— Это разумные доводы, — заметил султан. — Что же ты предлагаешь?

— Впереди надо поставить пехотинцев, вооруженных луками и стрелами. За ними ударят воины с мечами и саблями.

Султан одобрил это предложение.

Выставили часовых и лагерь притих.

Ночь выдалась темная, мрачная, сильный ветер нес тучи темной пыли.

В шатре султана оставались его сын Баязид, а из остальных полководцев — Али паша и мой брат Хасан.

Султан велел им ложиться. Брату не спалось, он лежал с открытыми глазами, слушал вой ветра, думал о своей жизни, о своей любви к Сельви. Вдруг ему начинало казаться, что он в этой жизни — всего лишь песчинка, гонимая темным ветром, и все — все равно — останется он в живых или погибнет! Все равно — будет ли он счастлив или проведет отмеренное ему время в тоске и горе! Все — все равно!

Брат разглядел в темноте, как Мурад поднялся, омылся, как положено, водой из кувшина, встал на колени, склонил голову на землю и принялся горячо молиться. Брат слышал, как он произносит вполголоса слова молитвы, а снаружи шумел темный ветер.

— Господи, Боже мой! — молился Мурад. — Сколько раз ты, во благости своей внимал моим мольбам и не оставлял меня! Услышь меня и сейчас! Рассей страшный мрак, пошли дождь, чтобы улеглась пыль! Озари мир своим светом, чтобы смогли мои воины увидеть войска неверных и биться с ними! О, Господи, все в руке твоей — и люди и земли! Даруй победу, кому пожелаешь! Я всего лишь один из ничтожных рабов твоих. Тебе ведомы все мои мысли, все мои тайны. Мне не нужно богатство. Я иду на поле битвы не для того, чтобы обратить побежденных в рабов. Единственное мое желание — искренне и преданно пытаться заслужить твое благоволение. Господи, сделай меня жертвой ради моих воинов и подданных, только не оставляй их побежденными в руках неверных, не губи моих людей! О Боже, не допусти, чтобы люди погибли из-за меня. Даруй нам победу! Возьми мою жизнь, прими мою жертву! Я душу и жизнь свою отдам во имя того, чтобы мои правоверные остались живы! Господи, возьми меня к себе. Да сделаюсь я жертвой во имя правоверных. Ты сотворил меня борцом за правую веру, позволь мне претерпеть мученичество во имя ее![3]

Так молился султан Мурад. И Всевышний услышал его горячую молитву. Облака покрыли небосвод и благодатный дождь пролился на землю. Ветер стих.

Совсем иначе прошла эта ночь в лагере князя Лазара. Выкатили бочки с вином. Началось обычное пьянство. Сподвижники и союзники Лазара развлекались, продавая друг другу и обменивая воображаемых пленников. Они говорили о том, скольких перебьют и скольких обратят в рабство. Вук Бранкович предложил ударить ночью. Но другой зять Лазара, Милош Обилич, уверял, что это унизит достоинство царя. Решили дождаться утра.

Рассвело и стало видно, что день будет солнечный, теплый, но не жаркий. Хасан вышел из шатра султана. Было еще тихо. Он посмотрел на траву. По крупному изогнутому стеблю карабкался большой темный жук, в тени травинок суетились муравьи. Крохотные дети природы жили своей, отдельной от человека жизнью, нимало не заботясь о том, что могут погибнуть под натиском его мощной стопы.

Но вот зазвучали боевые трубы. Всадники садились в седла, пехотинцы проверяли готовность оружия. Чавуши — предводители отрядов ободряли воинов. «Вперед, борцы за правую веру! Сегодня день верховных ваших усилий! Покажем свою храбрость, свою доблесть! Отблагодарим повелителя нашего за хлеб-соль, за наших добрых коней, за острые сабли, за прекрасные празднества, данные в нашу честь! Вперед!»

Войско строилось — центр, фланги, обоз. Султан Мурад с полководцами поместился в центре. Отряд за отрядом впереди войска встали дворцовые гвардейцы. Баязид и Хасан поместились справа. Эйне бей — в левом крыле. Справа поставили свои отряды Сарухан, Айдын, Саруджа паша. Сзади находился обоз.

Султан Мурад приветствовал воинов. Он обещал им богатые дары и безграничные милости. Великий визирь Али паша прочел утреннюю молитву. Затем раскрыл Коран наугад и попал на стих о том, что избранные должны бороться с неверными и двуличными. Али паша поцеловал страницу.

Лазар также выстроил свои войска. Многие из его рыцарей запаслись веревками и цепями.

— Глупость! — сказал Вуку Милош Обилич. — Не могу себе представить османских полководцев связанными, закованными в цепи, плененными!

— Что же делать? — спросил Вук.

— Теперь уже выхода нет, — ответил Милош. — Будь что будет!

Оба войска двинулись навстречу друг другу, чтобы сойтись в битве на Косовом поле.

Справа встали стрельцы из лука под командой Хамидоглу, слева — под командой его сына Мустафы Челеби.

Мой брат Хасан Гази и Михалоглу Искандер бей готовы были врезаться в неприятельские фланги.

— Будем хитрить! — сказал мой брат. — Когда неверные, закованные в броню, скачут с обнаженными мечами в руках вперед, они все сметают на своем пути. Поэтому нужно обратиться в притворное бегство, обойти неприятеля с тыла и ударить тяжелыми палицами.

Полетели тучи стрел.

Наши пушкари во главе с бесстрашным Хайдаром зарядили пушки. Посыпались ядра, сметая все на своем пути.

Между тем, враги оттеснили наших стрельцов и ударили по центру. Им удалось добраться до обоза и уничтожить часть обозных служителей.

И тут с обеих сторон слепящими молниями засверкали сабли. Стрелы летели градом. Разносились стоны раненых, крики о помощи.

Баязид, сын Мурада, видя, какая опасность угрожает войску, встревожился.

Он приказал выкликать: «Неверные разбиты и бегут! Неверные разбиты и бегут!» В наши войска всегда набирают таких голосистых парней, которые должны ободрять остальных подобными возгласами. Этим ребятам платят особую плату, называют же их «бозюнджилер».

Словно сокол в стаю ворон, Баязид врезался в ряды неверных. За ним последовали остальные полководцы во главе своих отрядов.

Вдруг конь под Баязидом споткнулся, Баязид упал. Вот-вот накинут на него веревочную петлю. Но он вырывается, молнией взлетает обратно в седло и принимается сечь неверных саблей, как жнец сечет колосья под корень. Правоверные с криками «Велик Аллах!» наступают неудержимой волной.

Противник сметен.

Еще не успело зайти солнце, а Косово поле уже покрывают горы трупов. Мертво посверкивает сплющенная ударами палиц серая броня. Тошнотворно пахнет кровь. Каркая, слетаются вороны. Рыцарское войско Лазара разбито. Сербское царство пало.

Вдали наши всадники добивают остатки вражеского войска.

Султан Мурад, окруженный несколькими телохранителями, идет через поле. Ему прокладывают дорогу среди трупов. Он знает, чувствует, что должен пасть жертвой во имя правоверных, и удивлен тем, что все еще жив!

Внезапно Мурад видит, что к нему направляется вражеский воин. Воин этот ранен, обливается кровью, его шатает. Телохранители Мурада хотят остановить этого человека, но султан приказывает:

— Не трогайте его. Пусть приблизится.

Воин приближается с трудом. Вот он склонился перед султаном. И вдруг ударяет Мурада кинжалом.

Мгновенно отлетела душа Мурада.

Неверного, убившего султана, тут же посекли. Это был Милош Обилич, зять Лазара.

В шатер султана быстро вводят обоих его сыновей. Старшему, Баязиду, суждено унаследовать престол. Младший, Якуб, должен быть убит, чтобы в корне пресеклась возможная опасность династической смуты. Якуб достойно встречает смерть.

Лазар схвачен и ему тотчас отрубают голову.

Баязида провозглашают султаном.

Я нисколько не удивлюсь, если когда-нибудь Лазар, из-за которого погибло столько людей, будет объявлен у сербов святым. Неверным это свойственно — поклоняться побежденным полководцам и дурным правителям.

11

ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ ВО ДВОРЦЕ

Посольство Эвреноза Гази было освобождено. Мы прибыли в Брусу героями. Столица встречала победителей, печалилась о смерти султана Мурада и праздновала воцарение султана Баязида.