Низкий кустарник сменился чащей. Здесь стояла глубокая осень, но климат был такой же, как в Ротонне (они находились примерно в тех же широтах, но в другом полушарии), и многие деревья не сбрасывали листву.

Тем не менее, вокруг было немало красного и желтого, а, время от времени, на воду, шурша, падали запоздавшие листья.

Закапал дождик.

– Вот невезенье, здесь даже пристать негде! – застонал Рон.

Берега сплошь заросли кустами, тяжелыедлинные ветви которых не давали возможности причалить.

– Проплывем еще немного! – предложил Руджен. – Может, найдем местечко.

– Проплывем, – мрачно пробормотал Рон.

А дождь лил все сильней и сильней.

– Нет, я так больше не могу! – Рон ухватился за ветку и притянул лодку к ней. – Пересидим этот ливень!

Они вытащили пленку и натянули над головами. Через некоторое время дождь пошел на убыль. Один раз сквозь тучи даже прорвался лучик солнца.

– Интересно, что за поворотом? – нарушил молчание Руджен. – Эх, зря мы не доплыли! А вдруг там можно пристать?

– Ладно, схожу, погляжу. Если там нет пристойного места, попробуем привязать лодку и выбраться-таки на берег через эти заросли. Здесь еще приемлемо.

– Правильно, иди! – горячо поддержал его Руджен. Ты все равно уже мокрый!

Рон горестно хмыкнул, поежился, стащил рубашку и сапоги и закатал штаны до колен. Потом попробовал воду пальцем ноги и осторожно вылез, держась за лодку. Несколько осторожных шагов вперед – и Рон наткнулся на возвышение. Здесь вода едва закрывала лодыжки. Медленно наступая на скользкие камни, юноша прошел до места, где реки делала петлю, повернул и замер, открыв рот от неожиданности.

Перед ним открылась удивительная картина. В нескольких ярдах от него в реку выступали три доски, образуя причал или, скорее, мостик. На мостике, под дождем, очень вольготно, разве что не болтая ногами, расположился человечек. Внешность его была весьма необычна и на первый взгляд совершенно не подходила к окружению. Росту в нем было не больше четырех футов; на темном сморщенном лице были словно приклеены огромные голубые глаза. Руки и ноги человечка покрывал серый пушок, а волосы и борода были русыми (а, может быть, просто немытыми). На нем был зеленый камзол и закатанные до колен штаны. Шею укутывал нелепый небесно-голубой с золотым шитьем шарф, а на голове еле держалась старая, полуразвалившаяся соломенная шляпа. Рядом с человечком лежала удочка, с помощью которой он, видимо совсем недавно ловил рыбу, а в руках был сачок.

Рон растерянно оглянулся на Руджена, и тот, сразу поняв, что что-то произошло, отцепил лодку и, ловко обойдя мель подвел ее к повороту. Юноша, не глядя, удержал лодку на месте и недоуменно кашлянул.

Ноль внимания.

– Э-эй! – вполголоса позвал Рон, не зная, что бы еще сказать. Да и поймут ли его?

Человечек, наконец, поднял голову и посмотрел его в сторону.

– А-а, люди! Что вы шумите? – как ни в чем ни бывало, спросил он.

Рон обалдел:

– Вы говорите на роте?!

– Что-что?

– Вы говорите на нашем языке? – громче повторил юноша.

– Не пойму я вас. Какой отродясь у меня язык есть, тем и говорю. Видите? – и в доказательство он высунул маленький розовый язычок.

Рон снова растерянно приоткрыл рот, не найдя, что ответить на столь логичное заявление.

– Вы что, здесь проездом? Тогда, может поплывете дальше и перестанете распугивать мне рыбу? – не очень вежливо спросил человечек.

– Да н-нет, – неуверенно произнес Рон. – Мы можем поговорить с Вами?

– Не могу запретить разговаривать с собой даже медведю. Только будет ли он со мной говорить? – меланхолично откликнулся коротышка.

«Так дело не пойдет!» – подумал Рон и решительно направился к берегу, волоча за собой лодку.

– Послушайте, э-ээ… сэр, мы Вам наловим потом сколько угодно рыбы, но не могли бы Вы уделить нам несколько минут?

Рыболов с удивлением поднял брови.

– Такими обещаниями не бросаются. – сказал он и принялся сматывать удочку. – Если вы предпочитаете разговаривать под дождем, то пожалуйста, мы можем остаться здесь, мне, конечно, все равно. Но мне казалось, что люди издревле не любят быть мокрыми. – «Это точно!» – вздохнул Руджен. – Так что, может быть, вы вытащите свою посудину на берег и последуете за мной в мое жилище?

Мокрые люди с удовольствием последовали его совету, вытащили рюкзаки и последовали за гостеприимным хозяином.

Через триста ярдов они наткнулись на забор, огораживавший обширный двор, посреди которого стояли сарай и дом причудливой формы. Стены дома были покатыми, на них и на крыше лежала земля. (Хотя сделаны они были из дерева.) На север было прорублено единственное малюсенькое окошко.

Нагнув головы, Рон и Руджен прошли в дверь и, спустившись еще по трем ступенькам, оказались в уютной комнате не очень правильной формы. Хозяин тут же шмыгнул в коридорчик, который вел в другое «крыло», если можно было назвать крылом такую же комнату. Кроме того, там, в конце коридора, Рон разглядел открытый люк, который вел то ли в подвал, то ли еще куда-то. Тут он вспомнил, что глазеть в чужом доме некрасиво, и отошел обратно к двери.

У стола, на земляном полу стояли два табурета, один значительно больше другого. Рон поспешил его занять. У Руджена реакция не была такой быстрой, и он, бросив укоризненный взгляд на Рона, уселся на маленький, выставив колени, а, подумав, вообще поднялся, вспомнив, что их в доме трое. Тут в комнате появился хозяин, таща за собой кресло-качалку. Он предложил ее Руджену, но тот отказался, и малыш уселся в нее сам, раскурив трубку.

– Здравствуйте! – сказал Рон и смутился. Он хотел как-то подчеркнуть начало разговора, но явно не приуспел. Наш маг вообще был не в своей тарелке. Он потряс головой и с дасадой махнул рукой:

– Я не то хотел сказать!

– Минуточку! – перебил его хозяин, подняв руку. – Думаю, вы не будете возражать, если я затоплю камин и принесу вам по кружке эля. Я все время забываю что вам так недолго и насморк схватить!

Друзья с удовольствием согласились, и пока хозяин выполнял обещанное, Рон обдумывал начало разговора.

– Пожалуй, нам стоит представиться. Меня зовут Ронис, а это – мой друг, Руджен. Он не очень хорошо говорит на нашем языке… То есть, – Рон понял, что опять попал в глупое положение и снова махнул рукой. – В общем, потом объясню!

– Мой друг хотел сказать, – перебил его Руджен, который из-за Рона чувствовал себя полным идиотом, – что в некоторых местах живут люди, которые употребляют другие слова, говоря о тех же предметах, что и мы.

– Но это же неудобно!

Руджен, улыбнувшись, развел руками:

– Что делать? Людей много, земель много – не договорились.

Человечек сдвинул брови и подпер голову рукой.

– Да… Я, наконец, понял, о чем вы… У эльфов тоже есть древнее наречие… Откуда же вы приплыли? – спросил он не то что бы с интересом, но уже с намеком на него.

– Из-за океана. – с готовностью ответил Рон и хотел продолжить, но тут их собеседник медленно кивнул и задумчиво произнес:

– Значит, недовольные все же достигли земель, которых искали.

– Мы не знаем, о чем Вы говорите? – покачал головой Рон.

– А-а! Это было давно, не на моей памяти. Но раньше здесь было людей больше, чем живет сейчас. Тогда их было много, и они, как всегда, создавали много шума. Они любили действовать, драться друг с другом, из-за земли, которой хватало на всех, из-за женщин или просто из-за их неугомонного характера. Было много стычек и раздоров. И когда в некоторые из них начали впутываться даже эльфы, вожди древнего народа применили магию, чтобы положить этому конец. Столкновение было остановлено, но ни победители, ни побежденные не чувствовали к эльфам благодарности. Наоборот, в душах людей вспыхнул гнев.

Древний народ никогда не применил бы магию, чтобы чтобы уничтожить людей или как-то их поработить, но они все же лишились уверенности в своей безопасности и независимости. К счастью, люди неспособны к магии (Рон с Рудженом недоуменно переглянулись) и не могли отомстить старейшим древнего народа так, как хотели бы. Тогда их вожди начали призывать людей отправиться на поиски новых земель, где люди были бы полновластными хозяевами и не зависели бы от чужих прихотей. Надо было жить в то время и видеть страсти, которые тогда разгорались, чтобы понять, почему им удалось преуспеть в своих уговорах. Но это случилось, и три четверти всех людей покинули эту землю и уплыли неведомо куда.