный, словно сплетенный из тонких древесный ветвей. Я загляделась, легонько касаясь пальцами теплого, шероховатого материала.

— Так и было. Эльфийские маги вырастили его за ночь, потом еще трое суток вокруг прыгали, чтоб красоту до ума довести.

Мост Нареченных был местной достопримечательностью, но дорога поворачивала от него в сторону.

— Он для спешенных. Просто представьте на нем крестьянскую повозку с навозом.

Лучше с фруктами, показываю дощечку Гераду, тот ржет как молодой конь. На середине мостика боец останавливается сам и удерживает меня.

— Спасибо, понимаю, что из жалости, но все равно.

Прикладываю пальцы к его губам и на мгновение обнимаю. Не из жалости, теперь нет. Ты интересный человек, Герад Терцис и обязательно встретишь ту, что сможет тебя оценить.

До капища мы шли в молчании. Я все так же несла ветвь орешника, Герад высматривал под ногами цветы. Тишина возникшая между нами не была давящей — юноше было о чем подумать, а мне нравилось созерцать мирную красоту весны. Словно в ответ на мои мысли появилась стайка бабочек, прокрутилась вокруг нас и умчалась ввысь будто и не было.

— Лесные феи, их редко видят люди, — Герад усмехнулся, — вы нравитесь земле Амлаут, леди.

Шутливо взлохмачиваю ему волосы, так что они вылезают из собранного хвоста. И молодой Терцис тут же подставляет голову, чтобы я собрала ему хвост заново. Обещаю себе сплести еще один шнурок для волос. Мнится мне, что моим подарком он все же рискнет воспользоваться.

Пасторальную картинку нашей прогулки немного смазывает молниеносный бросок кинжала — Герад не собирается приходить к друиду с пустыми руками. Серого зайчишку жаль до слез, но я все же нахожу в себе силы подойти к зацветающему кусту мальвикии, и подобрать тушку. Передаю ее парню, и он лишь кивает в знак благодарности.

— Я буду ждать вас здесь, леди.

У капища два лица, как две стороны монеты, как люди и звери делятся надвое. Я забираю у Сабии корзинку и ступаю на женскую тропку. Никто из девиц не смотрел в лицо идолам на мужской стороне. Никто кроме меня. Это ощущение, не полноценное воспоминание, но я ему верю.

Сабия сотворяет знак отгоняющий зло и шепчет, морща курносый носик:

— Не пойду, и так друид мне трепку задал в прошлый раз, — служанка наморщила свой курносый носик.

Тропинка вывела на широкую поляну, заполненную цветущими не ко времени растениями. Идолы, вытесанные из исполинских бревен, возвышались надо мной, но не давили. Они были похожи, грубо вытесанные лица, что мужчины, что женщины. Только один выделялся — иссушенный, горелый столб-исполин опасно накренился. Равно одарив каждого цветами, я положила орешник у мертвого идола.

В центре поляны нашлась спелая земляника, она пахла так ароматно, что я присела рядом. Есть ее нельзя, всегда так говорят. Но разве можно отказать себе в запретном удовольствии?

— Ты долго шла, — старик в небеленой хламиде, подпоясанной богатым поясом, смотрел на меня сердито и укоризненно. А ведь вощеная дощечка осталась у Сабии. Я прячу руки за спину и улыбаюсь перепачканными в соке ягод губами.

— Какова дорога, таков и путь, — отвратительный, каркающий голос был ему ответом. Прикрываю рот ладонью, я говорю?! К Проклятым Духам, пусть голос хоть как леший хрипит, лишь бы говорить!

— Или громко думаешь, — скрипуче рассмеялся друид. — Это место озарено божественной силой, здесь даже камни разговаривают.

Провожаю взглядом огненно-рыжую белку, и друид снова заходиться смехом:

— Ну, бывает, и зверье болтает, только вот не знаю, от божественной ли милости, или благодаря, — тут друид выразительно хлопнул морщинистой ладонью по висящей на поясе фляге, — грибной настойке.

— Да молчи уж, — машет он на меня. — Успеешь еще до тошноты наговориться. Зовут меня Галах, хоть и были мы с тобой в прошлом знакомы, а все ж ты стоишь теперь того, чтобы заново знакомство свести. Голос тебе боги вернут, когда молчать научишься. Не сверкай глазищами, за дело ты схлопотала, девонька, за дело. Я бы тебя в жертву принес, Кернунну, да не захотели боги твоей смерти. И вижу, правильно вышло.

Мне многое хочется сказать, спросить, но я предпочитаю промолчать. Старик сам сказал, пора учиться слушать других. Больше думай, меньше говори — это слова моего отца.

— Знаешь, девам нельзя смотреть мужскую, оборотную сторону капища. А я показываю, всегда. Один раз, другого как правило не просят.

— Та, прошлая я, просила?

— Ты была там трижды, — друид внимательно смотрел на меня, рассматривал до мельчайшей детали мое лицо.

— Мне кажется, четыре, идеально число.

Скрипучий смех, и пространство сгустилось вокруг нас. Молочно-белый туман выпустил из себя прежних идолов, тяжелых, довлеющих над смертными. Растрескавшаяся, иссушенная божественной силой земля не смогла быстро впитать кровь, и я ясно рассмотрела весь путь Герада и его добычи. Первым был накормлен Кернунн, затем Ригита, Таранис и последние, жалкие остатки крови достались мертвому идолу Бриаллен.

Что побудило меня снять с пояса Галаха нож, разрезать руку и смочить идол Бриаллен своей кровью? Не могу сказать. Не знаю. Так правильно, так нужно, но достаточно ли такого ответа? Друид и вовсе не стал спрашивать.

Ожидаемо, что голос пропал, едва я ступила на тропинку. Рана на запястье затянулась мгновенно, оставив лишь белую, тонкую нитку шрама. Значит, боги приняли мою кровь.

Герад был задумчив, подставил мне локоть, и постоянно пытался ускорить шаг. Меня хоть и мучило любопытство, но я нашла в себе силы сдержаться. Просто перехватила подол поудобней, и старалась поддерживать размашистый шаг ушедшего в себя бойца.

— Милорд, миледи, если вы так вылетите на общую дорогу, могут подумать что-то не то, — подала голос Сабия. Вот уж кому скорая ходьба не принесла никаких неудобств. Привычная к работе, служанка за день могла не один раз оббежать всю крепость, просто поболтать в свободное время.

Герад рассыпался в извинениях, но я устало отмахнулась. Сердце колотилось, ноги подрагивали, этот забег прошел нелегко.

— Я могу взять вас на руки.

Нет, это будет лишним, однозначно.

Никогда не бывала в роли демонстрационной куклы. Надеюсь. Но в любом случае, я знаю, как чувствуют себя уроды в цирке — нам на встречу попались практически все. Кто-то шел с пустыми корзинами, ага, весной, за ягодами. Кто-то собирал придорожные цветы. Милорд Терцис с супругой изволили раскланяться с нами издалека, жаль, не видно было лица Лидды. Конец издевательств положил Атолгар, рявкнул на бездельников, отправил Герада на тренировочную площадку и предложил мне локоть.

— Сегодня последний день любовной недели. На завтра король назначил публичную казнь. Заклинаю, леди, не опускайте глаз, как бы тяжело вам ни было. Это тяжелая работа, доказывать королю свою лояльность, — маркиз помолчал. — Адеррин Кардорг жесток. Крепитесь, иначе даже я не смогу защитить вас за границами земель Ковена.

Склоняю голову. Понимаю, крепость почти неприступна. Бойцы патрулируют все переходы, сигналками и сторожками опутан каждый куст. Здесь я, конечно, утрирую, но зажатая между двумя Динами земля в любую секунду готова к атаке. Уже три сотни лет Амлауты удерживаются от присяги, что королю эйров, что правителю гуаров. Неестественная преграда на пути двух государств, люди готовые на многое, чтобы не допустить резни. Дин-Эйрин и Дин-Гуардир, половины некогда целого государства из-за глупости готовые перервать друг другу глотки. Да и соседство с призрачными тропами Пресветлых эльфов тоже спокойствия не добавляет.