В Мугрееве Демша девки не приглядел и ныне о том жалел. Надо бы после Покрова в село наведаться, авось и найдется суженая.

Но в село идти не пришлось: на Никиту гусятника в Серебрянку припожаловал приказчик Худяк с тремя холопами. Прибыл за оброком на крытой подводе. Придирчиво оглядел двор, поле из-под огнища и скрипуче изрек:

— Кажись, от лени мохом не оброс. Много ли медку и хлеба заготовил?

— Все в амбаре, Евсей Егорыч.

Хлеб лежал в сусеке, а мед — в трех липовых кадушках. Евсей едва скрыл на губах довольную улыбку. Не худо потрудился Демша. В сусеке-то вдвое больше, чем у прежнего мужика Митяйки. И медку гораздо добыл.

Постарался Демша. Он не только отыскал и собрал мед из бортных деревьев Митяйки, но и выдолбил дупла в других деревах, на высоте от двух до семи саженей от земли. Для крепления сотов внутри дупел смастерил снозы, а мед отбирал через узкие длинные дыры.

— Не утаил, Демша?

— Побойся, Бога, Егорыч.

Худяк глянул на холопов.

— Загляните во двор, в избу. Подпол обшарьте.

Холопы вернулись не вдруг, ибо все осмотрели, даже на сеновал слазили. Вернувшись, развели руками.

— Воровства не сыскали. Евсей Егорыч.

— А что под полом?

— Моченая брусника да солонина.

— Сколь солонины?

— Кадушка с рыжиками да кадушка с груздями.

— Так, так, — крякнул в рыжую бороденку приказчик. — Забираю у тебя, Демша, на княжий двор треть жита, две кадушки меда и четь солонины.

Глаза Демши стали снулыми.

— Не по-божески, Егорыч. В Мугрееве оброк был куды меньше.

— Не по-божески? — прищурил дымчатые глаза Худяк. — А ну давай прикинем. В Мугрееве с тебя и сенцо брали, и воск, и лен, и полть мяса. Ходил ты на рыбные ловы, давал подводы на вывозку леса, дорожные гати чинил. И прочая и прочая. Здесь же ты ничего того не ведаешь, почитай, барином живешь.

— Барином? Глянь на мои руки.

— И глядеть не буду. Мужика без мозолей не бывает. Эка невидаль.

Прежде чем загрузить оброк на подводу, Худяк с хитринкой пощипал обвислый ус, а затем вопросил:

— Поди, докука без бабы жить?

Демша замялся. Крупнорубленое бородатое лицо его порозовело. Чего бы это вдруг приказчик о бабе заговорил?

— Да ты не смущайся, милок. Пора и тебе семьей обзавестись. Без жены как без шапки. Не так ли?

— Пожалуй, и так, Егорыч.

— А коль так, получай свою суженую… Варька!

Из крытой подводы, заметно оробев, выбралась ядреная щедротелая девка с густой соломенной косой. Большеглазая, статная, с курносым зардевшимся лицом. Поклонилась Демше в пояс.

— Не узнаешь, милок?

— Кажись, узнаю, Егорыч. Дочь покойного Митрия, что с починка пришла. Видел разок.

— Вот и добро. Княгиня Марья Федоровна в сенные девки взяла, а потом о тебе вспомнила. Забирай, Демша, и чад плоди. Особливо мужиков. Матушке княгине добрый приплод нужен. Мужиков-то сам ведаешь, не густо в вотчине. Плоди, Демша, хе-хе. Девка в самом соку. Будет тебе от княгини за каждого мальца награда…

Девка «для приплоду» оказалась хорошей женой. И нравом веселая, и к делам рачительная. Все-то спорилось в ее ловких усердных руках. Полюбил Демша Варьку!

— Сына тебе рожу, — замешивая тесто в квашне, как-то молвила жена.

Демша горячо обнял Варьку. Славно было на его душе. Теперь только бы жить да радоваться.

Через неделю, под вечер, набрели на починок десяток мужиков. Были в грязных посконных рубахах и драных сермягах. Шумные, кудлатые, вооруженные дубинами и рогатинами.

— Кого Бог принес? — спросил Демша.

— Меж двор скитальцы. Ходим по деревням, кормимся подаянием.

— С дубинами? — хмыкнул Демша.

Старшой ватаги глянул на огромного молодого мужика и криво ухмыльнулся.

— Ныне время лихое. Без дубины и шагу не ступишь. Но мы люди мирные. Коль нас не трогают, и мы тише воды, ниже травы. Не так ли, ребятушки?

— Воистину, Вахоня. Мухи не обидим.

— Заходите в избу, коль так. Накормлю, чем Бог послал.

— Благодарствуем, хозяин. Добрый ты человек. Может, и на ночлег нас пустишь?

— Оставайтесь. На сеновале места хватит.

Мудрено десять ртов прокормить, но Варька — щедрая душа — снеди не пожалела. Появились на столе и грибы, и моченая брусника, и гречневая каша, и горшок щей, и каравай хлеба.

— Добрая у тебя хозяйка, — кося похотливые глаза на округлую грудь Варьки, произнес Вахоня. — Вот кабы еще медовухи поставила.

— Не держим, — ответил за жену Демша. Он хоть и приветил незваных гостей, но душа к ним не лежала. Меж двор скитальцы походили на лихих людей, коих немало развелось за последние годы.

На другое утро мужики высыпали из сенного сарая. Вахоня окинул дегтярно-черными глазами двор и, увидев распахнутую дверь амбара, подмигнул мужикам и пошел к срубу, из коего раздавался стук топора.

— Аль чего ладишь, хозяин?

— Навес.

— Дело нужное. Мало ли какого скарбу можно сложить… А чего это у тебя слажено?

Демша оглянулся, и в тот же миг на его голову обрушился кистень. Удар был настолько неожидан и силен, что Демша без чувств рухнул на половицы амбара.

— Готов, детина. А теперь хозяюшку надо приголубить, хо!

Не скоро пришел в себя Демша, а когда поднялся и, шатаясь, побрел в избу, то первая мысль его была о Варьке.

Жена, вся оголенная, лежала на полу и тихо стонала. Меж ног ее чернела густая лужа крови. Она не прожила и двух дней.

Необузданная ярость охватила Демшу. Похоронив жену, он схватил топор и кинулся в лес, надеясь столкнуться с разбойной ватагой. Но ватагу как ветром сдуло…

Глава 3

НЕЖДАННЫЙ ПРИЕЗД

Мужик отмолчался, но дьяк повторил свой вопрос:

— И все-таки, как ты сюда угодил, мил человек?

— Мох понадобился. Пошел на клюквенное болото. Пальбу и гам услышал, вот и выскочил на дорогу.

Афанасий Иванович, сам роста немалого, но когда встал супротив мужика, оказался на голову ниже.

— И с чего бы вдруг за господ заступился? Да еще на целую орду выскочил.

— С лихими у меня, барин, свои счеты.

— Бывает, — неопределенно хмыкнул Афанасий Иванович, продолжая пытливо посматривать на мужика.

— Чьих будешь, мил человек?

— Княгини Пожарской. На починке ее обретаюсь.

Лицо дьяка оживилось.

— Да нам тебя сам Господь послал. Как кличут?

— Демшей.

— Не проводишь нас до имения княгини Пожарской?

— Дела у меня, барин.

— А мы тебя долго не задержим, Демша. Получишь награду — и на свой починок. Вон и конь для тебя имеется.

С той поры как умерла Варька, Демша в Мугрееве не показывался. Надо бы приказчика Худяка упредить.

— Добро, барин.

Не гадала, не ведала Мария Федоровна, что ее когда-нибудь навестит Афанасий Иванович Власьев. Влиятельный человек, ближний царев дьяк, кой в самой Боярской думе заседает, и кой когда-то помог ей получить во владение Мещевское и Серпийское поместья, что за рекой Угрой. Думный дьяк жил неподалеку от хором Пожарских, на Сретенке, и знавался с покойным супругом.

Встретила княгиня Афанасия Власьева с особым почетом, ибо не бедствовала. На ее обширном дворе: поваренная изба, житница, сушила, погреба, ледники, клети, подклети, сенницы, конюшня, баня-мыленка. Всяких запасов было вдоволь: на железных крюках в сараях — мясо, солонина, языки, на погребцах — сыры, яйца, меды, квасы, настойки вишневые, смородинные и брусничные…

Столы ломились от яств и питий, но дьяк на вино и снедь особо не налегал. Пригубит серебряную чарочку, закусит хрустящим боровым рыжиком на конопляном масле и затем надолго не прикасается к следующей чарке, ведя неторопкий разговор о детях Марии Федоровны. Та, также неторопко, обстоятельно рассказывала, как она с малых лет пестовала своих чад, и с каким рвением приучала их к наукам, хотя в голове ее крутился назойливый вопрос: зачем все это надо знать Афанасию Ивановичу?