Подражая цыганкам, гадалка убрала волосы под множество шарфов всех цветов радуги, а остальное тело закутала в яркие прозрачные и полупрозрачные ткани, маскировавшие возраст, фигуру и прочие отличительные черты. Паранджа лавандового цвета скрывала нижнюю половину лица, позволяя рассмотреть лишь глаза и мочки ушей, с которых — вполне ожидаемо — свисали огромные позолоченные обручи.

Каждый дюйм свободного пространства шатра занимали лавандовые благовония и красочные жеоды. С потолка на нитях свисали замысловатые наросты янтаря, хрусталя и кварца. На углу отполированной обсидиановой столешницы лежал свернутый платок из зеленого войлока, поверх которого возвышались колоды Таро и обычных игральных карт. Гадалка могла удовлетворить запрос любого клиента, все-то у нее было припасено. В центре стола стоял большой хрустальный шар. Розовый.

— Розовый камешек, — заметил Слейт, осмотревшись по сторонам.

— Редкий розовый кварц, — поправила мадам Зельда голосом томным и таинственным. — Чтобы привнести в вашу жизнь любовь.

— А с чего вы решили, что мне в жизни нужна любовь? — возразил он.

— Разве нет? Она нужна всем.

Прежде чем Слейт смог ответить, Холли ткнула его локтем в бок.

— Ах, вот как? — тонко выщипанные брови гадалки взлетели вверх. — Уже? Но ведь вы только встретились?

Он выгнул бровь. Сплетни разносились по острову барабанным грохотом, быстро и неотвратимо.

— Мадам Зельда видит все, слышит все, знает все, — напевала гадалка, будто в ответ на невысказанный вопрос Слейта.

Он чуть не застонал, понятия не имея, как умудрился попасться в расставленную ловушку.

По шатру пронесся порыв ветра, прогремев горшками и уронив несколько кристаллов. Те из них, что свисали со стропил, зазвенели друг о друга, как звонкие музыкальные подвески^[11].

Мадам Зельда подскочила, чтобы поправить их.

— Отражение ваших напряженных отношений, — посетовала она.

— Каких отношений? — пробормотал Слейт. — Нет у нас никаких чертовых отношений.

— Позволю себе не согласиться, — возразила мадам Зельда. — Хоть они и могут на данный момент казаться нездоровыми и невозможными.

Да, Слейт чувствовал себя охренительно нездорово, стоило ему вспомнить тот испепеляющий поцелуй и представить себе голую Холли с разметавшимися по подушке блестящими волосами, раздвинутыми ногами, стонущую и извивающуюся, пока он проталкивается в ее мягкое податливое тело.

Поерзав на стуле, Слейт попытался поправить свой напряженный орган, чуть ли не выкрикивающий мольбы об удовлетворении.

— Разве вы не должны говорить нам то, что мы хотим услышать?

Мадам Зельда пожала плечами, драматично колыхая своими завесами.

— А вам хочется услышать, что вы — любовники, обреченные на веки вечные? Мне так не кажется, — в шатер ворвался еще один порыв ветра. — Вы привели ко мне холодные ветра. Такая погода необычна и неожиданна для зимнего фестиваля.

— Неожиданна? — Слейт задушил смех. — Даже для всевидящей и всезнающей мадам Зельды? — фыркнул он.

Хлещущие остров суровые зимние ветра вряд ли были необычны, а вот нависший шторм — вполне.

— Нам предсказывают будущее, — Холли снова ткнула Слейта локтем.

— Ладно, — проворчал он. — Но нельзя ли поторопиться? Мне бы хотелось отвезти Холли домой и вернуться на свой маяк до того, как в декабре задуют необычные и непредвиденные декабрьские ветра, — Слейт прикусил язык. Он итак уже дал шарлатанке слишком много информации и боеприпасов для ее предсказаний.

Гадалка подтолкнула к нему фарфоровую чашку и подняла с горячей плиты чайник. Пожарной охране острова Пиберри, определенно, стоит наметить инспекцию этого шатра.

— Мы прочитаем вашу судьбу по заварке.

— Благодарю, но я не хочу пить.

Когда Слейт отодвинул чашку, их с гадалкой пальцы соприкоснулись. Мадам Зельда взяла его за руку и, удерживая дольше, чем следовало, погладила большим пальцем ладонь. Он мельком глянул на Холли и заметил, как она скривила губы в очевидном недовольстве. Гадалка продолжила гладить его руку.

От столь очевидного проявления ревности Слейт почувствовал странное удовольствие. Он не мог припомнить, когда в последний раз женщина чувствовала себя привлеченной к нему настолько, чтобы присматривать, не привлекает ли его кто-нибудь другой.

«О чем, черт тебя дери, ты думаешь?».

Слейт не хотел вызывать у Холли ревность. Он ничего не хотел от нее или с ней, лишь только позаботиться подобающим образом, как и просил Скип.

«Да, ты охрененно врешь самому себе, Слейт».

Пульсирующий член призывал к честности.

Слейт хотел Холли.

Вне всяких сомнений.

Выгнув бровь, он перевел взгляд с одной женщины на другую. И снова его поразило дружелюбие гадалки. Слейт еще не вспомнил ее. Но скоро вспомнит. Она продолжала гладить его руку с теплотой, имеющей мало общего со сверхъестественными предсказаниями.

Внезапной вспышкой пришло воспоминание. Такие же поглаживания и неловкие ласки на расстеленном покрывале позади дюны невдалеке от собравшихся вокруг костра друзей. Кувырканье на заднем сидении машины. Стоило сразу догадаться. Даже без хрустального шара.

— Зои?

— Зельда, — резко исправила женщина.

Слейт освободил свои пальцы из ее руки.

— Линия жизни показывает, что ваше недалекое прошлое расколото, как если бы вы пережили события на грани жизни и смерти, — сказала гадалка.

Да, почти все на острове знали, что Слейт обманул смерть с косой. Он вернулся домой целым и невредимым, выбравшимся из проклятой пустыни с почетной отставкой и грудой медалей.

— Но линия продолжается и в будущем восстанавливается. В хорошем будущем.

— А что с любовной линией? — потребовала Холли.

— Он не дал мне возможности посмотреть.

— Разве гадалка не должна просто знать? — нарочито вежливо предположил Слейт.

— Зато я видела прерывающуюся линию. Отражение прошлых расставаний.

«Ага. Зои, только не начинай».

Он кивнул на хрустальный шар, переставший быть розовым и ставший мутным, с циркулирующими внутри завихрениями. Обман. Очередные спецэффекты. Стоит отдать Зои должное.

— Наверное, теперь очередь Холли. Эти мумба-юмба не моя тема.

— Нет. Я вижу, что вы — твердый человек, человек земли.

Холли рассмеялась так заразительно, что Слейт не сумел сдержать улыбки.

— Он — человек моря. Ну, вы знаете, лодка? Маяк?

— Но, несомненно, знак земли, — отметила мадам Зельда. — Козерог?

Холли ахнула, и гадалка несколько раз провела рукой по поверхности шара, прежде чем всмотреться в его блестящие глубины.

— Я вижу камень.

— Потому что смотрите на кусок камня, — отметил Слейт.

— Камень, который я вижу, серый. Твердый.

Он снова поерзал и незаметно поправил джинсы, удобнее устраивая свой собственный твердый довесок.

— Многослойный.

— Как глубокомысленно, — покосилась на Слейта Холли.

Святой Бог. Если эти две не остановятся, он скоро выпустит ракету и тотально опозорится.

— Я вижу… сланец^[12]. Этот камень имеет для вас значение, — гадалка правильно назвала дату его рождения и сосредоточила на нем свой взгляд.

Холли вздохнула и нетерпеливо наклонилась вперед. Слейт покачал головой.

— Что? Я ошиблась?

— Зои, ты серьезно?

Похоже, мадам Зельда решила его проигнорировать и нацелилась на Холли, очевидно, определив, кто из клиентов восприимчивее.

— Сланец и козерог.

Из складок пышных юбок гадалка достала маленький бархатный мешочек и положила его на стол, с каждым движением звеня множеством браслетов. На всех ее пальцах красовались кольца.

— Значит, вам подойдут кристаллы, капитан.

Слейт ничего не сказал и ничем не выдал своих мыслей. Гадалка не без причины знала о нем так много, и эта причина не имела никакого отношения к кофейной гуще или заварке.