Сама не зная почему, миссис Форбс почувствовала страх, холодное его прикосновение… Слова Мэка в данном случае ничего не значили и тон, которым они были сказаны, был, скорее, небрежным, однако ее словно окутала мрачная тень. Правда, наваждение исчезло раньше, чем она успела разобраться в том, что произошло. Ничего, пожалуй, и не было… Совсем ничего! Она бы не могла объяснить, откуда взялась эта пугающая тьма… Чтобы отделаться от этого тяжкого ощущения, она рассмеялась.

— Дорогой мой! Какая нелепость!

— Нелепость? Готов поспорить, что отцы и матери знают о своих детях гораздо меньше, чем им кажется. Их незнание значительно перевесит то, что им известно о милых их крошках. Я мог бы тебе много чего порассказать… — Мэк подтолкнул полено ногой, и пламя внезапно взвилось вверх. — Но, пожалуй, не стану. А то еще не сможешь ночью заснуть.

Миссис Форбс рассеянно улыбнулась. Тяжесть на сердце исчезла окончательно. Она подумала, как хорошо, что Дженни не с ними. Особенно если учесть приближавшийся судебный процесс. Правда, если бы Дженни тайком не уехала, то не вляпалась бы в эту историю. Останься она в Элингтон-хаусе, Мириам Ричардсон была бы жива и продолжала добиваться своего, и Джимми Моттингли угодил бы в другую тюрьму, которую уготовила бы ему нечистая совесть.

Внезапно открылась дверь, и в гостиной появилась Мэг.

Вид у нее был очень решительный. Ее появление даже обрадовало Мэка, которому не хотелось обсуждать с матерью Дженни, а тем более выслушивать рассказы об убитой им девушке, по отношению к которой он испытывал холодное негодование. Ведь она его обманула! Она действительно обманула его, причем преднамеренно! Он произнес имя Дженни, прежде чем нанес удар, а она даже не обернулась, приняла это обращение как должное. И поэтому теперь мертва. Он совершенно не чувствовал вины. Притворившись Дженни, девушка сама напросилась на расправу. И обман стоил ей жизни.

— Хэлло, Мэг! — сказал он, услышав звук открывшейся двери.

Увидев брата, Мэг тоже обрадовалась. Когда Мэк бывал в хорошем настроении, он мог оказаться очень полезным. От Джойс толку мало. Она трусиха. И вообще, если Мэг сумеет сама справиться, значит, она главнее Джойс.

Она подбежала к Мэку и схватила его за руку. Действовать нужно было быстро, пока мать не отослала ее из гостиной.

— О Мэк! — заторопилась она. — Я так рада, что ты приехал! Мама, если Мэк разрешит, мы ведь возьмем котенка?

— Что это еще за котенок? — спросил Мэк.

— Нянин. У ее кошки трое котят. Такие чудесные! А самого красивого няня пока никому не отдает, мы ее попросили. О! Нам так хочется, чтобы он жил у нас!

Мэк засмеялся. Он взял сестренку за руки и стал раскачивать ее взад-вперед. Миссис Форбс тайком любовалась сыном. Как он красив! Весь в ее родню: рост, фигура, белокурые волосы — поразительно! Сердце миссис Форбс было так переполнено любовью и гордостью, что она даже забыла рассердиться на Мэг за то, что та без спросу ворвалась в комнату.

— Ну так как, мама? — спросил Мэк. — Берем котенка или нет?

Выдернув руки из ладоней брата, Мэг крепко сжала их под подбородком, страшась нечаянно произнести хоть слово. Интуиция подсказывала ей, что лучше пусть говорит Мэк. Если попросит Мэк, котенок ей обеспечен, а вот если она сама… Холодок пробежал у нее по спине.

— Какое ты все же приняла решение? — спросил Мэк.

— Я согласна, — смеясь ответила миссис Форбс, с любовью глядя на сына. — Только пусть сначала его хорошенько приучат к порядку, чтобы он тут в доме не бедокурил. А теперь, Мэг, скажи брату спасибо и марш в классную комнату. И чтобы я тебя здесь больше не видела!

Мэг еле-еле сдержала свою радость. Победа! Уж теперь-то она утрет нос Джойс! А пока нужно соблюдать правила приличия.

— Спасибо, Мэк! Спасибо, мама! — сказала Мэг, изображая пай-девочку.

Но оказавшись за надежно закрытой дверью гостиной, Мэг отбросила все благовоспитанные манеры и тут же начала с ликованием скакать и кружиться, а затем, приплясывая, помчалась наверх. Запыхавшись от усталости и счастья, она ворвалась в классную комнату. Джойс с мрачным видом сидела у стола, надевая на свою старую куклу .Мадлен новую одежку, сшитую для нее Дженни. Мэг, продолжая пританцовывать, обежала вокруг стола, схватила Мадлен и стала с ней кружиться.

— Он теперь мой! Мой! — напевала Мэг. — Это мой собственный пушистый мурлыка! Он ничуточки не твой!

Потому что ты трусиха! Ты не пошла со мной вниз. А я пошла и попросила! Попросила у мамы котенка! И как ты думаешь, кто там еще был?

— Не знаю, — сказала Джойс. — И… Мэг, лучше отдай мне Мадлен. Ей не нравится, когда ее заставляют так прыгать.

— Тебе нравится! Нравится! Правда, Мадлен? Вот! Она сказала: «Да»! Я слышала! Они с Патриком будут дружить.

Я назову его Патриком.

— Это ты мне уже говорила… Мэг, Мадлен устала.

Дай ей отдохнуть.

— Ну хорошо! Забирай! Вообще она у тебя глупая. С чего бы это ей уставать?

— Она и сама не знает, — печально ответила Джойс. — Вроде бы и не с чего. Я сама часто устаю… и сейчас тоже.

Мэг перестала плясать вокруг стола.

— О Джойси! Правда? Это не из-за того, что ты больна?

Две крупные слезы скатились по щекам Джойс.

— Я т-так н-не думаю! — прошептала она.

Мэг опустилась на колени рядом со стулом, где сидела Джойс, и обняла сестру.

— О Джойси, пожалуйста, больше не болей! Я не хочу, чтобы ты болела. Патрик будет и твой и мой. Ну только самую чуточку больше мой, ведь это я выпросила его для нас, правда? О Джойси, не плачь! Давай лучше подумаем, как мы будем с ним играть. Давай?

— Ты хоть раз видел на этой неделе Алена? — спросила миссис Форбс, когда они с Мэком остались в гостиной одни, — Алена? Нет, не видел. Он, кажется, гостит у своих друзей?

— Да, — миссис Форбс нахмурилась. — Он уехал с их сыном. И так неожиданно, просто не знаю, что и думать.

— Это в каком смысле — уехал?

— В самом прямом, — она подошла к письменному столу и принялась переворачивать на нем всякие бумаги. — Нет, я не могу найти его письмо. Должно быть, я его порвала. Да, точно порвала. Я разозлилась! Однако теперь я думаю, что, возможно, это и к лучшему. — Миссис Форбс вернулась к камину. — Мэк, тебе никогда не казалось, что Ален влюблен в эту девчонку?

— В Дженни? — Мэк весело рассмеялся. — Дорогая мама! Ну конечно он был в нее влюблен. Все в доме знали об этом!

— Но сама она — нет! — в голосе миссис Форбс послышался испуг.

— Полагаю, Дженни знала об этом лучше всех. Но можешь не беспокоиться. Она его отвергла.

— Ты уверен? Откуда ты знаешь?

Мэк снова рассмеялся.

— У меня есть свои способы добычи информации. Но это-то было совершенно очевидно. Ты, вероятно, была в тот момент слишком занята своими мыслями, раз даже этого не заметила.

Слова Мэка попали в самую точку. Миссис Форбс помрачнела. Да, он был прав. Когда он, Мэк, рядом, она уже больше никого не видит и не слышит, ни о ком не думает. На мгновение она ясно увидела себя со стороны: сосредоточенная только на одном человеке. Мэк! Миссис Форбс была неглупой женщиной, она знала, что грешна, и прекрасно понимала, что из четверых своих детей любила только старшего. Только Мэка любила она всем сердцем. Ален, Мэг и Джойс были просто неизбежной данью природе. Ален был связан с Мэком, но совершенно терялся в его тени. Что же касается Мэг и Джойс, то миссис Форбс воспринимала их лишь как часть семьи. Ведь существуют традиции. Дочек она вырастит, выдаст замуж и на этом ее миссия закончится. Мэг обещает стать хорошенькой. Джойс… Тут делать выводы пока рано.

Мысли миссис Форбс вернулись к Алену. В общем, как говорится, все к лучшему. Если он и в самом деле по дурости влюбился в Дженни, то даже хорошо, что он на какое-то время уехал. Пожалуй, ей следовало раньше это предвидеть — что Ален может влюбиться в Дженни.

— Я должна была это предусмотреть. Мне вообще не нужно было брать ее в дом.