Но отступать было не в его правилах. Вождь подошёл почти вплотную к закутанной до самых бровей в белые шелка Лаитан, держащей в руках небольшой бокал из драгоценного молочного хрусталя. Осторожно взяв чашу, он поклонился госпоже.

— Я сохраню этот дар, сколько возможно, благородная владетельница Лаитан, в память о твоей доброте и красоте. Эта вода так же чиста, как твой разум, а чаша так же прекрасна, как и подавшая её, — слова приходилось подбирать на ходу, имперский, при всей его простоте, все же отличался от диалекта варши или языка степей. Но второй смысл, как мог понять Ветрис, оставался нейтральным. «Хотя бы так». — Я прибыл, предлагая не только себя, народ и богатства Долины. Я принёс с собой то, от чего отказываться не принято. Империя сильна, но всегда найдётся то, что может превзойти эту силу… или многократно её увеличить.

Госпожа продержалась довольно долго для той, кто вообще не привык сдерживаться, а потом её смех эхом прокатился по мраморному залу.

— Просто выпей воду, варвар, — со смехом посоветовала она, ярко-зелёные глаза засветились, зрачки стали вертикальными щёлочками, и она не мигая уставилась на варвара. Ветрис покраснел, волоски на его шее встали дыбом от гнева, но он держался, став похожим на насаженного на палку ящера.

Ветрис, пожав плечами, подавил ярость, и улыбнулся. Отвергнув мысли о колдовстве и прочих способах нанести ему вред, он медленно выпил воду, внимательно смотря в глаза Лаитан. Вертикальные щели зрачков, от которых обычный человек уже обделался бы, или, по крайней мере, испытал бы оторопь, были для него всего лишь признаком расы. И говорили о том, что та, кто стояла сейчас перед ним, была гораздо умнее, древнее и сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Но это даже играло на руку.

«Ей удивительно идёт этот взгляд, — подумал вождь. — Драконы не ушли, они растворились в нас, людях. Как и другие. Древние в том числе. Мы — наследники. Дурные ли, хорошие ли — рассудит история».

— Вода из твоих рук чиста и прохладна, владетельница, — сказал он, не покривив при этом душой. Хрусталь всегда славился свойством сохранять чистоту воды, и охлаждать её даже жарким летом, а молочный хрусталь мог удержать влагу от зацветания и порчи на протяжении недель. — Пусть тайна её мне и не открыта. Что ты хочешь знать?

Лаитан взяла из рук Киоми другой бокал с водой и тоже выпила её. Служанка забрала хрусталь из рук госпожи и её гостя и по хлопку ладоней Лаитан покинула залу, оставив их наедине.

— Если ты действительно так глуп, как про тебя говорят, значит ты пришёл, чтобы шантажом, лестью или силой пытаться завладеть Империей и её госпожой. Если ты так умён, как о тебе молчат, ты знаешь, что я никогда не разделю брачное ложе с тем, с кем не захочу. Ты получишь моё тело, но не меня. Тайны власти и магии уйдут со мной в могилу, когда я стану твоей женой. Когда я разделю с тобой ложе, я стану смертной. Кажется, так про меня говорят в твоих краях? — она улыбнулась, её глаза снова стали обычными. Лаитан знала множество слухов о себе. По слухам, Медноликая была змеёй, отвратительным чудовищем, колдуньей и невообразимым порождением гнусных сил. Частично, это было правдой — её магия, которая передавалась узами крови из поколения в поколение, была воистину великой. Но варвар не боялся её. Видимо, его отчаяние достигло той точки, что он даже стерпел унижение с ритуалом, который Лаитан придумала специально для него. «Он проглотил обиду, но не забыл», — подумала Лаитан.

— Откуда мне знать, что племена пойдут войной на сильную Империю? Они должны совершенно двинуться рассудком, чтобы это случилось. Их должен был объединить не простой вождь, а имеющий не только власть, но и нечто большее. Возможно, он отыскал сильный амулет или нашёл один из источников силы? Расскажи, почему ты предлагаешь мне брачный союз, а не военный, если для тебя играет роль только твой народ, а не жажда завладеть моим?

Лаитан собиралась держать варвара в неведении до тех пор, пока это было возможно. Оспаривать легенды и досужие домыслы о себе она не собиралась, всячески поощряя их лично и исправно подбрасывая Киоми новые версии того, кто она и сколько ей лет.

— Предложить военный союз было бы оскорблением для владетельницы, — рассудительно заметил Ветрис. Он по очереди рассматривал варианты развития событий один за другим. И так же поочерёдно их отбрасывал. Пока что их разговор напоминал сражение с тенью. Да, он ознакомился с легендами, прежде чем ехать сюда. Да, он знал, что Медноликую называют богиней, колдуньей, змеёй, Древней, драконом, душой неба и ещё десятком эпитетов. Но большая часть домыслов была непроверенной, а остальные казались недостоверными. — Сравнить силы Долины и Империи — это как сопоставить чашу и озеро. Озеро не налить в чашу, но чашу можно вылить в озеро. И если хозяин чаши приходит к владычице озера, неправильно говорить о вливании её сосуда в его. Мои люди умеют сражаться, но против совокупной силы войск Империи — они не устоят. Я могу предложить лишь включение моего народа в Империю, чтобы спасти его, но для того нужен брак между мной и той, кто бесконечно мудра, чтобы понять — никто не посягает на её власть, силу и знания. Наоборот, предлагает стать сильнее и мудрее. Змея может сбросить кожу, но в редких случаях она может при этом отрастить крылья.

Ветрис, увлёкшись плетением слов, заложил одну руку за спину, как привык делать в Долине, и прошёлся перед замершими женщинами. Он чувствовал какое-то напряжение, но пока думал, что оно вызвано его неожиданным, но действенным выступлением при первой встрече. «Вниманием я завладел, — подумал он, — но суметь бы достучаться до них. Мне кажется, что владетельница намного умнее, чем хочет казаться».

— Человеческий муравейник далёкой Степи хранит в себе много неизвестного, от утраченных городов в центре пустыни, до племён, которые не потеряли знаний и силы за годы увядания, — он вспомнил, как три дня наблюдал с утёса шевелящуюся сотнями и тысячами ног, копыт, копий и голов орду, двигавшуюся мимо. И это было только одно из малочисленных племён, кочевавших по сухостепью. Зрелище страшноватое, если представить, как они налетают на поселение. — И владетельница права, полагая, что есть вождь и есть сила, объединившая диких кочевников. Глубоко в предгорьях Авалаха прячется Кочевье Зимы, в котором собирает племена новый Великий вождь. Раньше такое случалось, но тогда Империю прикрывали десятки государств, принимавших удар на себя. Сейчас осталась одна Долина.

Он подумал, что Лаитан задаёт правильные вопросы. И пусть он никогда не коснётся её тела, если необходимо, но она ему остро, до глубины души нравилась. «Надеюсь, ты окажешься умнее, и просчитаешь то, что могла увидеть в моей крови и крови моих воинов, — подумал он. — Если легенды не лгут, её ты читать умеешь».

— Потому я пришёл предложить именно союз объединения судеб. Мои предки видели небо при первых шагах человека по этой земле. Во мне течёт кровь, дух и знания Древних. Их я и предлагаю тебе. Смертной ты не станешь в любом случае.

— Как и ты им не станешь, — глухим голосом ответила Лаитан. Она хотела сказать что-то еще, но в этот момент Киоми, стоящая позади госпожи, зашипев, растворилась в тенях от драпировок на стенах зала. На какое-то мгновение оставались светиться только её глаза, которые тут же погасли.

Через мгновение Киоми уже стояла рядом с варваром, прижимая к его горлу изогнутый тонкий клинок чёрной стали.

— Предательство, госпожа! Нас предали! — закричала Киоми, но не пыталась убить варвара, замершего в нелепой позе. Лаитан издала гортанный звук, от которого по стенам пошла рябь, заставившая варвара зажмуриться на несколько секунд. Когда он открыл глаза, мраморный зал был полон людей. Преимущественно, это были женщины в доспехах из тонкой, но прочной кожи, с медными заклёпками и грудными пластинами. Наручи отблёскивали той же медью, отражая рисунки на них в пространстве светящихся по углам матовых сфер в держателях-треножниках.