— Тебе вольготно живётся, Орион! Ты выполняешь приказы, мне же приходится целыми днями ломать голову, какими они должны быть, чтобы удовлетворить ожиданиям Архитектора Вселенной!

В самом деле, он выглядел весьма дурно: под глазами мешки, лицо измученное, речь нервная.

— Вы тоже выполняете приказы, — сказал я, — только посредством своих приказов. Я же выполняю ваши приказы посредством приказаний самому себе.

Он натужно рассмеялся.

— Завтра поедешь с государем в Петергоф. Он задумал встретиться с Екатериною Алексеевной. Нам хорошо известна подноготная императрицы, и всё же, когда речь идёт о ней, необходимо всегда знать, куда она поворачивает паруса. Ты понимаешь? Отчёт должен быть самым подробным. Имей в виду, оба попытаются примириться, но только для виду. Пустая затея. Оба гребут в противоположные стороны. Строго говоря, уже не они движут событиями, а события движут ими.

— Я не убеждён, что не выйдет чего-либо непредвиденного, — сказал я, — как тогда, при беседе с князем Матвеевым.

— Исключено. Государь побоится остаться наедине с Екатериной… А мы придадим беседе благополезное направление.

— Как?! Вы полагаете, я исполню сие?!

Он остановил меня жестом руки.

— Сие будет исполнено вовсе без твоего участия! Мы не достигали бы надлежаще своих целей, если бы не привлекали к себе на службу не только знаменитых и одарённых людей, но и людей редкостных, необычных, способных к чудодействию. Увы, наука не всё знает и не всё может. И если мы не умеем чего-то объяснить, мы стремимся использовать и то, чего не понимаем. Мы содержим людей, способных зреть сквозь толщу вод, сквозь камень и землю, а также и тех, которые прикосновением рук излечивают болезни тела и духа. Наконец, мы содержим таких, кои способны своим взглядом вызывать в других людях болезни сердца, печени, почек, крови. На нас трудятся чародеи, владеющие силой внушать свои мысли отдельным людям и даже скопищам людей. Таковой молодец только что доставлен в Петергоф.

Я уже ничему не удивлялся.

— Смею ли я взглянуть на него? Не мошенник ли он?

Господин Хольберг отрицательно покачал головой.

— Не стремись узнать больше, чем дозволено, мой друг. Излишние знания губительны. Если знания не соответствуют моральной зрелости, они бесполезны или вредны, понеже толкают на безрассудство… И что взглядывать? Человек тот — обыкновенный владимирский холоп, осуждённый к смертной казни за сглаз, порчу и бесовскую одержимость. Мы избавили его от злой участи, вызволив из острога, и теперь он сулит отдать Ордену свои необыкновенные способности… Клянусь, в его присутствии ты не выскажешь ни единой связной мысли, позабыв обо всём на свете, или будешь повторять вслух произносимые им только в мыслях слова!

— Определённо чертовщина!

— Однако и она полезна, когда употреблена по назначению. Люди глупы и скорее верят не положительному знанию, требующему труда и терпения, а чуду, которое ничего не требует. Подмешай к десяти долям чертовщины одну долю знания, и ты соблазнишь любого умника.

— Разве мы собираемся покорить мир неправдою и несправедливостью?

— Нашей правдою и нашей справедливостью. Правда и справедливость вообще, в сущности, никого никогда не интересовали. Сильные мира допускали рассуждения неудачников о сих предметах, дабы выпустить дурную кровь и понудить к соблюдению своих законов. Когда-нибудь ты убедишься, что всего более не верит в Бога римский папа, а который верит, тому не удержать долго кормило власти… Нам нужна не так называемая правда — сие абстракция воображения, — нам нужен порядок, великий порядок действия, а его достигают при беспорядке, когда людей беспокоит только собственная судьба. Люди при беспорядке — живой навоз, им недосуг искать подлинные тайны мира. Да и не найти вовсе, доколе ключи у нас. Не человек творит обстоятельства, но обстоятельства творят человека. И пусть профаны сколько угодно болтают о жертвах, героизме и дерзаниях, болтовня пребудет болтовнёй. Мы лучше всех знаем, что для полёта нужны крылья, одиночкам же их не обрести.

— Что же из этого следует? — спросил я. — Не понимаю, как можно жить, отбросив помыслы о справедливости и правде?

— Ты цепляешься, мой друг, за категории начальной стадии посвящения, почти подобные категориям, бытующим среди жалких профанов. Но ты стоишь уже перед новой ступенью и завтра будешь смеяться над дикостью, каковую демонстрируешь сегодня. Ты вскоре узнаешь, что добровольное и безропотное повиновение воле начальника и есть величайшая справедливость и правда. И вместе с тем величайшая власть. Но власть не над химерическим множеством, а над самим собою. Победи себя и повинуйся! — вот заповедь истинного масона. Орден освобождает неофита от томительных и бесполезных поисков справедливости и правды, даруя ему готовую истину старшего начальника. Не искать, теряя драгоценные дни, а пользоваться истиной, претворять её — не высшая ли то ступень общения с истиной?

Понимая вполне язык учителя своего, я холодел от вероломства. Меня не принимали всерьёз, шаря в мыслях моих и чувствах. Меня лишали права искать, спорить и возмущаться, желая видеть бессловесною тварью, жертвой, которая на эшафоте уже безропотно повинуется палачу…

— Язык наш весьма отличен от языка профанов, — самоуверенно продолжал господин Хольберг. — И сие не для того, чтобы запутать, а для того, чтобы распутать. Нашему языку более доступна истина, непосвящённый, даже и услышав, не догадается о ней. Ты сумеешь судить о людях с полной достоверностью не только по одному беглому взгляду, но и по звёздам, по ушам, по остаткам выпитого вина. Мир наполнен чудесным знанием в каждой своей клетке, и все клетки откроются перед тобою, как бутон цветка раскрывается навстречу солнечным лучам… Помни, однако, что самое доброе порою оборачивается злом, а самое злое — добром. Вот отчего добру можно служить не только добром, но и злом, и Орден вполне владеет сею мудрёной наукой. Часто творя зло или то, что представляется злом, мы искупаем вину тех, кто не сумел подняться до добра. То, что ты можешь видеть, свидетельствует как о добре, так и о зле, потому не делай вовсе никаких заключений, не получив совета старшего начальника… Знай, удобнее и прибыльнее пользоваться не столько трудом рабов, сколько поощряемыми в них страстями. Новая ступень посвящения научит тебя, как выбрать жертву, момент и средства, чтобы, не подвергаясь опасности, заполучить искомое. Астральные вихри начальников твоих во всякий час будут резонировать в просвещённой душе, и истина пребудет в тебе вовеки не замутнённой. Постигнув каббалу, магию и герметику, ты освоишь и более глубокие тайны оккультизма, незримого царства посреди царств, собирающего оброк с глупости и неискоренимой человеческой вражды. Цель всех оккультных наук едина — наше влияние на общества и народы путём особого намагничивания человеческой среды. Мир построен иерархически, и одно живёт, только поглощая другое. Орден имеет астральное право питаться всеми, кто ниже братьев его. А ниже нас все остальные…

— Можно ли идти масону против совести? — едва уже сдерживаясь, спросил я.

Господин Хольберг пристально вгляделся в меня и на мгновение задумался.

— Можно и нужно, — был его ответ. — Ибо кроме воли и совести твоей существуют воля и совесть старшего, его циркуль шире, и то, что запрещает твоя совесть, может потребовать его совесть. И не совесть решает, а соответствия воли и рока. Совесть ведь не остановит падающего камня, а без воли рока он не сдвинется с места… Итак, повиноваться — это и значит быть подлинно свободным. Выполнять предначертания — это и значит творить по собственному произволу. Так, восстание и мятеж чаще всего лишь форма повиновения своей глупости и темноте. Только старший начальник ведает, где наша воля столкнётся с роком, и управляет так, пользуясь провидением, чтобы мы приближались к конечной гармонии, если внешне даже усиливаем хаос. Мы счастливы, ибо не сомневаемся: при взгляде вверх у нас нет своей воли, она отдана старшему, нам остаётся усваивать его мудрость и укреплять её своими жертвами и страданиями… Власть подчинённого не отличается от власти начальника. Вот отчего мы должны преклоняться перед старшим. Он владеет герметическими тайнами, он может появляться там, где его нет, помощию перемещений духа и благодаря способности к мыслительной концентрации своей сущности. Он умеет сохранять неповреждённым свой дух, на расстоянии поражая дух всякого соперника, и если, к примеру, отрубить ему руку, рука срастётся, пока в астральном видении она не отторгнута…