Мириэл ничего не оставалось, как впасть в мрачное настроение.

Обед уже близился к завершению, когда Мириэл вдруг обрела голос и, наклонившись через стол, принялась напоминать Ниниану обо всем на свете:

— Эти танцы в Ледбери — просто замечательные, правда? Вы помните, как сказали мне, что я танцую лучше всех в зале? — и она рассмеялась низким смехом. — Не то чтобы это был такой уж грандиозный комплимент, поскольку большинство англичанок вообще не умеет танцевать — ни плавности, ни грациозности, ни темперамента. Знаете, я давно чувствовала, что могу добиться успехов в танцах, если Адриана наконец заметит мой талант и поможет мне с занятиями — в танцах нужно начинать как можно раньше. Но она конечно же занята только своими собственными делами — она всегда так. А теперь уже поздно, — ее глаза задушевно глядели на Ниниана, а голос достиг самых низких трагических нот.

Но Ниниан искусно выпутался из щекотливой ситуации:

— Боюсь, вам бы быстро наскучило заниматься этим по восемь-девять часов в сутки. Должен сказать, что это — нелегкая работа, — и Ниниан повернулся к Джеффри:

— Вы видели ту русскую девушку — по моему, она очень недурна?

Когда они выходили из столовой, Ниниан объявил всем и каждому:

— Мы с Дженет с сожалением вынуждены покинуть вашу компанию. Приглашены на кофе к Адриане.

— Вы хотите сказать, что она позвала вас — вас обоих? — сердито спросила Мириэл.

— Да.

— Я не думала, что она отступит от своих правил и пригласит чужого.

— Да неужели? Но вы ведь не слишком долго думали, правда?

— А что толку? Это все равно ни к чему хорошему не приведет, — голос Мириэл внезапно стал умоляющим.

Дженет отвела взгляд. Извинившись перед Эдной, она направилась к лестнице — Ниниан догнал ее через несколько шагов. Дождавшись, пока нижний холл опустеет, Дженет сказала:

— Все, что ей нужно, это закатить сцену. Тебе не стоит ее заводить.

— Между нами нет ничего, из-за чего стоило бы устраивать сцену.

Ниниан исподтишка взглянул на Дженет — она шла вперед, высоко подняв голову и не глядя на него.

— И ты думаешь, что я поверю в то, что ты с ней не флиртовал?

Ниниан грустно рассмеялся, — Я не знаю, поверишь ты или нет — но я правда с ней не флиртовал. А ей, как ты правильно заметила, хочется только одного — устроить сцену, причем совершенно все равно, по какому поводу. Она смертельно скучает, все, что ей нужно, это свет рампы и шекспировские страсти.

Если честно, я ее немножко побаиваюсь. Да я скорее стану флиртовать с атомной бомбой!

— Тогда почему она не найдет себе работу? — суровым тоном спросила Дженет. — Неудивительно, что она истомилась — при таком-то безделье.

Ниниан продолжал смеяться:

— Лучше не говорить об этом ей, если, конечно, ты не хочешь нарваться на скандал!

— Почему?

— Ну не будь глупышкой! На работе работать нужно, а наша дорогая Мириэл не горит желанием работать. Вот если бы ничего не делать, но при этом иметь кучу денег и толпы поклонников — вот это был бы предел ее мечтаний. И она никогда не уйдет от Адрианы, потому что с глаз долой — из сердца вон, так что есть риск оказаться вычеркнутой из завещания. В этом доме, моя дорогая, мы все только об этом и думаем. Никто точно не знает, сколько денег у Адрианы, и никто понятия не имеет, кто получит все это после ее смерти, и поэтому никто ни о чем другом думать не может. Джеффри мечтает о квартире в городе и личной свободе. Эдна грезит о небольшом, полностью электрифицированном домике, полном всяческих прибамбасов с выставок мебели и бытовой техники. Мириэл жаждет, чтобы все было как в кино — гулять по мраморным залам и спать на тигровых шкурах.

— А ты? — спросила Дженет. — Чего хочешь ты?

— Того, чего я могу достичь.

Они были уже на верхней площадке лестницы и остановились здесь. Голос Дженет отдавался гулким эхом.

— Раньше это точно были не деньги.

Ниниан рассмеялся.

— Все в мире меняется. Теперь каждый разумный человек хочет денег.

— Разумный человек знает, что их нужно заработать.

— Дженет, ты зануда!

— Смею надеяться, что да.

— Какая гадость!

Дженет взмахнула рукой.

— Вот и проваливай, если так!

Ниниан расхохотался.

— Пойдем! Мы заставляем Адриану ждать!

Адриана встретила их, лежа на кушетке, укрытая до пояса бархатным покрывалом, — кольца на длинных тонких пальцах и никаких других украшений, кроме двойной нитки жемчуга на шее. Кофе пока еще не принесли — сперва Адриана хотела бы поговорить с ними. А кофе подадут, когда она позвонит.

— Я буду говорить с каждым из вас по очереди, — обратилась она к Ниниану. — Можешь пройти в мою гардеробную и подождать. Там есть удобное кресло и сборник рецензий на мои спектакли.

Ниниан рассмеялся.

— Ты считаешь, что без рецензий я не пойму, как ты восхитительна?

Дверь гардеробной закрылась за ним, и Адриана указала рукой на кресло. Какой-то сон, подумала Дженет, и тут Адриана сказала:

— Я собираюсь задать вам один вопрос и хотела бы получить на него честный ответ. Не возражаете?

Дженет, не дрогнув, ответила:

— Это будет зависеть от того, о чем вы меня спросите.

— Это значит, что вы не решаетесь ответить честно?

— Я могу просто не знать ответа.

— О, я думаю, что вы его знаете, иначе я не стала бы спрашивать. Ну хорошо. Вы, Ниниан и Стар выросли вместе. Дети знают друг о дружке все или почти все. Скажите, насколько, по-вашему, можно доверять Ниниану?

Дженет застыла. Вопрос эхом отдавался в ее голове, а глаза Адрианы тем временем внимательно изучали ее. Наконец девушка сказала:

— Доверять можно по-разному.

— Это верно. Он предавал вас?

Дженет молчала. Заметив, что пауза затянулась, Адриана сказала:

— Считаете, что это меня не касается? Пожалуй. Но хотелось бы знать — предаст ли он меня?

— Вряд ли, — слова сами сорвались с языка, Дженет не успела как следует их обдумать.

— Как вы быстро ответили на этот вопрос. Другими словами, он может быть непостоянен в отношениях с девушками, но не станет шарить по карманам.

— Шарить по карманам он не будет, — согласилась Дженет.

— Вы в этом уверены? — Голос Адрианы понизился. — Что он не станет лгать ради денег? Что не будет строить козней и интриг ради собственной выгоды?

И Дженет услышала свой собственный голос, спокойно произнесший:

— О нет, этого он делать не станет.

— Почему?

— Он на это не способен.

— Вы так уверены?

— Ода.

— Так вы думали, когда были детьми. Почему вы считаете, что он не изменился?

— Если бы это произошло, я бы заметила.

— Вижу, говорить экивоками — не ваше амплуа! — рассмеялась Адриана. — А хорошо ли вы знаете Робина Сомерса?

Если Дженет и удивил этот неожиданный вопрос, то она не подала виду. И если внезапная смена темы разговора оказалась для нее облегчением, то и этого заметно не было.

— В последний раз я видела его два года тому назад.

Бледная рука в кольцах взлетела и упала на бархатное покрывало.

— Это вообще не ответ. Уже два года, как Стар его бросила. Хорошо ли вы его знали до этого?

Дженет задумалась.

— Я видела его, но не очень часто.

— Он вам нравился.

— Не очень.

— Что вы о нем думаете?

— Вряд ли мое мнение имеет какое-то значение, мисс Форд.

— Я не люблю, когда меня называют мисс Форд. Зовите меня Адрианой. Если бы оно не имело значения, я бы вас не спрашивала.

— Он мне не слишком нравился — я считала его эгоистом.

Адриана рассмеялась.

— Таковы все мужчины. Женщины, впрочем, тоже.

— Он сделал Стар несчастной.

— Он любил ее?

— На свой лад.

— А Стеллу?

— Думаю, что да.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, он ведь не слишком о ней беспокоится, не так ли? Она здесь, а он — в городе, и часто ли он ее навещает?

— Не слишком часто.

— Стелла часто говорит о Ниниане, но никогда — о своем отце, — завершила Дженет свой приговор.