Гейне скептически оценивал шансы на длительное существование этой республики, он предсказывал ее неизбежную гибель. Но Бланки гораздо оптимистичнее смотрел на будущее. Он был убежден, что положение во Франции чревато взрывом. И он произойдет от одной искры, которой явится новое тайное общество. На берегу Уазы, в идиллической обстановке своего второго «медового месяца», Бланки обдумывает план организации такого общества. Видимо, жизнь в общении с природой оказала .влияние на выбор его названия. Из соображений конспирации оно не должно содержать в себе даже намека на его цель. Это будет «Общество времен года», напоминающее непосвященному название какого-то кружка садоводов-любителей, путешественников или натуралистов, исследователей природы. Но это объединение решительных людей, намеренных силой оружия уничтожить государство Луи-Филпппа и учредить республику равенства и социальной справедливости. Провал «Общества семей», по мнению Бланки, требует резко усилить секретность, тайну в подготовке п организации задуманного им дела. Он считает, что в прежнем обществе было слишком много людей, и теперь речь идет о строго ограниченном числе участников, количество которых предопределяете» самой структурой организации.

Вместо прежних «семей» должны быть созданы «недели» из шести членов, подчиненных «воскресенью». Четыре «недели» составят «месяц» под управлением «июля». Три «месяца» войдут в состав «времени года». Во главе этого «сезона» встанет командир — «весна». Четыре «времени года» образуют «год» под руководством революционного представителя. Таким образом «год» будет состоять из 365 человек. Общество в целом не должно включать более трех «лет».

Уже в самом начале 1838 года в Жанси появляются один за другим ведущие члены прежнего «Общества семей». Сюда приезжают Барбес, Ламьесан и Дюбок. Встревоженная полиция в феврале устраивает обыск в доме Бланки, но не обнаруживает ничего. Поскольку за домом ведется слежка, Бланки иногда сам тайно уходит в Париж. Чтобы избежать полицейского надзора, он сбривав г бороду, носит темные очки. Практически все дело новой организации осуществляет один Бланки. Строгие меры конспирации дают свои плоды. Если «Общество семей» полиция обнаружила довольно быстро, то о существовании «Общества времен года» она не знала до самого конца, то есть до его открытого выступления.

Вообще новая организация не была простой копией старой, хотя ее структура отличалась лишь большим числом ступеней в иерархии, своеобразной пирамиде из многих слоев, связанных между собой через одного человека. «Общество времен года» возглавлял триумвират: Бланки, Барбес и Бернар. Но руководящая роль Бланки закреплялась теперь формальным наделением его званием главнокомандующего. Само это слово предопределило боевой характер организации, предназначенной вести вооруженную борьбу за власть. Уже в 1838 году в обществе было около 700 членов, а в марте 1839 года их число превысило 900.

Главной обязанностью вступающего в общество оставалось абсолютное повиновение руководству. Член общества получал только одно право — сражаться и умирать в борьбе за свержение  власти Луи-Филиппа и буржуазии, за установление социальной республики. Рядовые участники этой борьбы не оказывали никакого влияния на выработку политики общества, никакой внутренней демократии не существовало. Оно сохраняло свой чисто парижский характер. Правда, предпринимались попытки распространить его деятельность за пределы столицы. Барбес пробовал, например, создать его филиал в Лионе. Но когда дело дошло до открытой борьбы, никакой активности общества в других городах не наблюдалось. В Париже возникали в это время и другие тайные революционные организации. Так, существовал «Союз справедливых», состоявший из рабочих-эмигрантов, главным образом немцев. В союзе участвовал знаменитый рабочий — теоретик утопического коммунизма Вейтлинг. «Союз справедливых» во многом копировал организацию общества Бланки, его члены приняли участие в решающем открытом выступлении «Общества времен года».

По-прежнему Бланки считал целесообразным использование романтически-таинственного ритуала при приеме в общество. Вступающему завязывали глаза, вкладывали в реки кинжал, и он произносил такую клятву: «Пусть меня накажут смертью изменника, пусть я буду пронзен этим кинжалом, если я нарушу эту клятву! Я согласен, чтобы меня считали изменником, если я расскажу хоть что-нибудь кому бы то ни было, даже близкому родственнику, если он пе состоит членом этого общества».

Председательствующий на церемонии строго предупреждал вновь принятого: «Гражданин, твое имя не будет произноситься среди нас. Вот твой номер... Ты должен раздобыть себе оружие и боеприпасы. Комитет, руководящий обществом, останется в неизвестности до тех пор, пока мы не возьмемся за оружие».

Однако наряду с архаичными обрядами, с расплывчатостью н неопределенностью задач борьбы в «Обществе времен года» обнаружились новые чрезвычайно интересные моменты. Это прежде всего его несомненная социалистическая тенденция. Она заметна уже в вопроснике для вступающего, написанном Бланки. В нем ставится задача уничтожения «всяких аристократов». При этом разъясняется, что речь идет пе о старой родовой аристократии, а об аристократии денег, о богачах, то есть о буржуазии. Наряду с республиканскими требованиями, такими, как избирательное право, общество провозглашало, что «каждый трудящийся должен иметь обеспеченное существование», Знаменательно также, что в новом об-

ществе резко увеличилось число рабочих. Некоторые «недели» специально формировались из рабочих одной общей специальности. Это была, таким образом, организация рабочего класса, хотя ее и возглавляли интеллигенты, как Бланки, или буржуа, как Барбес.

Другим новшеством служила идея революционной диктатуры. «Для оздоровления зараженного гангреной государства, — писал Бланки, — народу необходимо будет иметь на некоторое время революционную власть... которая даст ему возможность использовать свои права». Хотя в анонимном документе, найденном у одного из членов «Общества времен года», эта идея развивалась подробнее и речь шла о конкретных задачах революционной диктатуры, все же она оставалась в очень туманной форме. Там говорилось о необходимости вырвать с корнем старую систему, об упразднении старых заколов, назначении своих представителей на административные посты, об обеспечении неотложных нужд населения, о предохранении страны от внутренней контрреволюции и иностранной интервенции. Однако ни о каких мерах действительно социалистического характера вроде упразднения частной собственности не упоминается.

Некоторые историки указывают на связь бланкистской идеи революционной диктатуры п марксистской теории диктатуры пролетариата. Гозорят даже, что Бланки предвосхитил эту теорию. Но это не так. Ведь у него не было даже простого научного представления о пролетариате как классе; под словом «пролетариат» он вообще понимал все население Франции, кроме самых богатых. Тем более далек он был от идеи исторической миссии рабочего класса.

Мысль о необходимости установления революционной диктатуры пришла к Бланки не в результате подлинно научного знания законов общественного развития. Французский историк Морис Доманже пишет: «Не нужно

больших усилий, чтобы найти, откуда взяты у Бланки отдельные черты этого понятия о диктатуре. Действительно, Бланки изучал Макиавелли. Он читал и перечитывал трактат о государе. Он усвоил некоторые выводы знаменитого флорентийца, а именно следующие: всегда перемена оставляет камень для возведения нового; переходное время всегда необходимо. Когда овладевают государством, надо создать сильную власть и действовать смело и тотчас. Задача трудная, потому что те, которые заведовали старыми учреждениями, делаются непримиримыми врагами, а люди, призванные воспользоваться новым, — недоверчивы, недостаточно опытны. От этого происходит страстность в нападении, с одной стороны, и нерешительность в защите — с другой. Кроме того, по природе народ непостоянен, и надо всегда помнить, что если легко его убедить, то трудно держать его долго в этом убеждении».