— Ваш отец пришел ко мне несколько месяцев назад, чтобы взять в частном порядке кредит. Я был счастлив помочь ему и выполнить его желание, но стоит заметить, что я должен был проявить фантазию в финансировании. Сейчас необходимо вернуть эти денежные средства до ежеквартального заседания правления трастового фонда на перспективу…

— Или вы окажетесь в трудном положении?

Лицо Монтеверди стало жестким.

— Нет, я буду вынужден поставить вашу семью в трудное положение.

— Я не могу вам с этим помочь.

— Мне кажется, вы не понимаете. Если деньги не будут возвращены в срок, я буду вынужден принять правовые меры и это будет предано гласности.

— Так подавайте на нас в суд. Позвоните в «Нью-Йорк Таймс» и скажи им, что мы задолжали трастовому фонду на перспективу пятьдесят три миллиона доллара. Скажите им, что мы бездельники, лжецы и воры. Меня это не волнует.

— Я думал, что вы ничего не знали об этом.

Алкоголь все еще бурлил у него в крови. Кроме того, он был отличным практиком, что касалось словесной перепалки.

— Мне кажется, вопрос заключается в том, — сказал Эдвард с улыбкой, — что вы хотите обезопасить себя. Вы пытаетесь на меня надавить, но вам следует сказать, что вы без разрешения правления выдали беззалоговый кредит и признаться, что проценты от него возьмете себе. Мой ответ — я не собираюсь разгребать это дерьмо. Делайте все, что считаете нужным. Меня это совершенно не волнует, поскольку это не моя проблема.

— Ваша мать находится в деликатном положении.

— Она в коме.

— Как старший сын, я подумал, что вы беспокоитесь о благополучии своей семьи.

— Я переехал сюда, в эту невероятную роскошь, — Эдвард махнул рукой на ужасную мебель, — скрывшись от всего этого богатства свой семьи по уважительной причине. Так что даже если вы будете расстреливать большой красивый «корабль» на холме, пока он не рухнет в море, меня это не касается и никак на меня на повлияет.

Монтеверди тыкнул пальцем в пространство.

— Вы не достойны называться сыном.

— Учитывая, кто мои родители, я горжусь, как можно дальше находится от них под этой крышей. И сделайте нам обоим одолжение. Не пытайтесь замаскировать свою корысть риторикой альтруизма, угрожая моей семье. Скажите, сколько процентов вы положите себе в карман? Десять? Пятнадцать? Если кредит был на полгода, это как минимум два с половиной миллиона, которые вы заработаете. Хорошая работа, если вы только его вернете, да?

Монтеверди теребил свой белый французский манжет рубашки.

— Я расцениваю это как объявление войны. Что произойдет в дальнейшем — это полностью будет ваша вина.

— Как я завишу от вас? — Эдвард указал на свое тело. — Я подвергался пыткам в течение восьми дней людьми, которые собирались меня убить, и в моем случае, это не преувеличение. Если вы думаете, что чем-то таким можете меня напугать, то вы просто бредите.

— Послушайте. Вас может не заботить ваша мать, но я удивлен, что вы также надменно относитесь к своим братьям и сестре. Насколько я помню, вы всегда приглядывали и заботились о них.

— Приглядывал — прошедшее время.

— Мы увидимся еще.

Мужчина отвернулся и вышел за дверь. Старомодный телефон начал звонить снова, Эдвард посмотрел на свои уродливые искалеченные ноги... и удивился, но не впервые о несостоявшейся возможности.

Несбывшейся возможности.

Слишком поздно это уже теперь.

Наклонив голову набок, он посмотрел на телефон, висевший на стене в компактной кухне. Мысль, что он одержал легкую победу, не давала удовлетворения, он чувствовал себя без сил, и он понял, что звонок, наверное, касался его несостоявшейся возможности.

Если они хотят поговорить с ним, то им следует приехать к нему, а не звонить.

11. 

Эдвин МакАллан, мастер-дистиллятор компании «Брэдфорд Бурбон» сидел в своем кабинете, который до этого был командным центром его отца, пока тот не умер десять лет назад. Мак пытался дозвониться хоть кому-нибудь в бизнес-центре. Ничего. Он все время попадал на автоответчик, учитывая, что он звонил по собственной линии высшему руководству, а не через секретаря, это был беспрецедентный случай.

Финансовый директор, операционный директор и три старших вице-президента не брали трубки.

Лейн также не отвечает по своему мобильному.

Мак снова повесил трубку, он чертовски хорошо понял, что корпоративная верхушка предпочитала не отвечать на его звонки. Именно так, можно не ответить на один или два звонка, но не ответить на все пять? Да, генеральный директор умер и наступил хаос, но бизнес продолжал работать.

— Эй, я делаю это…

Прежде чем Мак произнес слово «правильно», закрыл рот и вспомнил, что его секретарь-помощница, которая еще работала с его отцом, тоже не было в офисе. И ее не было сегодня на работе, так как у ее брата позавчера произошел сердечный приступ.

А все собеседования, которые он провел сегодня, разве не напоминали ему полную катастрофу?

Очевидно, они просто швырнули ему что не попадя, заранее зная его отказ.

Поставив локти на стопки бумаг, он схватился за голову. Собеседование было очень похоже на первое свидание. Отдел кадров отправил к нему кандидатов, и от каждого из них можно было отказаться еще раньше, исполнительный помощник, требующий к себе повышенного внимания, не закрывающая рот королевы красоты; невротическая Гленн Клоуз, экспансивная кошка в облегающих шортах; секс-меньшинства, волосатая, агрессивная мужененавистница, с руками, изрытыми оспой.

— Дерьмо.

Встав, он обошел вокруг старого стола и прошелся по комнате, разглядывая экспонаты, выставленные в стеклянных витринах. Вот была разлита первая бочка, на которой была печать с датой. №15 — бренд компании, относительно недорогой бурбон. И специальные бутылки, стоящие в одну линию, празднование — Университет выигрывал турнир баскетбола в Чарлмонте в 1980, 1986 и 2013. Старинные исторические револьверы. Карты. Письма от Авраама Линкольна, Эндрю Джексон различным Брэдфордам.

Но сами стена были истинным показателем всей продукции компании, долголетия и гордости. Каждый дюйм плоской, вертикальной стены был заклеен этикетками бесчисленных бутылок, различными названиями, цвета и рисунка, иллюстрирующие эволюцию маркетинга, ценности продукции и цены.

Также как и продукт, который продавался сейчас, остался точно таким же.

Брэдфорд бурбон делался именно так, как и когда только началось первое производство с конца 1700-х годов, ничего не менялось, не зерновой замес, не штамм дрожжей, не специальная известняковая вода из источника, не обугленные дубовые бочки. И Бог знал, смена погоды в Кентукки и количество дней в календарном году останутся неизменными.

Рассматривая всю историю, ему казалось невероятным, что традиция, просуществовавшая два века, может вот так запросто закончиться за часы. Но корпоративные воротилы решили, еще до смерти Уильяма Болдвейна, заморозить закупки кукурузы, что означало, что больше нет зернового замеса, Маку пришлось остановить производство.

Это было беспрецедентно. Даже во время сухого закона, ББ продолжали производить свой бурбон, хотя его пришлось перенести в Канаду на какое-то время.

После безрезультатных боев с «костюмами», ничего не изменилось, Мак забил тревогу и рванул в Истерли, но Лейн остановил его и ему пришлось помочь блудному сыну получить доступ к некоторым корпоративным финансовым отчетам. Но после этого что? Он ничего не слышал о нем с тех пор.

Это походило на ожидание результатов биопсии, и стресс просто убивал его. А если он потерял эту работу и средства к существованию? Он проиграл перед своим отцом, без всякого сомнения.

И ему впервые не нравилось такая жизнь, не нравилось здесь находится.

Нервный и расстроенный он вышел в приемную. Пустое место Барни было слишком тихим, слишком холодным, горячий воздух, поднимающийся вверх к открытым балкам потолка, от кондиционера угнетал. Как и весь старый офис с винодельней, в этом городке было известно, что офис мастера-дистиллятора был расположен в отреставрированной старинной постройке, сделанной из старого раствора и сруба, оборудованный всем необходимым — от водопровода до Wi-Fi.