— Дыши, малыш.

Леди встала сбоку, поглаживая член. Егор вцепился зубами в запястье. Не кончать?! А она только начала…

Он быстро перестал соображать, что происходит. Возбуждение нарастало, Марина ласкала член и трахала в зад. Крышу сносило напрочь. В голове стучало: «Не кончать». Член распирало, тело била крупная дрожь.

— А-а-а! — взвился он, когда в задницу «въехало» что-то обжигающе ледяное.

— Соседей разбудишь! — шлепнула его Марина. — Терпи.

Он терпел и эту пытку. Каждое движение — как удар током. Каждое прикосновение — испытание на прочность.

— Леди, пожалуйста, — взмолился он, наконец. — Я больше не могу терпеть, умоляю, леди!

— Умоляешь о чем? — уточнила Марина.

«Садюга! Ведь прекрасно понима-а-а…»

— Леди, пожалуйста, разрешите мне кончить, — протараторил он нужные слова.

— Да, малыш, можно.

Столик выдержал, даже когда он рухнул на него, обессилев от оргазма. Раньше делали крепкую мебель.

— Я обозвал тебя садюгой. Мысленно, — признался Егор значительно позже, когда они пили чай на кухне, восстанавливая силы.

— Завтра навещу маму в больнице, и поедем на дачу, — спокойно ответила Марина. — Там крапива растет. Давно хочу отхлестать твою попу крапивой. Вот и повод есть.

— Не-е-ет… — восхищенно протянул Егор. — Ты этого не сделаешь.

— Спорим?

Спорить он не стал. Вспомнил, что рядом с дачей лес, а в лесу полно березок. Изобретательности леди можно только позавидовать.

Марина не обманула, угостила его крапивой, как и обещала. Правда, не сильно. Загнала в баньку, заставила спустить штаны и хлопнула раза три по ягодицам. А потом они чуть не грохнулись с лавки, неистово целуясь.

В воскресенье Егор уехал в Москву. Работа и вечера на телефоне… Иногда он звонил и днем, чтобы услышать голос Марины. Иногда она звонила сама, кажется, за тем же самым.

— Малы-ы-ыш…

— М-м-м?

— Я скучаю.

— Скоро увидимся, моя леди.

В пятницу он подстригся, а в субботу поехал за Мариной, нервничая, как первоклассник перед первым сентября. С его умением устраивать сюрпризы…

— Мариш, у меня в машине арбуз и… еще кое-что. Помоги принести? — попросил он, поздоровавшись с родителями и обняв Марину.

Наверное, это прозвучало фальшиво, потому что, едва спустившись во двор, леди мрачно спросила:

— Что случилось?

— Ничего. Просто хочу поговорить с тобой. Пять минут. Можно?

— Ты меня испугал, — пожаловалась она. — Конечно, говори.

Они сели в машину.

— Можешь ругаться, если пожелаешь, — без предисловий начал Егор, — но я купил твоим родителям путевку в санаторий на море. Маме нужно долечить легкие, я узнавал. На следующих выходных концерт «Би-2», мы летим в Сочи на день. Потом родители — в санаторий, а мы с тобой к вам на дачу, караулить огород. Я взял отпуск, чтобы провести его с тобой. И Пончика заберем.

Тишина. Марина смотрит на него круглыми глазами. Вот бы угадать, о чем она думает? А ну как скажет сейчас: «Вон из моей жизни вместе со своими подарками!» И что ему тогда делать? Тут даже целование ног не поможет. Не вымолить прощения.

— И о Пончике… подумал… — произнесла она тихо, едва шевеля губами.

— Ему будет скучно без тебя. Он и так… скучает. Марина, я…

— Спасибо.

Не сердится? Но почему она… плачет? Он все же обидел леди…

— Марина, я не…

— Спасибо, Егор, — снова перебила она его. — Я искренне благодарю.

— Но?

Как же хочется вытереть эти слезы и зацеловать эти губы…

— Нет никакого «но». Я… Знаешь, я думала… Я никогда не принимаю таких подарков. Я думала, что рассержусь. Однако это не так. Мне очень приятно, что ты сделал это для меня. Вернее, даже не для меня… Это… — Она взяла его за руку. — Егор, спасибо.

Он понял, что она хотела сказать. Марину тронула забота о ее родителях. Он не повез на курорт ее, он просто хочет быть рядом — неважно, где, хоть на огороде, пропалывая сорняки. И она это поняла и оценила. Поэтому и не сердится.

— Тебе идет стрижка, малыш.

— Мариша, я люблю тебя, — произнес он, накрывая ее губы поцелуем.