Он поджимает губы.

— Не было такого.

— Ну да, конечно, — иронично отзываюсь я.

Рик уже не просто меня изучает, он сверлит меня взглядом, будто пытается заглянуть мне в душу.

— Твои лицо и волосы, все остальное в тебе ничуть не изменилось, — шепчет он. — Но глаза… Что-то в них есть неправильное. В них не та Лара, которая годами меня избегала.

У меня начинает лихорадочно стучать сердце в предвкушении его прикосновения. Если Рик не коснется меня, не знаю, как я смогу это вынести. Стою с закрытыми глазами и чувствую, как он проводит рукой по моим джинсам и поднимается выше, щупая рубашку.

— Эта одежда — она не твоя. — Рик качает головой. — Такое ощущение, что она тебе даже не подходит. Будто она…

— Фальшивка? — шепотом спрашиваю я. — Все во мне кажется фальшивым.

Рик пристально смотрит на меня.

— Ты и правда это сделала. Хотел бы я все помнить.

— Я бы тоже этого хотела. — Эти слова меня чуть не убивают.

— Если ты надеешься, что я брошусь тебя целовать… — начинает Рик и запинается. — Но часть меня желает этого, чтобы понять.

— Понять?

— Каково это будет. Если мы раньше были вместе, может…

— Рик? — шепчу я.

— Ты была моим единственным другом. Когда ты уехала, мне было тяжело. Я скучал по тебе. Потом брат попал в тюрьму, и я остался совершенно один. Меня все… бросили. Когда мы снова пересеклись в средних классах, я думал, ты мне что-нибудь скажешь. Поддержишь меня. А вместо этого ты прошла мимо, будто мы вообще ничего друг для друга не значили.

Рик качает головой и, отвернувшись, неотрывно смотрит на реку. До меня доносятся вопли и визг бегающих по газону детей, а щекочущий нос аромат жареных сосисок для хот-догов заставляет мой живот заурчать от голода. Я даже не помню, ела ли что-то на ланч.

Смаргиваю слезы.

— Мне жаль, что я была такой жестокой.

— Я понимаю, что ты тот же самый человек, но в действительности ты другая. Она меня никогда не привлекала, в отличие от тебя. — Рик ласково проводит ладонью по моей щеке, но тут же убирает руку. — Может, если бы ты не была с тем придурком.

Донован. Я и забыла о нем.

— Он не… — Я качаю головой. — Он не так уж и плох, если узнать его получше.

Мы молчим целую вечность.

— И что дальше? — спрашивает Рик.

— Не знаю. Кроме того, что я должна выяснить, кто упрятал папу за решетку, и вытащить его? Не знаю. Это не вернет потерянного времени, но я не могу позволить ему там остаться.

— И как именно ты собираешься все это провернуть?

Пожимаю плечами.

— Пойду к папе на свидание. Надо же с чего-то начать. Даже несмотря на то, что ничего уже здесь не будет, как надо, я должна помочь ему, прежде чем… — Я не собиралась выкладывать ему так много.

— Прежде чем что?

— Мой мозг полностью сольется с этой временной линией. — Делаю глубокий вдох. — Я вспоминаю вещи, которых не должна помнить. Начинаются головные боли вроде той, свидетелем которой ты стал вчера. Я знаю… это было опасно. Я не предполагала…

— Но все равно сделала? — Он прищуривается. — Ты когда-нибудь думаешь о последствиях?

— Иногда, — снова пожимаю я плечами.

Пытаюсь коснуться плеча Рика, но он отдергивает руку.

— Все это нервирует. Ты знаешь все эти вещи, которые тебе говорила какая-то другая версия меня, и смотришь так, будто чего-то от меня ждешь. Чего? Я что, снова обязан в тебя влюбиться? Потому что ты рассказала, что именно так все и должно быть?

— Нет. — Я едва умудряюсь выговорить это коротенькое слово. — Это ничего не значило бы. У тебя не было бы ни одного из моих воспоминаний — как мы частенько сидели на пляже, как ты повел меня в зоопарк, стараясь развеселить, и рычал вместе со львами. Это было бы… бессмысленно. Безо всех тех историй… — Передергиваю плечами.

Мое разбитое сердце обливается кровью, и я начинаю задыхаться, хватая воздух ртом. Все чувства обостряются. Трава кажется зеленее, воздух — холоднее, дыхание — еще более затрудненным. На мгновение закрываю глаза, а когда вновь их открываю, вижу глубокую жалость во взгляде Рика.

От этой жалости меня мутит. Во рту появляется металлический привкус.

— Я лучше пойду, — шепчу я. — Не понимаю, почему я посчитала это хорошей идеей.

— Погоди минутку, Лара.

Что-то в голосе Рика заставляет меня притормозить, и я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Не уверена, что смогу сегодня еще хоть раз посмотреть ему в глаза. Это просто невыносимо.

— Если тебе понадобится помощь, с твоим папой… Ну, дай мне знать. Что я точно помню, так это его доброту ко мне, так что дай мне знать.

Тяжело вздохнув, молча киваю. Пытаюсь поблагодарить, но ничего не получается. Так что я просто ухожу. Бреду к ближайшей автобусной остановке, но ноги будто закованы в кандалы, и у меня совершенно нет сил. Останавливаюсь на углу и жду такси.

Чувствую, как волоски на затылке встают дыбом, и, обернувшись, вижу двух мужчин. На них одинаковые кожаные плащи и солнечные очки, а у одного на шее татуировка золотого дракона. Кем бы они ни были, эти парни не сулят ничего хорошего, и, пока я наблюдаю, как они пересекают улицу, у меня в голове невольно всплывают слова из дневника. Если они никуда не свернут, то окажутся возле меня через пару секунд.

Ловлю такси и называю водителю свой адрес. Ура, я спаслась. Заднее сидение обдувает кондиционер, но все равно в салоне пахнет плесенью и грязными носками. Роюсь в кошельке в поисках наличных, но нахожу лишь кредитку. Она может пригодиться. Достаю карточку, и из кошелька выпадает какой-то предмет, который был скрыт под ней.

Ключ.

Глава 8

Дома я оказываюсь первой, и как безумная несусь на кухню. Наливаю два стакана молока, нахожу большую тарелку и наполняю ее печеньем и конфетами. Не знаю, что нравится Майку и Молли, но уверена, что ни один ребенок не сможет устоять перед сладкой взяткой. Ставлю тарелку на стол и кладу рядом несколько салфеток. Еще один рывок на кухню, и я замечаю утреннюю газету, которую так внимательно читал Джекс.

Разглаживаю заломы на бумаге и читаю заголовок на первой странице.

«КОНГРЕСС ГОЛОСУЕТ ПО ЗАКОНОПРОЕКТУ О ПУТЕШЕСТВИЯХ ВО ВРЕМЕНИ

Сенатор Патрисия Джеймс выдвинула законопроект, позволяющий избранным полицейским отправляться назад во времени, чтобы проверять свидетельские показания и выслеживать опасных подозреваемых. На данный момент полиция должна обращаться за подобным разрешением в суд, что отнимает массу времени. Критики, однако, утверждают, что частые путешествия поджарят мозги полицейских и помешают соблюдению процедур, предусмотренных по отношению к лицам, обвиняемым в преступлениях. Законопроект выставят на голосование в начале следующей недели.

Сенатор Джеймс была одним из соучредителей агентства «Перемотка» до избрания на государственную должность четыре года назад. Она объявила миссией всей своей жизни противодействие замыслам опасных преступников путем обеспечения представителям закона возможности совершать безопасные путешествия во времени».

Сенатор Патрисия Джеймс.

Джеймс.

Разве это не фамилия Донована?

Подпрыгиваю от хлопка парадной двери.

— Мы дома! — хором кричат дети.

Их почти одинаковые личики улыбаются мне, и мои губы растягиваются в ответной улыбке.

— Привет, ребятки!

Бросаюсь к ним, крепко обнимаю и чувствую, как от ответных объятий трещат кости. Не могу не ощущать те тепло и любовь, что потоком устремляются ко мне от них. Майк и Молли заразительно улыбаются. Их лица будто целиком состоят из пухлых щечек и блестящих глаз. Целую каждого и озорно заявляю:

— Ребята, у меня для вас сюрприз! А ну-ка за мной!

Беру их за руки и веду на кухню. Когда Майк и Молли видят стол, на их лицах вспыхивают улыбки.

— Ура!

Они бросаются к столу. Я еще сесть не успеваю, а ножки их стульев уже скрипят по полу. Дети кладут на свои блюдечки по печеньицу. Молли медленно и неторопливо обмакивает свое в молоке, а Майк сразу засовывает целую печеньку в рот.