Ловля и доставка на кораблях тысяч животных стала громадной индустрией. Дикие животные были самым ценным даром, который варварский монарх мог преподнести своим римским господам. Даже римские губернаторы должны были заниматься ловлей животных. Сохранилась интересная переписка между Цицероном, назначенным губернатором Малой Азии, и Целием Руфом, который был эдилом в Риме. Руф хотел достать леопардов для организуемых им игр. Цицерон был занят делами управления своей провинции, и ему совсем не хотелось заниматься ловлей леопардов. Бедный Цицерон еще даже не добрался до вверенной ему провинции, но уже получил письмо от Руфа: «Дорогой Цицерон! Пожалуйста, постарайся достать для меня несколько хороших леопардов, хотя бы десять для начала. Поторопи с этим местных жителей». Когда ожидаемые леопарды не прибыли, Руф написал: «Мой дорогой друг Цицерон! Почти во всех своих письмах я напоминаю тебе о леопардах. Для тебя будет страшным бесчестием, если, после того как Патиск (римский купец) прислал мне 10 леопардов, ты не сможешь прислать мне больше. У меня есть эти 10 леопардов и еще 10 леопардов, присланных мне из Африки. Если ты не пришлешь мне леопардов в ближайшее время, мне придется доставать их в другом месте». А позднее он написал: «Если бы я не получил несколько леопардов от Курио, мне не удалось бы организовать хорошее зрелище. Если ты не пришлешь мне несколько леопардов, не рассчитывай на мое покровительство».

Цицерон писал другу: «Получил еще одно письмо от Руфа… он пишет только о леопардах». Руф, наконец, провел свои игры и был избран эдилом. Цицерон сразу же написал ему: «Дорогой Руф, не могу тебе описать, как я расстроен проблемой с леопардами. Я направил на поиски леопардов всех профессиональных ловцов, но в это время года они встречаются редко. Не беспокойся, поисками занимается множество людей. Все пойманные нами леопарды будут твоими».

У Руфа были основания сердиться. Сулла, ставший диктатором, открыто признавал, что народ проголосовал за него прежде всего потому, что благодаря своим связям с Бохусом, африканским царьком, он мог доставать множество животных для игр. В поисках зверей римские трапперы доходили до Норвегии, откуда они отправляли лосей, до Бирмы, где ловили носорогов, кобр и слонов, и до озера Виктория в сердце Африки. Как и сегодня, Африка была основным охотничьим угодьем для отлова диких животных. Римляне даже выставляли на арену африканских дикобразов. Обнаженные мальчики должны были ловить их голыми руками. Римский комедиограф Плавт писал: «Клянусь богами, в следующий раз они покажут дрессированных африканских мышей».

Используя информацию, взятую из разных источников, давайте создадим образ Фульциния, профессионального ловца диких животных в Африке. Мы можем предположить, что Фульциний был мулатом: отцом его был служивший в Африке римский легионер, а мать была негритянкой. Как и сегодня, метисов не любила ни та, ни другая раса, и Фульциний вырос одиноким мальчиком. Он считал себя выше людей народа своей матери, но знал, что римляне никогда не будут считать его равным себе. Римские писатели описывали такого человека «как дикаря среди дикарей, застенчивого, угрюмого и замкнутого, ненавидящего общество и счастливого только в джунглях».

От людей из народа своей матери Фульциний узнал приемы ловли диких животных, которые остались неизменными до наших дней. Он научился делать ловушки для львов. Для этого надо было вырыть яму, окружить ее высоким забором и посадить в яму привязанного теленка. Лев, услышав его мычание, перепрыгивал через забор и падал в яму. Фульцинию помогали местные жители: они загоняли в реку стадо антилоп, а потом из лодок ловили их арканами. Был и другой способ ловли антилоп: их загоняли в лощину, дно которой было покрыто сырыми шкурами. Животные скользили по ним, падали, и их легко было связать. Под началом Фульциния были сотни загонщиков, которые оцепляли участок джунглей, и, создавая сильный шум и прочесывая участок, загоняли животных во все уменьшающееся свободное пространство. Нумидийские копейщики образовывали своими большими овальными щитами стену вокруг согнанных животных, а люди с лассо и сетями ловили их и связывали. По-видимому, этим способом ловили даже львов. Такая охота изображена на римской вилле в Боне (Алжир).

Недавно на Сицилии, около деревни Армерина, была обнаружена вилла. Стены этой виллы украшены фресками. Некоторые из них достигают 66 ярдов в длину. На них подробно показано, как ловят диких животных и сажают их в клетки для отправки на корабли. Предполагают, что эта вилла служила летней резиденцией императора Марка Аврелия Валерия Максимина, который правил около 300 года н. э. То, что столько места в доме императора было отдано показу ловли диких животных, говорит, какое важное место в жизни римлян занимало все, что было связано с дикими животными.

На одной из мозаик изображены всадники, загоняющие стадо оленей в кольцо сетей. Один из оленей уже запутался в сетях. Другая мозаика изображает, как группа людей грузит слонов на галеру, а в это время другая группа тащит к трапу упирающегося детеныша носорога, а сзади на него лают собаки. Третья мозаика показывает римского ловца животных с огромным щитом. Он указывает на льва, который пожирает только что убитого им сернобыка, и показывает своим мавританским помощникам, как окружить и опутать сетями этого льва. И еще на одной мозаике изображена повозка, которую тащат быки и которой управляют погонщики. На повозке стоит большая деревянная клетка, в которой находятся лев и леопард. В таких клетках животных перевозили на кораблях. Рядом с клеткой идет ловец животных, поддерживающий ее рукой. Наверху клетки имеется трубообразное приспособление, которое часто встречается на этих мозаиках. По-видимому, оно служило для подачи воды в клетку. Фреска показывает людей, несущих клетку на корабль, и еще двух человек, усмиряющих коровью антилопу на корабле. Другие люди несут доску с медведями, завернутыми в сеть, свисающую с шестов.

Фульциний должен был делать все это и многое другое. Он ловил слонов, загоняя их в ущелья, не имеющие другого выхода. Поскольку у него наверняка не было ручных слонов, которых используют для ловли их диких собратьев, он добивался послушания загнанных в ущелье животных тем, что морил их голодом и жаждой. Чтобы поймать детенышей слонов, он нанимал нумидийцев, которые незаметно подбирались к стаду слонов и подрезали слонихам коленные сухожилия, чтобы они не смогли защитить своих детенышей.

Он ловил шимпанзе и бабуинов, выставляя для них сосуды с вином, а затем без труда захватывал опьяневших животных. Чтобы поймать питона, недалеко от того места, где он находился, ставили длинные ящики, сделанные из тростника. Затем питона гнали к ящику, и он, принимая ящик за щель, прятался в нем. Тогда отверстие ящика закрывали. Когда «медведя» находили в берлоге (кем бы ни был африканский медведь), перед ним вешали сети, а затем ревом труб и громкими криками выгоняли наружу. На звериных тропах ставили петли и гнали к ним животных. Вдоль троп развешивали цветные ленточки, и животные, пугаясь незнакомых предметов, не решались отпрыгнуть в сторону.

Такие охоты были грандиозными мероприятиями. Ловцы зверей могли потребовать, чтобы им помогали легионеры, размещенные в данной местности, поскольку поставка животных считалась делом государственным. Все гражданское население могло быть мобилизовано на охоту, и, как показывают письма Цицерона, это часто подрывало местную экономику, поскольку охота длилась неделями.

Как и для всех ловцов зверей, главной проблемой для Фульциния была не ловля зверей, а их доставка. Фульциний устроил вдоль пути следования пойманных животных путевые станции, где животные могли отдохнуть в больших загонах. Римские законы требовали, чтобы окрестные жители обеспечивали животных кормом. Но получить корм для животных от местных жителей иногда было так сложно, что Фульцинию приходилось обращаться за помощью к римским гарнизонам. Если гарнизона поблизости не было, он обращался к наемным копейщикам, которые сопровождали караван животных. Это были безжалостные люди. Однажды они выкопали трупы на кладбище и накормили ими голодных животных. На Фульциния часто жаловались в Рим, но у него всегда был один ответ: «Вы хотите или не хотите получить животных?». Но императору все-таки пришлось издать указ, запрещавший держать животных на одной станции больше недели.