Я не подведу.

Разминаю руки и делаю свои повороты, чтобы они продолжали кричать, как им нравится, насыщая меня, и шум становится громче, когда я начинаю медленно поворачиваться вокруг.

Все верно, я собираюсь разорвать его сегодня, и все это для …

Мои глаза замечают ее, и я улыбаюсь.

Брук Дюма.

Я всю жизнь боролся за контроль над моими перепадами настроения. Я боролся за свое здоровье, изо всех сил, отдаваясь целиком. Я боролся в ярости, усталости, в депрессии, голодным, возбужденным. Я боролся, чтобы самоутвердиться перед моими родителями, когда им было плевать. Я боролся, чтобы доказать себе, что я сильный. Но сейчас я борюсь, чтобы доказать ей, на что я способен. И я продолжу бороться за это.

Звонит гонг, и я останавливаю взгляд на Скорпионе, переходя в наступление. Двигаясь в центр ринга, наблюдаю, как Скорпион пружинит на месте, затем я ударяю его, быстро и сильно, один удар, два, три. Он, спотыкаясь, пятится назад.

— Реми!!!

Брук кричит мне, ее голос громкий, четкий, взволнованный. Это заряжает меня, как удар молнии. Я ударяю кулаком Скорпиона в челюсть, заставляя его сделать шаг назад, затем продолжаю бить, заставляя его отступать.

— Вперед, РЕМИ!!!

— Убей его, Реми!

— Ремингтон, я чертовски люблю тебя! Обожемой, я люблю тебя! — кричит Брук.

Святой Бог, я так чертовски заряжен, чтобы показать ей, что я мужчина, я единственный чертов мужчина для нее, я врезаюсь костяшками в Скорпиона еще сильнее, чередуя защиту с ударами. Защита, удар.

Народ это любит.

— Убей его, РАЗРЫВНОЙ! Убей его, РАЗРЫВНОЙ! Убей его, РАЗРЫВНОЙ! — скандируют они.

Борьба продолжается в течении ночи, останавливаясь только во время небольших периодов отдыха, когда мы садимся на свои стулья, а наши тренеры дают нам инструкции и советы.

Я слушаю, что говорит Тренер, делаю вид, что слушаю, кивая. Но это в одно ухо входит, а из другого вылетает. Я знаю, что делаю. Мы со Скорпионом не отрываем друг от друга глаз, когда возвращаемся назад в центр. Я могу видеть в его глазах, когда он планирует двигаться. Мы опять сходимся, каждый из нас наносит сильные удары. Он делает захват, но я высвобождаюсь и наношу в ответ правый хук. Он отбивается и пробивает мне в ребра.

Это сбивает мне дыхание, но я быстро восстанавливаюсь, нападая на него своими быстрыми ударами, такими быстрыми, что он едва видит, как они приближаются. Бам, бам, бам. Вскоре из его ноздрей начинает идти кровь, и он теряет равновесие от моих ударов.

Я знаю, что контролирую его, но блеск в его чертовых глазах говорит мне иное. Он не собирается сдаваться. Размахиваясь, он делает захват на моей шее и тянет меня вниз, нанося удар коленом мне в живот.

Похоже, это придало ему уверенности. Но я не думаю, что позволю ему больше. Отталкивая его назад, наношу удары кулаками быстро и сильно по корпусу, ударяя его так, как свою грушу, пока он не выставляет защиту, наклоняясь, пытаясь избежать моего нападения.

Я не позволяю ему. Следую за ним и прижимаю его к канатам.

Он падает на колени и сплевывает на пол, затем поднимается и идет на меня.

Он ударяет меня в челюсть, ребра, висок, отталкивая меня к канатам.

Черт! Я выпрямляюсь и направляюсь к нему, и он пятится, мои глаза обращены к нему, когда кровь струится по моему лицу.

Я наношу удар. Он наносит ответный удар. Бам-бац-бам.

Боковым зрением вижу возле Брук ее сестру. Сестру, которую она любит.

Ее сестру, с которой этот ублюдок ошивался, что значит, он опосредованно ошивался возле Брук.

Я начинаю избивать Скорпиона, пока он не спотыкается на каждом шаге, но все еще не падает.

Но он упадет.

Он упадет у моих ног, и это только вопрос три… два… один… Сжимаю зубы, когда он не падает, хватаю его за шею одной рукой и поворачиваю, чтобы посмотрел на девушек.

— Думаешь, я бы не убил тебя на глазах у них? Думаешь, я бы не наслаждался тем, как они наблюдают за тем, как я повалю тебя? — рычу я.

Он смеется, и я сразу же ломаю его локоть. Он стонет, когда я отпускаю его руку, и она опадает сбоку тела, бесполезно болтаясь.

Теперь он отступает, и я загоняю его в угол, нанося удары в его голову, снова и снова. Он наносит удар коленом мне в живот, но я восстанавливаюсь и ударяю, слева-справа, слева-справа, пока он не падает на колени.

Я не буду милостив. Хватаю Скорпиона и ставлю на ноги, заставляя смотреть на Брук. Ее сестра плачет, с опущенной головой, а щеки Брук абсолютно бледные, и беспомощной страх в ее взгляде в десятки раз увеличивает мое желание защитить.

— Посмотри на нее очень хорошо, — шепчу я своим самим низким голосом в его ухо, — потому что то, что ты видишь принадлежит мне. Из-за нее я собираюсь сломать каждую часть твоего тела, избивать тебя до полусмерти, затем я собираюсь продлить агонию, пока боль не станет тем, что убьет тебя. Думаешь, я не убью тебя, потому что она смотрит? Ты ошибаешься. Из-за того, что она смотрит, я убью тебя.

Он сплевывает черную кровь.

Я отталкиваю его, поднимаю кулаки, показывая костяшки пальцев, готовый пройти через это снова.

Мы не теряем времени. Мы деремся. Я ударяю его, снова и снова, нанося сильные и быстрые удары, вся моя сила поднимается, исходя из корпуса, прямо в мои удары. Наношу джеб, джеб, хук, пока звук соприкосновения моих костяшек с его кожей не заменяется звуком его упавшего тела на пол.

Скандирование становится громче.

— РЕМ-ИНГ-ТОН! РЕМ-ИНГ-ТОН!

— Разрывной! Кончай с ним, Разрывной!!!!!!!!

Тяжело дыша, восстанавливая дыхание, я иду к лежащему на ринге телу. Пот стекает по моей груди и рукам. Смотрю, как он ползет по земле, пытаясь уйти от меня. Я приближаюсь, мои глаза теперь на Брук, потому что там я вижу свою победу, и больше нигде.

— Вперед, Реми!!!!! — говорит она.

У моих ног, Скорпион пытается двигаться, я замахиваюсь, пробиваю и от удара он падает вниз.

Толпа ревет. Наклоняясь, хватаю его здоровую руку и ломаю все пальцы, затем двигаюсь к его запястью, поднимаю вверх, чтобы толпа видела, затем так же легко ломаю.

Его горло издает низкий звук, и он корчится на полу. Достаю руками его локоть и начинаю скручивать, желая сделать это болезненно и медленно. О, да, ублюдок. Это будет медленно.

Он мечется, изнывает, и кость вот-вот треснет, когда я слышу крик его тренера, и черное полотенце падает на ринг.

Вижу полотенце и стискиваю зубы в расстройстве.

— Бууу! — орет публика. — Бууу!!

Черт меня побери, я так заряжен, не думаю, что смогу отступить. Я жажду его крови. Я хочу сломать его локоть, плечо, а затем его проклятое лицо. Я хочу, чтобы он заплатил за ту подарочную коробку, что он отправил Брук, и я хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал с ее сестрой, и за то, что с давних пор я никогда не смогу заниматься профессиональным боксом снова. Было бы так легко притвориться, что я не увидел полотенце и так же просто я смог бы скрутить его шею и он был бы мертв.

… и я бы доказал Брук, что я убийца.

Прямо за секунду до того, как попрошу ее выйти за меня…

Что совсем не правильно.

С нечеловеческим усилием я отпускаю его и отступаю. Скорпион сплевывает кровь и поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Я начинаю уходить, когда слышу его:

— Киска, вернись и закончи со мной!

Я так и делаю. Поворачиваюсь и наношу удар кулаком достаточно сильно, чтобы вырубить его.

— РАЗРЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫВВНОООООООЙ! — по арене проносятся отголоски крика конферансье.

Толпа с ревом поднимается, и я немедленно ищу Брук. Я чертовски жажду ее. Ее одобрение, которое вижу в ее глазах, радость. Я хочу видеть, что она гордится мной, и я хочу, чтобы она знала, что я бы убил его. Для нее. Я бы покалечил, уничтожил, сделал бы что угодно для нее. Но в то же время я этого не сделаю. Для нее.

Ее губы изогнулись в легкой милой улыбке, которую я так люблю, но она хмурится и тихо плачет, сидя на своем месте, единственная на этой арене.