— Это и есть определение легкомысленности.

Я вздыхаю.

— Ладно, но я думаю, что готова. И по всей видимости, ты тоже, поэтому я не понимаю, почему ты продолжаешь отказывать мне. Я к тому что, разве ты не испытываешь дискомфорт? Разве тебе не хочется немного расслабиться?

Он одаряет меня ухмылкой.

— Думаешь, все те походы в туалет пока мы были у мамы с папой, я ходил пописать? Наверняка, ты думаешь, что у меня самый крошечный мочевой пузырь в мире.

— Ты хочешь сказать, что когда ходил в туалет, ты…

— Ага. — Он говорит это с небольшим смущением.

Лишь мысль о том, как он удовлетворяет сам себя, заставляет мое лицо вспыхнуть.

— В доме твоих родителей?!

— Я вырос в том доме. Я мастурбировал там с тех пор, как достиг зрелости. Кроме того, мне оставалось либо делать это, либо ходить по дому все выходные со стояком, и поверь, это было бы хуже.

— Но если я возбуждаю тебя так сильно, почему мы сейчас не лежим голые в моей постели?

Он садится поудобнее и проводит рукой сквозь волосы.

— Кэсси, я в высшей степени осведомлен, что ты девственница и помимо боли, что ты испытаешь во время первого раза, это также станет ключевым этапом твоей жизни. У тебя больше никогда не будет первого раза, и я… я просто не хочу испортить тебе это.

— Да как ты можешь испортить это? Ты же знаешь, что делать. В смысле, если уж ты достиг такого одними только пальцами, то от всего твоего тела пошатнется мой мир.

— Я не говорю о самом сексе.

— Тогда, о чем ты говоришь? Потому что я уже запуталась.

Он опускает взгляд на свои руки.

— Что если мы сделаем это, и ты поймешь, что я не тот парень, который нужен тебе и потом возненавидишь меня? Воспоминания о твоем первом разе всегда будут отравляющими.

— Почему тебе такое вообще пришло в голову?

Он делает глубокий вдох.

— Потому что это случилось со мной. — Он складывает перед собой руки и сжимает костяшки пальцев так, что те хрустят.

Проходит несколько секунд, пока до меня наконец не доходит.

— Ох! Ванесса? Она была твоей…

— Да.

Мы сидим в тишине несколько секунд, и мне становится скверно оттого, что я сомневалась в его влечении ко мне. Мне ни разу и в голову не пришло, что он хочет убедиться, что я не брошусь очертя голову в сексуальные отношения, о которых могу пожалеть.

— Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибки, которые совершил я, — говорит он.

Я киваю.

— Ясно. Теперь я понимаю твои мотивы.

Его взгляд насторожен, но в нем все та же примесь страсти, что я видела ранее.

— Понимаешь?

— Да. Я даже думаю… ну, вообще-то, это очень мило с твоей стороны.

Он хмурится.

— Не называй меня милым. Зови сексуальным. Или офигенным. Или с большим «достоинством». Котята милые, а не я.

Я стараюсь сдержать смех.

— Ну ладно. Ты сексуальный, офигенный, засранец с большим членом.

Он кивает.

— Так-то лучше.

Я пинаю его ногой, и он хватается за нее. Он легко сжимает ее, прежде чем поднести к губам и поцеловать в щиколотку.

Ох, Матерь Божья…

— Ну, — говорит он, целуя меня вдоль ноги. — Я веду к тому, что заморочек у меня много, но влечение к тебе – не одна из них. Контроль над собой в твоем присутствии – другое дело… … — Он многозначительно смотрит на мои трусики и обнаженные ноги. — Это определенно проблема. Я так сильно возбужден из-за тебя все время, что мне стыдно при мысли о том, какой короткой будет моя выдержка, когда мы наконец дойдем до дела.

Я придвигаюсь к нему и сажусь на него, запуская пальцы в его волосы.

— Но мы же дойдем до дела?

Он кладет руки на мои бедра и медленно гладит.

— Возможно. Если мы побудем парой какое-то время, и ты не захочешь меня убить.

— Да, но рискну предположить, что даже если мне захочется убить тебя, я все еще буду хотеть и секса с тобой. Ты уверен, что не хочешь сделать это сегодня? У Руби где-то тысяча презервативов в ее прикроватном столике. Она не заметит пропажи одного. Или четырех.

Он откидывает голову назад и издает не то стон, не то смех, а я тем временем целую его в шею. Я знаю, как сильно он любит, когда я покусываю и посасываю. Пытаюсь ли я заставить забыть его обо всех благородных причинах, по которым нам стоит подождать? Возможно. Я знаю лишь, что чем дольше целую его, тем больше хочу. Он думает, что я в итоге пожалею, если пересплю с ним. Сомневаюсь. Но в одном я уверена: если я дам ему уйти сегодня, не занявшись со мной любовью, то об этом я точно пожалею.

Я покрываю все его тело поцелуями, пытаясь сломить сопротивление.

Его грудь теплая, я ласкаю его мягкими движениями губ и нежными движениями пальцев. Когда я поднимаю взгляд, вижу, что он наблюдает за мной. По мере того, как я спускаюсь ниже и исследую мышцы его живота, он откидывает назад голову и выдыхает.

Я шепчу нежные слова, касаясь губами его кожи. Говорю ему, как он прекрасен, как необычен, как сильно я нуждаюсь в нем. В ответ он хмурится. Не думаю, что он верит мне, но я намерена изменить это.

Когда я возвращаюсь к его губам, он чуть больше приоткрывает мне завесу своего желания и целует меня так настойчиво, что у меня начинает кружиться голова.

Когда я тянусь к ширинке его брюк, он задыхаясь отстраняется.

— Я думал, мы договорились не заниматься сегодня сексом?

— Нет. Ты сказал, что мы должны подождать. Я не согласилась.

— Но ты сказала, что понимаешь. Подумала, что это мило.

— Я понимаю, и твоя забота умиляет. Просто я думаю, что это совершенно необязательно. — Легкими касаниями я провожу пальцами вдоль его груди и наблюдаю, как выступаю мурашки. — Если ты правда не хочешь заходить сегодня слишком далеко, не проблема. Просто скажи мне остановиться. — Я целую его в шею. Пробую на вкус его кожу. Она соленая и теплая, несмотря на внешнюю прохладу. — Я сделаю все, что ты захочешь.

Он хватает меня за бедра, когда я начинаю тереться об него, но возражений не следует.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась, Итан? — Я целую его в ключицу и затем в мускул прямо над соском. Он плотно закрывает глаза. — Или ты хочешь, чтобы я продолжала прикасаться к тебе?

Когда он открывает глаза, в них горит пламя. Глубинное и полное желания.

— Ты думаешь, я не смогу остановить тебя?

— Я знаю, что сможешь. Просто очень надеюсь, что не станешь.

Он смотрит на меня несколько секунд, прежде чем притянуть в объятия опаляющего поцелуя.

Губы. Язык. О, боже. Его язык.

Его вкус подобен страсти. Как и запах. И хотя я чувствую, как он старается сопротивляться, я знаю его эрогенные зоны столь же хорошо, сколь он знает мои, и использую это против него.

После еще нескольких минут убеждения, его руки начинают блуждать повсюду, пробираясь под одежду и потягивая за бретельки. Когда я чувствую, каким неуправляемым он становится, я отстраняюсь. Его взгляд прожигает мою кожу, пока он наблюдает за тем, как я снимаю лифчик. И вот в мановение ока от его бережного обращения не остается и следа. Он издает стон и, клянусь, это отзвук того, как поддалась последняя частичка его силы воли. Он встает, подхватывая меня на руки, и создается ощущение, что я нахожусь внутри его кокона. Руки и рот, темнота и стоны желания.

Потом все происходит будто в тумане. Он прижимает меня спиной к стенам и дверям, пока мы идем в спальню. Я тяну его за волосы. Погружаю свои зубы в его плечо. Одной рукой он придерживает меня, а другой – стягивает с себя одежду.

Мы оба полны желания. Спешными движениями рук он пробирается под мою одежду и прикасается ко мне, удовлетворяясь лишь обнаженной кожей. Для меня же, каждый слой одежды, что падает на пол словно победа. Каждый низкий стон, который он издает становится моим новым гимном.

Каждый раз, когда он прижимается ко мне, я чувствую его еще больше, и чем больше я чувствую, тем больше мне нужно.

Когда наконец, мы оба лежим голые в постели, ощущение его обнаженной кожи напротив моей заставляет меня резко остановиться и судорожно втянуть в себя воздух.