В целом материалы «культуры серой расписной керамики» на ее первом этапе соответствуют данным «Ригведы». В гимнах упоминаются жилища из дерева и бамбука, окруженные каменными или глиняными стенами[430]. Пуры, о которых многократно говорится в тексте, были не городами, а небольшими укреплениями из камня с деревянными воротами. «Полные скота», они, вероятно, служили и загонами. Судя по описаниям «Ригведы», пуры использовались в определенные сезоны (их нередко называют осенними)[431].

Свидетельства археологии о большой роли коневодства и о культе коня тоже прекрасно согласуются с данными «Ригведы». Создатели памятника не были знакомы с железом; под словом «айяс» подразумевался металл вообще, скорее всего медь[432].

На второй стадии своего развития «культура серой расписной керамики», продолжая предшествующие традиции, приобретает некоторые качественно иные черты[433]. Прежде всего ее носители начинают употреблять железо (знакомство с ним отмечено и в поздневедийских текстах), что позволило быстрее осваивать новые территории и превращать лесные области в районы, пригодные для земледелия и скотоводства. В целом характеристика этой фазы культуры хорошо соотносится с данными поздневедийских сочинений о хозяйстве индоарийских племен[434]. Большинство поселений создателей «культуры серой расписной керамики» открыто в тех же областях, где проходило оформление этих сочинений. Земледелие еще не играло такой роли, как в последующие эпохи, но наряду с ячменем и пшеницей был открыт рис, что находит аналогии в текстах (рис впервые упоминается в «Атхарваведе»). Материалы археологии и литературных памятников указывают на интенсивное развитие скотоводства; по-прежнему велико значение коневодства. Заметный прогресс наблюдается в строительной технике: широко применяется кирпич, сооружаются более прочные укрепления, возводятся алтари (не исключено, что под влиянием верований хараппцев), но, судя по материалам источников, обожженный кирпич еще не употреблялся (его широко применяли в городах хараппской цивилизации).

Таким образом, даже на второй стадии развития рассматриваемой культуры в долине Ганга процесс урбанизации еще не начался, и это резко контрастирует с обликом хараппского общества (слово «нагара» — «городское поселение», «город» — впервые встречается в араньяках; по мнению лингвистов, оно дравидийского происхождения, ср. тамильское «нагараи» — «город», «дворец», «храм»). Индоарии этого периода не создавали ни храмовых, ни дворцовых комплексов. У них во многом сохранялся старый уклад жизни, свойственный индоариям (и даже индоиранцам) в ранний период их истории.

Соотнесение ведийских ариев с создателями «культуры серой расписной керамики» позволяет поставить вопрос о пути движения индоарийских племен в Индию — вероятнее всего, он шел через Афганистан. Некоторые лингвисты приводят материалы топонимики и гидронимики для подкрепления точки зрения о прохождении их именно через эти области[435]. В настоящее время можно утверждать, что ведийские арии даже территориально не были связаны с основными районами хараппской цивилизации.

Проникнув в страну с северо-запада, индоарии заняли постепенно Северо-Восточный Пенджаб и верховья Ганга, т. е. области, в прошлом находившиеся на периферии этой цивилизации. К сожалению, пока недостаточно известны культуры долины Инда, синхронные «культуре серой расписной керамики»[436].

Для решения проблемы движения индоариев в Индию чрезвычайно интересными представляются раскопки пакистанских и итальянских археологов в Северо-Западном Пакистане — в Свате и в долине р. Гомал (приток Инда)[437]. В Свате были открыты могильники (культура могильников Гандхары), которые и по конструкции, и по обряду захоронения, как уже отмечалось, напоминают могильники из Южного Таджикистана (обе группы памятников близки и по датировке). Раскопки А.Х.Дани в долине р. Гомал вскрыли многослойное поселение, где после слоя с хараппской культурой залегал слой (Гумла V), сходный по инвентарю с могильниками Гандхары. Была выдвинута гипотеза, что носители этой постхараппской культуры — индоарии[438]. Некоторые индийские археологи сопоставляют материалы из Северо-Западного Пакистана с результатами раскопок Дж. П.Джоши[439]. С ранней стадией «культуры серой расписной керамики» сравнивают и указанную культуру Свата[440].

Эти «внеиндийские» археологические материалы, выявляющие определенные аналогии с материалом первого этапа «культуры серой расписной керамики», могут быть соотнесены с данными о языке и религии дардов и кафиров, принадлежащих к индоарийской группе. Известный итальянский ученый Дж. Туччи привел убедительные свидетельства сохранения у дардов архаичных доведийских черт[441] (к такому же выводу применительно к кафирам пришел французский археолог и историк Ж.Фюссман[442]). Не делает ли это допустимой мысль о связи дардов и кафиров с создателями культуры могильников Гандхары в Свате и послехараппской культурой Гумлы?[443] Принятие такого предположения подтвердило бы правильность намеченного выше пути проникновения индоариев в Индию.

Ведийские арии и местные культуры. Согласно свидетельствам ведийской литературы, индоарии по мере расселения в Индии вступали во взаимодействие с местными племенами, различающимися в этническом отношении и стоявшими на разных ступенях культурной и социальной эволюции. Уже в первый период появления ариев в стране начался многосторонний процесс взаимовлияния. О культуре эпохи с середины I тысячелетия до н. э. уже нельзя говорить как о собственно индоарийской: перед нами сложный синтез арийских и различных местных этнокультурных традиций.

О взаимоотношениях индоариев и неарийских племен можно судить прежде всего по данным ведийских текстов. Гимны «Ригведы», отражая ранний этап этого процесса, сообщают о столкновениях между ними (впрочем, кровопролитные сражения арийские племена вели и друг с другом), содержат также описания «аборигенов». Они характеризуются как люди, произносящие оскверняющие слова, порождающие грех и болезни, не почитающие истинных (т. е. арийских) богов, не совершающие жертвоприношений и следующие странным обычаям. Эти описания недостаточны, конечно, чтобы установить этнический состав доарийских племен, но они указывают на то, что местные племена принадлежали к иному, чем индоарии, этнокультурному ареалу.

Археологические материалы также позволяют считать, что предшественниками носителей «культуры серой расписной керамики» были племена, принадлежавшие к иным этническим группам. Благодаря раскопкам Дж. П.Джоши допустимо говорить о прямом контакте создателей «культуры серой расписной керамики» с населением поздней хараппской культуры в Восточном Пенджабе и Хараппе. Это по-новому ставит вопрос о степени влияния доарийского, дравидийского, субстрата на индоариев в этом регионе[444].

Теперь известно и о других непосредственных предшественниках создателей «культуры серой расписной керамики» в верховьях Ганга и в областях Джамно-Гангского двуречья.

В первую очередь к ним относятся носители «культуры медных кладов и желтой керамики». Индийские археологи справедливо подчеркивают местные корни этой энеолитической культуры, которую, как ранее отмечалось, можно связывать с предками народов мунда. Нижняя граница ее в верховьях Гангского бассейна относится примерно к 2000–1600 гг. до н. э. Протомунды, очевидно, находились в контактах и с хараппским населением (в восточной периферии этой цивилизации), что привело к некоторому сходству отдельных черт их материальной культуры[445].