В этот момент в их кабинет ввалился суслик.
- Ну, что я говорил? Один уже нашелся. Ты встань у дверей, чтоб он не удрал, а я начну лечение, - сказал ёжик и взял в руки большую палку.
Суслик от боли совсем обезумел, решил, что у него в глазах двоится: был один доктор - Барсук, а стало два - ёжик плюс крот. Суслик открыл рот и завопил:
- Я пришел к вам, доктора, потому что у меня очень, очень разболелся …
Но Ёжка перебил его:
- Какая разница, что там у тебя очень, очень… Раздевайся-ка до пояса…
Больному это было против шерсти, но требование доктора он исполнил и стал раздеваться. Сначала - пиджак, потом жилетку, рубаху, майку и, наконец, цепочку ц шеи.
Ему стало очень холодно и он, весь дрожа, позволил себе заметить:
- Но у меня очень, очень болит …
А ёж опять перебил его:
- Что у вас болит - дело не наше, никто вас об этом не спрашивает. Мы показываем кино.
Крот быстрёхонько закрыл собой вход в нору, стало темно и суслик в темноте и в холоде жалобно запищал:
- Я к врачу пришел, а не в кино!
- Минуточку терпения! - ответил Ёжка, - показ кинофильма, часть нашей лечебной системы - это знаем все мы. Если хотите поскорее стать здоровым, овладевайте культурной основой … лечения. Сказал и давай колотить палкой по салфетке.
Разъяренные осы закопошились и принялись танцевать дикий танец.
Суслик смотрит, но интереса-то никакого! Мечутся странные артисты, да еще злые какие-то! Ежу стало ясно, о чём думает суслик, и он стал объяснять:
- Кинофильмы бывают разные - одни про мир, другие про войны. Как ты считаешь, какой это фильм?
- Про войну! - отвечает суслик, а больной зуб у него ноет всё сильней.
- Правильно, молодец, - обрадовался ёжик и спрашивает дальше, - а как ты думаешь, фильм звуковой или немой?
- Звуковой, - отвечает суслик, - потому что осы танцуют на салфетке и жужжат и гудят, как сто бормашин, - а сам торопливо спрашивает:
- А почему эти артисты так мечутся по полотну?
Но ёжик не растерялся и сказал:
- А потому, что им нужен еще один артист. Вот я и подумал, может ты, забыв про боль сыграешь главную роль?
- Еще бы! - пришел в восторг суслик, - кто откажется стать кинозвездой. Вот только смогу ли я …
- Сможешь, сможешь, - заверил его ёжик, - ты только прислонись голой спиной к полотну.
Суслик, потеряв голову от радости, ринулся вперед, потом повернулся, чуть не растянулся - и вот он уже прижался спиной к белой салфетке.
Осы только того и дожидались!
Можете себе представить, какой танец исполнил ужаленный суслик и как громко он кричал!
Когда же он, обессилев, умолк, ёжик поинтересовался:
- Ах, суслик дорогой, прежде чем отправитесь домой, расскажите, не таите, что же у вас все-таки болит? У вас такой нездоровый вид.
- Я … я … у меня … ох, и правда, что же у меня болит? Кажется, верхний правый зуб! Нет, нога … нет … нижний левый зуб, а может живот… не знаю, не помню, забыл, а где же я, собственно, был? Какой замечательный доктор меня от всех хворей излечил! - и суслик опрометью ринулся прочь.
Ну, сами скажите, разве это не прекрасно, забыть, что у тебя болит?
Всем встрёчным-поперечным суслик говорил, какие Дреж и медбрткрт замечательные врачи, как он стал кинозвездой и покинул кабинет совершенно здоровым.
Нет ничего удивительного, что каждому хочется стать кинозвездой, особенно тем, у кого ничего не болит.
Начали зверушки придумывать себе болезни помудрённее. Перед барсучьей норой выросла очередь: звери стояли плотно нос в хвост, хвост - в нос.
Дикая кошка Клашка придумала удивительную глазную хворь - днём, дескать, у неё в глазах грамматика, а ночью математика. Днем - тире, ночью - ноль.
Зайчик Степашка объявил, что он очень сильно занемог: ветра нет, а у него на макушке шевелятся ушки.
Совсем непонятная болезнь оказалась у хорька Игорька. Одолели чёрные мысли, будто у него восемь ног, хотя он хорек, а не осьминог: две ноги у хорька Игорька задние, две передние да еще две левые и две правые.
И знаете - новые доктора вылечили всех, а особенно тех, у кого ничего не болит. Осиное жало отличное лекарство для лентяев и бездельников.
Теперь ёжик Ёжка и крот Антошка зажили припеваючи. Ведь зверушки в благодарность за исцеление принесли им всякой еды: суслик - колосок, кошка Клашка - три сорочиных яичка, зайчик Степашка - два капустных листа, хорек Игорек - половинку картофелинки. Другие тяжелобольные притащили малины, чечевицы, сушеных жуков, орех и даже две сигареты.
Ёжик и крот лакомились и похлопывали себя по брюшкам.
- Мы, кажется, начинаем худеть? - забеспокоился Антошка. - А как удастся отсюда выбраться?
- Не бойся, Антошка, - ответил Ёжка. - Это только тебе кажется. Давай-ка лучше закурим!
Сидят друзья попыхивают, дым валит, как из трубы.
- Странно, дым валит, а около нас не задерживается, куда-то уходит, - удивился ёжик.
- И осы перестали жужжать, - заметил крот.
Сдернули они салфетку и что же? Ос и след простыл! Хоть бы одна несчастная оса осталась!
- Что же мы натворили! - причитает крот. - Мы своих кормилиц-поилиц выкурили! Кто теперь будет зверей лечить, как нам бедным-несчастным быть!
- Да-а-а, беда-аа, плохи наши дела, - согласился ёжик. Без ос у нас дело не пойдет. Давай, Антошка, освобождай свою ножку, отвязывай от левого пальца правой лапы нитку.
Так крот и сделал. Скажу вам по секрету, что его это даже обрадовало. Ну, сколько можно удерживать лапой змея!
Но слава про чудо-докторов уже разлетелась по белу свету. Вот опять идет больной. Как они его без ос вылечат? Как плясать заставят?
Но это был сам доктор Барсук. Он отдохнул, в голове больше не гудело и захотелось ему домой. «Странно, - подумал Барсук, - почему в моей норе двое больных, ведь я всегда приглашал по одному? Но ёжик с кротом ему всё объяснили и Барсук так хохотал, так хохотал, что даже упал, а когда узнал, что осы улетели, то на радостях подарил друзьям новый-новехонький плетеный кузовок.
- С таким только по грибы ходить, - решили Ёжка с Антошкой и отправились дальше в путь-дорожку.
Дорога в гору тяжела и лес опасен для ёжа! И крота, конечно, тоже
Ёжка и Антошка думали, что от барсучьей норы до горы рукой подать, ну, если не рукой, то уж лапой наверняка. Но как они ошиблись! Идут, идут, а горы всё не видать. Только дорога всё круче забирает.
- Ох! Я больше не могу, - застонал кротишка и свалился на землю.
Ёжка товарища в беде, конечно, не бросил:
- Поднимайся и в кузовок забирайся, - говорит.
Сидит крот в кузовке, а ёжик еле ползёт, от усталости носом клюёт.
- Ёжка, дорогой, - кричит из кузовка отдохнувший крот, - теперь ты сюда полезай, лежи отдыхай, теперь я тебя понесу!
Так они и сделали. Удивляется крот - как ежа много, почти весь кузовок занял. А ёжик клубком свернулся и похрапывает.
Кротишка тащил, тащил ежа, совсем из сил выбился. Сел, кузовок рядом поставил, лопухом обмахивается, вокруг озирается. Вдруг видит шагает по лугу лис. И прямо к ним направляется.
Куда бы спрятаться? До горы далеко, трава на лугу низкая. Подпрыгнул крот и свалился в корзину, где ёжик спал. Лопухом прикрылся, притаился, «что-то теперь с нами будет», - думает.
А востроглазый лис еще издалека увидал: торчит ручка от кузовка.
- Ну, - думает, - где ручка, там и всё остальное.
Подошел, лопух снял, поглядел и увидал: крот и ёж! улов хорош! Ну и повезло! Наверное, какой-нибудь нерадивый охотник наловил зверей, не донес до дверей, в лесу обронил. «То-то я его проведу», - ухмыльнулся лис, схватил кузовок и дунул в гору.
Крот от страху не дышит, а ёжик всё спит, поделиться не с кем! Вдруг ёж проснулся, развернулся, потянулся, все иголки в крота воткнул, тот от боли подскочил и вывалился из кузовка на землю.