Эта ночь осталась в памяти Сноудроп навсегда.
Удушливая гарь от пылающего здания. Шипение пара и рев пламени, гул моторов и насосов, суровые или насмешливые разговоры взрослых мужчин и слабые голоса детей, смолкающие после хлопанья очередных дверей и отдаляющегося завывания сирены.
Сноудроп так и лежала на снегу, завернувшись в тонкое одеяло и закрыв голову передними ногами, пока не услышала, что пожарные собираются уезжать. Больше не было слышно ни вертолетов службы спасения, ни детских голосов. Стих рев пламени, и только капающая вода и запах гари напоминали о недавно бушевавшей стихии.
Пошедший снег начал заносить обгоревшие, остывающие руины.
Сноудроп нашла в себе силы встать и подойти к людям, что загружались в последнюю машину.
— Простите, сэр, — обратилась пони к ним, — но куда мне идти?
— Куда хочешь, — бросил человек.
Раздался хлопок закрывшейся двери. Тяжелая машина, рыкнув мотором, укатилась прочь, оставив пони посреди холодной тьмы, в которую, казалось, канул весь мир.
Сноудроп бродила по улицам, пока оставались силы.
Она тогда не знала, что случайно забрела в Белый город. Все еще синий сигнал чипа и дневное время не воспрепятствовали пегаске пройти через КПП, где автоматическая система не задавала лишних вопросов.
Когда сил бродить не осталось, пони на ощупь нашла скрытый от ветра уступ одного из небоскребов-игл, после чего стала в бесплодных попытках хоть немного согреться кутаться в обгорелые остатки одеяла, оставшиеся с пожара.
Где-то в вышине изредка пролетали флаеры. Никому из небожителей не было дела до замерзающей пони. По улице в этой части Белого города почти никто не ходил, и пегаска сразу услышала приближающиеся шаги. Впрочем, незнакомец прошел мимо и даже успел свернуть за угол здания. Сноудроп снова сосредоточилась на том, как бы понадежнее укрыться от ветра, но неожиданно шаги снова стали приближаться.
Приближаться, чтобы остановиться совсем рядом.
— Эй, лошадка, пойдешь со мной? — спросил молодой мужчина.
До чувствительного носика донесся запах алкоголя и медикаментов.
Сноудроп, чувствуя, как ледяной ветер вырывает из-под дырявого одеяла последние крохи тепла, спросила:
— Кто Вы?
Она сама поразилась, как тихо и жалко прозвучал собственный голос.
— Ух ты, разговаривает… Я просто мимо брел.
— А куда идти?
— Ко мне. Погреешься, поешь…
Страх охватил пони, которую всегда учили не доверять незнакомцам… Но пронизывающий до костей холод не оставлял выбора.
— Хорошо, — тихо сказала пегаска и с трудом поднялась на ноги.
Да, она была наслышана о том, что «взрослые дяди с улицы могут сделать больно». И была совсем не глупенькой, чтобы не понимать, как именно. И что к маленькой пони это еще как применимо — не меньше чем к маленьким детям. Но страх замерзнуть насмерть был еще сильнее.
Человек, что неверной походкой шел куда-то, по пути постоянно прикладывался к бутылке, после чего запах спиртного усиливался.
Сноудроп не знала этого, но недавно выписавшийся из больницы Стивен Агилар и сам был не в курсе, зачем позвал за собой странное существо, безуспешно пытавшееся согреться. Возможно, виной был просто приступ жалости или, что вероятнее, бессознательная боязнь одиночества. Через какое-то время он подумал, что маленькая лошадка сама отстанет, но та упрямо цокала копытцами следом, не отставая и зябко кутаясь в крылья и какую-то обугленную тряпку.
Вскоре Стивен впустил пони в квартиру, что занимала целый этаж небоскреба-иглы.
Та выглядела так же, как и в тот вечер, когда прямо среди разудалого веселья Стивена хватил инсульт. В неполные тридцать, просто из-за передозировки слаксом вперемешку с алкоголем.
Гости, разумеется, вызвали медиков.
Стивен велел автоматике включить обогрев, активировал ремонтных и уборочных ботов. Подумав, сходил на кухню и развел в миске несколько пакетов с овсянкой. Больше ничего из продуктов не осталось: после госпитализации вечеринка, очевидно, продолжилась, а заказать новые оказалось некому.
Тем не менее, Стивен никогда не видел, чтобы эту мерзкую кашу уплетали с таким аппетитом.
— Спасибо, — вдруг проговорила пони, оторвавшись от еды, — а что мне делать дальше?
— Что хочешь, — бросил Стивен, отворачиваясь и направляясь к себе в кабинет, — можешь валить.
Но услышав сдавленный всхлип, он обернулся. Серебристые уши поникли, а из огромных глаз скатилась пара слезинок, капнувших в остатки каши.
— Впрочем, ты можешь и остаться, — добавил человек, — Мне все равно.
Изначально он думал, что покормит забавную зверушку и будет держать дома как собаку или типа того. Или отпустит на все четыре стороны. Но та оказалась разумным существом, и пока человек размышлял, что же теперь с этим делать, попросту уснула прямо на ковре в холле.
Стивен же, допивший свой бренди, вырубился в кресле, думая о том, что ни во время лечения, ни после, не позвонил ни один из так называемых «друзей». Зато на электронном адресе валялась куча писем, где все знакомые просили непременно сообщить, когда следующая вечеринка…
…Очнулся Стивен от того, что к нему приближалось ритмичное цоканье копыт.
Открыв глаза, он увидел, что пегаска стоит прямо перед креслом, смотря прямо вперед огромными, но удивительно красивыми глазами.
И что на расправленном крыле она держала поднос со стаканом чего-то горячего и тарелкой той самой каши, что временно составляла все съестные запасы в доме.
— Что за… — хрипло проговорил человек.
— Я приготовила тебе завтрак, — сказала пони.
На лице Стивена отразилось раздражение.
— Не пытайся подлизываться, — буркнул он, прокашлявшись, — Знаю я таких как ты. Сначала «Стиви хороший, сю-сю-сю» — а потом «дай денег»…
Улыбка пони увяла, стоявшие торчком уши опустились.
— Мне не нужны деньги, — прошептала она, — Я слепая и не отличу одну банкноту от другой.
— Какая разница! Всем чего-то от меня нужно. Все одинаковые. Что люди, что синтеты.
— А по-моему, это тебе что-то нужно. Например, немного заботы.
Стивен уже собрался было нагрубить, но до него дошли недавние слова серебристой пони.
— Погоди, как это слепая? — спросил он.
— Мои глаза не видят. Но я чувствую гораздо глубже. Слепым детям в клинике нужен был кто-то, кто понимает их до конца. И мне почему-то кажется, что тебе нужно то же самое, что и им.
Стивен подумал, что чуть не выставил на улицу слепое и беспомощное существо, и на душе стало просто мерзко.
— Всем и всегда от меня нужны были только деньги, — ошарашено проговорил он, — Или то, что они дают. Вечеринки, выпивка…
— Если ты считаешь, что твоим друзьям что-то от тебя нужно, то скажи, что этого у тебя больше нет, — пони снова улыбнулась, — А после посмотри, сколь крепки ваши узы дружбы.
В этот день Сноудроп никуда не ушла. До вечера она хлопотала по хозяйству, удивительно ловко справляясь с домашней автоматикой. Стивен в это время списался со всеми друзьями, отменил все запланированные вечеринки. Пустил слух о том, что лечение и иски фальшивых родственников окончательно подвели черту под разгульной жизнью и жизнью в Белом городе, скорее всего, тоже.
И никогда еще Стивен Агилар не слышал столько оправданий и отговорок, после которых люди, ранее почитаемые за друзей, попросту испарялись с горизонта.
Вечером он пришел на кухню, где Сноудроп колдовала над пультом автоповара, мягко взял ее рукой за подбородок и повернул мордочку к себе, заглядывая в невидящие глаза.
— Какая ты умненькая поняша… — задумчиво произнес человек, на что Сноудроп только улыбнулась.
— …Как видишь, Вик, я тоже далеко не святой, как ты, наверное, подумал, — закончил Стивен свой рассказ, — Я спас Сноудроп, а она спасла меня. Той же зимой у меня появилась Винил, потом Грей Маус, сестра Редхарт и Дитзи Ду, а ближе к весне мы все вместе посмотрели сериал. Прямо перед появлением Пинки. А когда снег растаял, мы переехали на ранчо.