Где-то между размышлениями о разыгравшейся в ее семье драме и переживаниями о завтрашней игре, веки Эммы закрылись, и она задремала. Миссис Лэджер была той, кто нашел и разбудил ее:

– Эмма? Это ты?

Она дернулась, проснувшись. Ей понадобилась минута, чтобы понять, где она находится и узнать голос миссис Лэджер.

Миссис Лэджер осторожно сделала шаг вперед:

– Эмма?

Смущенная тем, что уснула, Эмма потерла глаза и наклонилась вперед:

– Здравствуйте, миссис Лэджер. Да, это я. Извините, если напугала Вас.

Миссис Лэджер с облегчением вздохнула, пересекла крыльцо и села рядом с ней.

– Все хорошо?

Эмма пожала плечами, вспоминая причину своего прихода:

– Хорошо, как всегда.

Миссис Лэджер посмотрела на нее с неодобрением. Она была хорошо осведомлена о семейной жизни Эммы, так как Райли ничего не скрывал от своих родителей.

– Парни снова спорят?

Эмма кивнула.

Миссис Лэджер кивнула в ответ и вздохнула. Она осмотрела темные окрестности, как бы приводя в порядок свои мысли прежде, чем продолжить:

– Я слышала, что завтра первая большая игра.

– Да, – Эмма пожелала, чтобы завтра никогда не наступило.

– Ты готова?

Эмма покачала головой:

– Я ничего не знаю об игре в баскетбол с девушками.

– Я полагаю, что игра с мальчиками ничем не отличается от игры с девушками.

– Это не так, – парни действительно могут ловить мяч, тогда как девушки часто пропускают его сквозь руки, заполучив прямо в лицо. Парни могут бегать туда-сюда по площадке хоть весь день, девушки же не могут даже провести разминку, не прерываясь на прогулочный шаг. Парни играют, чтобы выиграть, девушки – чтобы пообщаться.

– Ты будешь превосходна, – миссис Лэджер нагнулась, чтобы похлопать ее по ладони. – Ты просто выйдешь туда и сыграешь в баскетбол. Райли всегда говорит нам, какой ты прекрасный, выносливый, талантливый баскетбольный игрок.

Эмма сомневалась, что Райли когда-нибудь говорил о ней такие слова. Больше похоже на отредактированную материнскую версию, но, в любом случае, она насладилась улыбкой, подаренной ей миссис Лэджер. В такие времена она тосковала по маме, которая ушла много лет назад без следа, оставив ее на произвол судьбы в семье, состоящей из одних мужчин.

Шаги застучали вверх по ступенькам крыльца, разрушив момент, наиболее близкий к отношениям между мамой и дочкой, из доступных Эмме. Райли взглянул на них, пересек крыльцо и упал Эмме на колени. Она застонала под его весом и попыталась оттолкнуть его, но он крепко обвил руками ее шею, расплющив ее лицо на своей груди.

Миссис Лэджер покачала головой и встала со стула.

– Позаботься о ней, – сказала она, сжав плечо сына.

– Я всегда это делаю, – он дождался, когда его мама закрыла входную дверь, прежде чем ослабить свою хватку на шее Эммы. – Ты в порядке?

– Буду, когда ты слезешь с меня.

Райли усмехнулся. Он поднялся с ее колен и предложил ей свою руку.

– Хочешь зайти ненадолго?

Одним из лучших качеств Райли было то, что он всегда знал, чего она хочет. Она не должна была повторять последний инцидент, произошедший в ее семье. Он просто, казалось, все знал. Она ударила его по ладони и взяла его за руку, следуя за ним внутрь.

В доме Лэджеров всегда пахло кондиционером для белья, свежеиспеченным печеньем или свежим воздухом, проносившимся через открытые окна во время первых теплых весенних дней. Иногда с намеком на сирень или щепотку корицы, но их дом всегда пах домом. Это был, конечно, не ее дом, но иногда она не могла не притворяться. Притворяться, что она не должна была идти в свой дом, ожидая криков, рабочих ботинок, облепленных грязью, или запаха чего-то портящегося в холодильнике, просачивающегося оттуда в остальную часть дома. Она сделала глубокий вдох, смакуя момент, когда она следовала за Райли на кухню.

Он бросил свои ключи на стойку, схватил две бутылки апельсинового сока из холодильника и направился наверх в свою комнату. Эмма последовала прямо за ним. Она упала на его кровать. Вместо протестующего скрипа пружин, ее приняли в свои объятия подушки.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал он, роясь в ящике своего письменного стола.

Она села на кровати:

– Позволь, угадаю. Еще один старый комикс?

Не отвечая, он захлопнул ящик, развернулся к ней и бросил что-то. Она поймала левой рукой то, что чуть не ударило ей в лицо. Нарукавная повязка. Красная, с белой вышитой «Б» (Брэдшоу).

– Не беспокойся, – сказал он, видя шок на ее лице. – Это не моя вонючая старая. Моя мама сделала тебе твою собственную.

Она не могла оторвать от нее глаз. Райли надевал точно такую же на каждую игру, в которой он участвовал. Его мама сделала ее для него в знак того, что неважно, как хорошо он сыграл или не сыграл, его родители все же любят его. Когда эта повязка только появилась у него, он жаловался Эмме, настаивая на том, что это некая глупая мамина вещица. Тем не менее, она никогда не видела его без этой повязки ни на одной игре. И сейчас миссис Лэджер подарила такую же Эмме.

Райли сел рядом с ней:

– Ты в порядке?

Она кивнула, не решаясь говорить из-за комка в горле.

– Ты же не собираешься мне тут плакать, или что-то в этом роде, верно? – он подтолкнул ее плечом. – Потому что это абсолютно женское дело.

Он был прав. Плач был для девчонок, но не для нее. Она не могла вспомнить, когда последний раз плакала. Может лет пять или шесть назад. Последнее, что она сделала бы – это разрыдалась над нарукавной повязкой, особенно, перед Райли. Вместо этого она ударила его подушкой и он засмеялся.

– Ты будешь великолепна завтра, – сказал он серьезным тоном.

Завтра. Первая игра в сезоне. Будет ли она готова?

Глава 8

Косы. Эмма не носила косы. Она не понимала, зачем Мэдисон и Кристи захватывали пряди волос и сплетали их вместе во французские косички. Это был вечер игры, и выглядело так, будто девушки таким образом демонстрировали командный дух — одинаково причесываясь. Глупость. Хуже всего то, что тренер была в полном согласии с этим безумием. Она даже пригрозила, что посадит Эмму на скамейку запасных в первой четверти, если она не уступит и не позволит им завладеть ее волосами. Не лучший способ начать сезон. Конечно, могло быть и хуже. Она могла бы оказаться на месте Кристи, чьи волосы были слишком коротки, чтобы их заплетать, так что с косами она выглядела так, будто из ее головы торчали две взорванные петарды.

Наконец, девушки закрепили на косах концы, тренер прогнала речь, и настало время выйти на площадку для разминки.

Эмма никогда не играла в баскетбол в спортивном зале с полностью функционирующей сетью, прикрепленной к кольцам, и настоящими судьями, назначающими фолы. Та свалка во время тренировки в вспомогательном зале не считается, так как они не могли сформировать две команды и с трудом играли без тренера, дующего в свисток и заставляющего их повторять действия раз за разом. Та тренировка была другой. Тренировка с девушками, которые должны были ещё проявить себя в конкурентной обстановке, в сравнении с тем, что происходило сейчас, была просто тусовкой подружек. Теперь, с настоящими людьми, пришедшими посмотреть на их игру, всё чувствовалось таким настоящим.

Женская сборная Брэдшоу вышла из безопасной раздевалки в хаос спортивного зала. После блёклых цветов вспомогательного зала, главный зал сверкал ярко-красными и белыми цветами школы. Огромный лев взревел на полу посреди площадки. С первого дня первого года обучения учителя призывали студентов быть такими же, как мощный талисман Брэдшоу, сильными и отважными. Так почему, почему слабость преобладала в тот момент, когда Эмме больше всего нужна была сила? Не имело значения, что половина мест на трибуне была пуста, что никто не ожидал от них победы, несмотря на пульсирующие ноты оркестра, эхом отдающиеся вокруг них, она не могла ничего слышать, кроме биения своего сердца.