Забастовку тяните дольше, не связывая себя сроками или обязательствами перед хозяином. Если бастовать нет возможности — тяните волынку. Растягивайте перекуры, вот вам и сокращение рабочего дня. Отыщите устаревшие, но не отмененные правила и строго их соблюдайте (техника безопасности, многократная перепроверка), отказывайтесь делать то, чего нет в инструкциях, поверните законопослушность неприятной для администрации стороной. Таскайте одно бревно всем цехом. Начальство продолжает воротить рыло от ваших требований? Саботируйте. Забывайте отключать и смазывать станки, пускайте машины не на той скорости или не на том топливе.
Мексиканские автомобилестроители любят оставлять болты в тормозных барабанах, подшипники в обшивке дверей, где они потом шумят и все портят. Нужно по возможности вредить хозяину, но не потребителю. В Лиссабоне транспортники, протестуя против низкой зарплаты, катали пассажиров бесплатно. Часто недруг рядом — начальник, отказывающийся поддержать ваши требования. Бойкотируйте его, игнорируйте все приказы, игра в глухих идиотов приведет к тому, что его быстро снимут, а следующий окажется сговорчивее.
Если вы студент, т.е. человек, мнящий себя образованным, вам не составит труда адаптировать «шантажистский» тип поведения в своих условиях. Вспомните школьную пору. Вымазанные говном ручки дверей и двери, вовремя снятые с петель, взрывы коллективного кашля и насморка, встречающие наиболее реакционных преподавателей, заткнутые тряпкой раковины, телефонные угрозы, паутина из ниток на тропе врага, зажигалка, поднесенная к чувствительному сенсору противопожарной безопасности, и наконец самое действенное — сидячие забастовки в коридорах и оккупация университетов.
Но вернемся от кастрирующего детей образования к освобождающему взрослых труду. На заводах «Пирелли» и «Сименс» работяги поджигали или писали лозунги на тачках особо законопослушных скотов. Ничто так не отрезвляет лакеев капитала, как ущерб их частной собственности. В Милане составляли списки их имен и клеили на автобусных остановках листовки с описанием сексуальных и финансовых афер своих боссов. Во Франции начала 70-х директоров модно было запирать в их кабинетах, кормить, но не очень — из расчета средней зарплаты, заставлять слушать записи революционных песен по тысяче раз в день, чтоб слова остались у большого человека в подсознании. В Мане трудящиеся выкрасили владельца-директора в красный цвет тушью и водили по городу с неприличным плакатом на шее — «он трахал не только своих секретарш, но и сто тысяч своих рабочих». В специальных случаях тупого классового упрямства коллективу приходится вывозить виноватого в лес и на некоторое время прикапывать, дабы хозяин вернулся к основам, ощутил тяжесть и реальность почвы и принял сторону прикапавших его рабочих.
Главное, ваши действия квалифицируются потом не как злостное хулиганство, а как профсоюзная борьба, адвоката в случае чего или просто «крышу» предоставляет ваше профобъединение.
Открыто и сразу бастовать тяжело, тем более что оплатить дни простоя удается лишь в случае явной победы. Начните с «шахматных» стачек, если производство поточное, полчаса пьют пиво литейщики, полчаса сборщики. Вычесть из зарплаты за это сложно, тем более что зарплата у вас «виртуальная», как модно нынче говорить, и общий забастовочный котел не расходуется, опять же остается на пивко. Можно ненадолго бросать работу на ключевых участках или бастовать по профессиям: с утра отдыхают контролеры, потом конвейерщики, за ними складские и т.д. Или зарплатными группами — в понедельник, среду и пятницу гуляют те, кто деньги получает по четным, во вторник, четверг и субботу — кто по нечетным, выпивают и закусывают. Дошли до ручки? Нету сил стоять, до того забастовались? Переходите к сидячей или лежачей забастовке, оставайтесь на предприятии рядом с машинами и станками, и не будет никаких штрейкбрехеров, пикеты у проходных не нужны. Пресса придет к вам сама.
Журналистам скажите, что собираетесь разобрать все станки, — это убыстрит победу. Из дома захватите шашки, домино, кроссворды, головоломки, эротические журналы, эту книгу, гантели, боксерские перчатки, чтоб со скуки не опухнуть. У вас в руках заводское радио? Вонзайте музон, необязательно революционный, отлично подойдут и последний сборник эстрады, и саундтрэк модного фильма. Нет ничего ужаснее для властей, чем черный флаг над заводоуправлением, — непременно пошейте. Этот цвет не принадлежит политической группе, представляющей интересы одного из секторов капитала, этот цвет не означает социального строя, бытовавшего когда-то в истории и способного вызвать ностальгию у наиболее инфантильных граждан, этот цвет просто цвет решимости, одержимости, мести, он навеивает вашим классовым оппонентам самые неприятные ассоциации. По их мнению, такого цвета нет в политике.
Очень хочется работать? Начинайте. В Безансоне после захвата производства рабочие продолжали изготовлять часы, но сбывали их населению сами, у проходных, за полцены, т.е. по нерыночной стоимости. Управление процессом осуществлялось через общее собрание и пять выбранных стачечниками комиссий, пока детали не кончились. Последний экземпляр послали президенту с гравировкой: «Они остановятся, мы — никогда».
Нужно выйти на контакт с местной оппозицией, но особой воли им не давать, а так, держать возле себя на манер шутов ради пролетарского куражу. Держитесь веселее, позовите к себе в гости местный театр, или ансамбль песни и пляски, или рок-группу, в которой играют ваши дети. Ваш завод — ваша крепость. Входите во вкус, в конце концов вы шантажисты, а не жертвы реформ. Не только ваши ходят в тот пивняк, где вы начинали, выносите заразительный пример на другие предприятия города, и тогда о вас прочитают в учебнике истории ваши внуки.
Если такие советы кажутся вам хулиганскими, идиотскими и подрывными, значит, вы ездите на «джипе», в кармане у вас кредитная карта, а в холодильнике ананасы с рябчиками. Извините, я не к вам обращаюсь. Для остальных: стоит ли чего-нибудь жалеть, ведь это все давно уже не ваше, а кем-то приватизированное, и назад вам без боя никто ничего не отдаст. Стоит ли жалеть себя, закованного, как в кандалы, в «обстоятельства», вместо того чтобы провалить их рабовладельческие планы на свой счет. Цена вашей забастовки должна быть выше цены ваших требований к властям. Иначе вас будут терпеть, морочить голову, гасить ваш справедливый протест, разделяя вас и разбираясь с вами по одному.
Для настоящего экономического «диалога» с властями необходимы коллективы людей без иллюзий, которым нечего терять и которые готовы выиграть, поставив на карту революции в буквальном смысле слова свою жизнь и свое будущее, людей, видящих, что смерть несерьезна. Смерть — это легкая работа по сравнению с жизнью-мусором. Состояние «нечего терять» не определяется экономически. «Нечего терять» — самоидентификация; иногда, почувствовав вдруг, что им нечего терять, на путь восстания попадают вполне респектабельные и благополучные, с точки зрения соседей и спецслужб, граждане. Как это происходит? Будущий повстанец попадает в личную, одному ему понятную, уникальную, инициатическую революционную ситуацию, и она делает его новым. Так как любая ситуация может быть распознана как инициатическая и революционная, смысл предварительной работы заключается в подготовке себя к восстанию, в деятельном ожидании точки вопиющей ясности, пройдя которую, человек становится опасным для тех, кто этого еще не сделал.
Итак, конечно, я вас ни к чему не призываю, если бы я призывал, я бы в тюрьме сидел. Я призываю, вслед за героями рекламных сериалов и прагматиками-экономистами, только к одному: пора научиться считать деньги. Эта операция может вас спасти.
Мой приятель, синдикалист Макс, сортирующий аудиокассеты в небольшой полупиратской фирме, после каждого скачка цен на пиво и колбасу «Фиеста» индексирует себе зарплату за счет эксплуататоров, складывая в трубу вентиляции до нескольких сотен кассет, и сбывает их после по баснословной дешевизне ларечникам у метро. Тому же Макс обучил свою бригаду, работающую с ним в одну смену. Повязать всех очень важно. После появления нового начальника непонятной, но явно мондиалистской национальности по-уродски изменился график и увеличился объем работ. Бригада Макса незаметно вынесла со склада партию видеомагнитофонов и по-братски разделила добычу. Когда новый менеджер обнаружил пропажу и начал бурчать про милицию, всей бригадой, вооружившись арматурными прутьями и отдельными деталями кухонной утвари (не считающейся по закону холодным оружием), пошли к менеджеру домой, где и был заключен устный коллективный договор, не в пользу менеджера. Знаний, полученных на американских курсах «организации производства», ему хватило для того, чтобы предотвратить силовой сценарий. Временно.