Вот уже он сбоку... Рядом.

Пьяный... Заспанный... Обвислый...

Может быть, утечь по грядам?

Поздно!

Глухо грянул выстрел.

Опрокинулось мгновенно

Небо рваное дневное,

Облаков седая пена

Свисла в кочки перегноя.

Снегири, щеглы, синицы!

Колю в гости вы не ждите.

Навсегда смежив ресницы,

Он теперь уже не житель.

Он лежит, раскинув руки,

Слова вымолвить не может,

Окружающие звуки

Сердце больше не тревожат.

Никакой не чует боли,

Снег на бледном лбу не тает,

Нету Коли, нету Коли,

След пороша заметает...

Стынет зыбкая трясина,

Кружит колкая пороша,

Гнётся жалкая осина,

Ветки голые ероша.

На бугре кричит ворона,

Чистит перья снежным мелом...

От остывшего патрона

Пахнет порохом сгорелым.

Шелест колков, тишь поскотин!

Коля встречу вам не выйдет,

Не поднимется Мяготин:

Обожгла картечь навылет.

В трудный час малец не струсил!

Алый вымпел, красный галстук,

Сохраняя крепкий узел,

На ветру не развязался!

Кровь из раны, кровь из раны

Цвета рдеющей герани...

Ах, как горько и как рано

Пал боец на поле брани!

17

Давно это было, давно это было,

Немало воды утекло вдоль увала,

Пропитанных терпким листом чернобыла,

Суровых ветров отшумело немало.

Убийцы раскрыты. И вырваны с корнем.

Убийцы забыты. А Колино имя

Ясней день за днём, год от года упорней

Звучит наравне с именами живыми.

Оно стало улицей, шумной и длинной,

Озёрами окон прямого квартала,

Цветущей сиренью, ребячьей лавиной,

Дворцом пионеров заслуженно стало.

Нет! Коля, видать, не поддался картечи.

Он смерть одолел и родился повторно,

Как гордый подснежник на празднике встречи,

Как утренний голос призывного горна.

Курган – Москва

1960-1961

[1] Бат – челн.

[2] Малухи – пристройки.

[3] Вехотка – мочалка.