Ленге снова пожал плечами.

— Я буду поставлять вам полгода кукурузу, рожь, ячмень бесплатно, если ты выиграешь.

— А если я проиграю?

— Тогда ты должен будешь оплатить все не сразу, но со временем.

Лейн нахмурился.

— Послушайте, не хочу вас отговаривать от игры, которая, конечно же, мне выгодна, но разве это справедливо? Вы в результате получаете то, что я и предлагал, оплату за зерно.

— Первое, я люблю вызов. Второе, мой инстинкт говорит мне, что у тебя очень и очень большие финансовые трудности, вернее яма, из которой ты пытаешься выбраться. Молчи, ничего не говори, это не столь важно, я думаю, что ты не можешь заплатить мне прямо сейчас и даже в ближайшем будущем. И несмотря на твое предложение, по поводу обеспечения моего интереса в тысячи бочек? Ты разве не собираешься продать их, чтобы сохранить Компанию «Брэдфорд бурбон», потому что без наличных у тебя не будет дохода, чтобы выплачивать заработную плату и кредиторскую задолженность поставщикам. Вот почему я делаю это. Ну, и есть еще одна причина.

— Какая?

Ленге пожал плечами.

— Ваша семья делает, на самом деле, лучший бурбон на планете. Моя чистая прибыль свыше миллиарда долларов… так что я могу себе это позволить, помочь компании, которая поставляет мой любимый бурбон, — он подался вперед и снова улыбнулся. — И знаешь, что самое важное? Умение производить такую вещь, гораздо более ценно, чем попасть в загородный клуб. Поверь мне.

Джин вошла в оранжерею Истерли, сделанную по последнему слову техники, здесь благоухали гиацинты и прекрасные лилии в пропитанном влажностью воздухе. Через высокие, застекленные окна, среди грядок, с растущими цветами и величественными образцами орхидей, ее будущая невестка стояла, запустив руки в горшок с землей, с таким же грязным пятном сзади на шортах цвета хаки. На Лиззи не было макияжа, волосы поддерживались чем-то похожим на резинку.

На самом деле, эта садовница скоро будет как бы членом семьи. Лейн собирается жениться на этой женщине, и Джин удивлялась настолько она, отличалась от его елейной, пафосной первой жены Шанталь, которая напоминала домашнее животное.

— Вы очень трудолюбивы.

Лиззи оглянулась через плечо, держа руки над горшком.

— О, привет.

— Да, — Джин откашлялась. — Ну, привет.

— Вам что-нибудь нужно?

— По сути, да. Мне нужно сделать букеты для моей свадьбы и приема. Мы сделаем это все после прощания с отцом, в субботу после того, как я выйти замуж в здании мэрии в пятницу. Я понимаю, что времени очень мало, но вы сможете же все быстро подготовить, правда ведь?

Лиззи потерла ладони друг с другом, отряхивая прилипшую землю, и полностью развернулась к гостье.

— Вы уже говорили об этом с Лейном?

— Почему я должна говорить? Это мой дом. Мой прием. Он мне не отец.

— Я просто подумала, что с финансовыми проблемами…

— Я хочу, чтобы все было в цвете слоновой кости и персика. И прежде чем говорить мне про сокращение расходов, я устраивала приемы в общей сложности четыреста штук. Поэтому у нас будет сорок столов в саду. О, кстати, ты сможешь позаботиться и заказать столы и стулья? Также тент, серебряные столовые приборы и бокалы и что там еще. Я не очень доверяю в этом вопросе мистеру Харрису. А я скажу мисс Авроре, что приготовить.

— Кто за это будет платить?

— Прости?

— Это событие обойдется в семьдесят пять тысяч долларов. Потому что, помимо всего прочего, вам понадобится еще и обслуживающий персонал. Парковщики и официанты. А также повара, которые будут помогать мисс Авроре на кухне. Кто будет за все это платить?

Джина открыла рот. А потом вспомнила, что Розалинда умерла. Поэтому не имело смысла называть ее имя, как главного бухгалтера семьи, как бывшего главного бухгалтера семьи.

— Мы оплатим все расходы, — она вздернула вверх подбородок. — Все будет оплачено.

— Я думаю, вам лучше сначала поговорить с Лейном, — Лиззи подняла свои грязные ладони. — И это все, что я собираюсь сказать. Если он решит, что сможет все оплатить прямо сейчас, я буду счастлива устроить для вас такое событие и сделаю все, что требуется.

Джин стала осматривать свой маникюр. Нет сколов. Отличное покрытие. Красный лак, как кровь и блестящий, как новая десятицентовая монета.

— Ты может и спишь с моим братом, дорогая, но давай не будем забегать вперед, ладно? Ты все еще обслуживающий персонал, поэтому это не твое дело, ясно?

Да, были... проблемы... но, безусловно, одно маленькое событие не отправит компанию ко дну? И это всего лишь необходимые расходы. В конце концов, она же все же Брэдфорд, черт побери.

Лиззи отвела взгляд, нахмурившись. Потом она все же взглянула на Джин и мягко произнесла:

— Хорошо, давай говорить открытым текстом, да, я обслуживающий персонал, и нет нужды с твоей стороны напоминать мне об этом. Я хорошо осведомлена о ситуации, которая происходит в этом доме, и если ты почувствуешь себя гораздо лучше, разыгрывая передо мной роль из «Аббатство Даунтон», то вперед. Но это не изменит реальность твоей «скромной» свадьбы, которую в данный момент ты не можешь себе позволить. И я не буду ничего заказывать, пока не получу разрешение от твоего брата.

Джин тут же вспомнила всю свою родословную и выпрямила спину.

— Ну, я никогда не…

— Здравствуй, мама.

Беспечный голосок, словно молот ударил ее сзади по шеи, и Джин не сразу обернулась. Она внимательно смотрела на окно перед собой, в отражении наблюдая, кто направлялся к ней. Появившееся лицо в отражении не изменилось, когда она видела его в последний раз, в сентябре. Волосы остались прежними, такими же длинными и густыми, черными, как и ее… и выражение на лице было точно таким же, как его и запомнила Джин. Но скулы стали вроде бы выше, возможно сказался процесса созревания или потому, что Амелия сбросила вес.

Это всегда хорошо.

Джин обернулась. Дочь была одета в узкие джинсы, ее ноги в них были похожи на соломинки для содовой, в черную блузку от Шанель с белым воротником и манжетами, а также балетки Тори Берч.

Если говорить о ее внешнем виде, то она словно вернулась только что с подиума Парижа.

— Амелия. Что ты делаешь дома?

— Я тоже рада тебя видеть.

Взглянув через плечо, Джина хотела попросить Лиззи уйти, но та уже скрылась за стеклянной дверью, ведущей в сад, с тихим щелчком дверь закрылась.

На мгновение образы подрастающей Амелии стали всплывать в памяти один за другим, а потом все пропали. Существующее недопонимание и отчужденность друг с другом, переходящие в открытую враждебность, выкованные годами, пока Джин вела с ней как сестра, а не как мать.

Обиженная сестра.

Хотя для Джин все было гораздо сложнее.

В последнее время, безусловно, отношения стали немного поспокойнее. Но только благодаря тому, что Амелию отправили в школу Хотчкисс не только для того, чтобы она смогла получить образование, а чтобы унять поднимающийся шторм между ними, всякий раз, когда они вдвоем оказывались в одной комнате.

— Всегда приятно тебя видеть дома…

— Да.

— …но это сюрприз. Я не знала, что летние каникулы начались так рано.

— Меня выгнали из школы. И прежде, чем ты попытаешься начать читать мне лекцию, я хотела бы напомнить тебе, что я просто следую твоему примеру.

Джин посмотрела вверх… в стеклянный потолок, сквозь который было видно голубое небо и так высоко плывущие облака.

Это правда, воспитывать было бы намного проще, если бы она лично показала положительный пример.

Так придумай что-нибудь положительное.

— Я поселилась в своей комнате, — объявила Амелия. — И ужинать я иду сегодня с друзьями. Не волнуйся. Одному из них двадцать пять и у него Феррари. Со мной все будет в порядке.

20. 

После встречи с Ленге, Лейн вернулся в Истерли, но далеко не прошел. Мистер Харрис, дворецкий, вышел из столовой с подносом в руках, на котором лежало полдюжины серебряных столовых приборов, настоящее произведение искусства, в том числе конфетница от Картье, из которой торчал хвост карпа.