Она удерживает мой взгляд и мое сердце бьется так быстро в груди, что я с трудом слышу ее.

— Может, я и не захочу.

Мое сердце гулко стучит в надежде, и я чувствую, будто оно вот-вот сломает все ребра.

— Дай мне чертову гарантию. Я не позволю тебе уйти, а ты захочешь попытаться. Со мной будет трудно, и я буду ослом, и рано или поздно, с тебя будет довольно.

Она сбрасывает рубашку на пол, затем стаскивает юбку вниз по бедрам. Она стоит в хлопковом лифчике и трусиках, ее грудь вздымается, ее глаза такие глубокие и бездонные, я чувствую, как они затягивают меня.

— Мне никогда не будет достаточно тебя, никогда, — шепчет она.

Я клянусь, за всю мою жизнь ничто и рядом не стояло с этим. Тем, как я нуждаюсь в ней. Хочу ее. Чертовски люблю ее. Я поглощен испытываемыми чувствами, тонной вещей, которые раньше не ощущал, и низкий голодный звук вырывается из моей глотки.

Она перестает дышать, пока я дышу так тяжело, что с трудом могу слышать себя в комнате, и мне надо прижать ее к себе так сильно, что я сжимаю пальцы в кулаки, говоря ей грубо.

— Тогда иди сюда.

Она беспомощно смотрит на меня, и я жду, мое сердце бьется о грудную клетку, пока я смотрю на нее в этом белье. Она самая сексуальная, горячая штучка, что я видел, каждый маленький мускул в ее теле гладкий и аккуратный, в то время, как ее бедра изгибаются, словно бутылка содовой, ее маленькие соски упираются в лифчик. Когда она делает первый шаг мне навстречу, все мое тело сжимается. Ее пульс колотится, и в моем рте становится влажно от желания попробовать ее вкус, пососать ее.

Она останавливается в полушаге от меня, и я протягиваю руки, мгновенно захватывая ее волосы, наклоняя ее голову назад, зарываясь носом в ее шею. От ее женственного аромата я рычу, и, когда она вздрагивает и вдыхает меня в ответ, я провожу языком влажную дорожку вверх по ее шее и обхватываю ее руками.

— Моя.

— Да, да, да, Ремингтон, да.

Она сжимает в кулаках мои волосы, и я вдыхаю ее, как сумасшедший, затем хватаю ее лицо и провожу языком вверх по ее шее, челюсти, облизывая ее губы.

Жадно, я раскрываю их и прикусываю мягкую плоть, заставляя ее хныкать, втягивая ее губы в рот. Наши языки сплетаются, и, святой боже, я клянусь, что чувствую, как она тает от меня, пока я сгораю от нее. Я горю так яростно, что мои нервы потрескивают, словно фейерверк, внутри меня, пока я скидываю свои штаны и ее лифчик.

Я обхватываю ладонью ее полную грудь и притягиваю напрягшийся сосок в свой рот. Я увлажняю его языком, пока двигаю пальцами в ее трусиках...и вот она в моей руке.

Горячая и влажная. Моя.

— Скажи, что это для меня, — приказываю я гортанным голосом, дразня ее кончиком пальца.

— Это для тебя, — выдыхает она, затем целует мой висок и челюсть, когда я срываю ее трусики одним резким рывком.

Она распахивает глаза от восхищения, когда я поднимаю ее, поворачивая, прижимая спиной к стене, и обхватывает меня ногами. Я пристраиваю свой член возле ее входа, поднимая ее руки над головой.

— Ты моя? — спрашиваю я требовательно, проскальзывая рукой между нами и немного вводя внутрь средний палец.

— Я твоя.

Слова рвутся из меня наружу, когда я погружаю свой палец глубже в ее влагалище.

— Ты хочешь меня внутри себя? — спрашиваю я охрипшим голосом.

Ее глаза горят от желания, губы налились кровью и влажные после моих поцелуев.

— Я хочу тебя повсюду. Везде на себе. Внутри себя.

Я борюсь, чтобы сохранить контроль, когда начинаю проникать в нее, медленно и мягко. Достаточно медленно, чтобы не причинить ей боль. Только доставить ей удовольствие. Она хнычет, пока я растягиваю ее, и, когда я начинаю выходить из нее, она притягивает меня ближе и опускается ниже — вбирая меня всего внутрь. Удовольствие разливается внутри, когда ее жар окутывает меня.

Обезумев от желания, я хватаю ее грудь и проталкиваю свой язык в ее рот, а она сосет, пьет меня. Я пробую ее подбородок, ее вкусную нежную шею, затем наклоняю голову и всасываю один из ее красивых сосков в рот.

— Реми, — стонет она, сжимая руки вокруг моей шеи. Ее сильные гибкие маленькие ножки сжимаются вокруг моих бедер, и молния удовольствия простреливает через мое тело, заставляя меня дрожать, пока я не двигаюсь.

— Реми... — умоляет она, ударяясь бедрами. — Прошу, прошу.... двигайся.

Я рычу и стараюсь не думать о том, как приятно она ощущается, чтобы продержаться подольше, но она хочет этого... черт, я хочу этого сильнее жизни.

Медленно, я выхожу из этого влажного восхитительного тепла, затем врываюсь обратно внутрь. Стон удовольствия вырывается из нас обоих. Ее киска дрожит вокруг меня, и мой член насколько готов взорваться, что у меня требуются все силы, чтобы выйти из ее уютной теплоты и толкнутся обратно, и, когда я это делаю, я рычу и прижимаюсь своим лбом к ее, бесконтрольно целуя ее. Я хриплю ее имя ей в рот, сжимая ее бедра, когда выхожу и врываюсь внутрь, достаточно глубоко, чтобы целиком погрузить свой член в нее.

Я настолько возбужден этим новым ритмом, что яростно кончаю внутри нее. Она кончает вместе со мной, мы дрожим и сжимаем друг друга. Она кружит своим язычком вверх по моей шее, когда наши тела сближаются, расслабляясь, когда мы прижимаемся друг к другу, и, когда я, наконец, расслабляюсь, тихонько рычу.

Я все еще твердый, как камень, а она чертовски влажная, так что я хватаю ее попку и, удерживая ее ноги вокруг себя, отношу ее в постель. Все еще оставаясь внутри нее, я нежно опускаю ее вниз, подкладывая подушку ей под голову, и снова начинаю двигаться.

Пробуя ее сначала, делая это медленно, я спрашиваю без слов. «Ты хочешь большего?»

Она отвечает сексуальным мяуканьем, когда впивается ногтями в мою спину, такая сногсшибательная подо мной. Чертова влажная мечта, смотрящая вверх на меня. Набухшие губы. Блестящие золотые глаза. Раскрасневшиеся щечки. Темные волосы. Она судорожно вдыхает, когда я с силой проталкиваю язык в ее рот.

— Ты хотела меня, — хрипло говорю я, и боже, я вижу, что это так, когда она перестает стонать, чтобы впиться в мой язык. — Так вот же я.

В этот раз я действую жестче, трахая ее так, чтобы она каждой клеткой тела почувствовала мои толчки, чтобы она знала, что теперь я ее мужчина. Она принимает это с таким удовольствием и выглядит так сексуально, когда кончает, я выхожу из нее и трусь своим влажным членом о ее бедра, живот, сжимая ее прелестную грудь в руках и пробуя ее шею, делая ее липкой и влажной, кончая.

— Я так давно хотел прикоснуться к тебе, Маленькая Петарда.

Люблю то, как ей нравится, когда я играю с ее сосками. Люблю то, какие они твердые и маленькие, какие розовые и чувствительные. Сжимаю их, пока они не выглядят красными и счастливыми от моих щипков, хватаю ее бедра и снова беру ее. Глубоко.

Сильно. Мои пальцы впиваются в ее бедра, и она такая требовательная и тугая, она стонет мое имя: «Ремингтон».

Я заявляю на нее свои права, и она отдается мне без возражений. Она хочет принадлежать мне. Она хочет быть моей.

Она. Теперь. Моя.

Она ловит ртом воздух... «Прошу», «о, боже», «ты такой твердый», «так приятно».

А я говорю ей «такая сладкая и влажная», когда она хватает меня за зад и притягивает ближе, сжимаясь подо мной, и я не могу устоять, когда ее киска начинает доить меня. Ее оргазм срывает тихий стон с ее губ, а я издаю низкое рычание, мое тело сжимается и расслабляется вместе с ее.

Мы падаем на кровать, она оборачивает мою руку вокруг своего тела и прижимается ближе, целуя мой сосок. Я передвигаю ее, чтобы лежать на спине, а она лежит на мне, прижимаясь упругим животиком к моему.

Чувствую себя чертовым королем. Мне никогда не будет достаточно тебя, никогда...

Она первая женщина, внутри которой я кончил. Она, блин, позволила мне. Для меня это означает «Ты определенно точно мой мужчина».