Картинки бойни полностью завладели его мыслями.

Он попытался заставить себя доползти последние несколько метров до дома, но любое движение казалось пыткой.

Он услышал, как дверь сарая распахнулась и ударила о стену.

Звук был таким громким, словно дверь рассыпалась в щепки от удара.

Джимми знал, что никакому урагану такое не под силу.

Он слышал за спиной тяжёлые шаги и знал, что приближается чудовище.

Джимми чувствовал загривком его горячее дыхание.

«Пусть подумает, что я мёртв», - взмолился мальчик.

«Пусть подумает...»

Зверь обнюхал мальчишку вдоль позвоночника, отдёрнул морду и застыл, шумно втягивая воздух.

Джимми не выдержал, с криком вскочил на ноги и побежал.

Монстр взвыл, и мальчик почувствовал, как кончики когтей цепляют его шею.

Но он уже был у двери. И секундой позже вбежал внутрь.

Он отшвырнул болт и схватил висящее над очагом ружьё.

Открыл ствол и онемевшими пальцами вставил патроны.

- Ты что делаешь, милый? - спросила мать, быстро пересекая комнату.

Джимми произнёс лишь одно слово:

- Монстр.

Эбигейл Лаутерс с убранными назад в пучок седыми волосами, не впечатлила эта детская глупость.

- Я же сказала привести брата, - резко произнесла она. - Ванна остывает...

Мальчик посмотрел на неё ошалевшими глазами, и слова умерли на её губах.

Его лицо было мертвенно-бледным, на рубашке засохли следы рвоты, а по шее стекала кровь.

- Чонси, - пробормотал он. - Чонси мёртв.

Эбигейл несколько мгновений молчала, пытаясь осознать эти короткие два слова.

Она слышала, как её двоюродная сестра Вирджиния напевает на втором этаже, купая младшенького Джо Джо.

Мёртв?

Чонси не может быть мёртв. Ерунда полнейшая!

- Монстр добрался до лошадей, -

всхлипнул Джимми. - Разорвал их на части... А Чонси... Он его ел...

Мать выхватила ружьё из его рук.

Об дверь что-то глухо ударило.

Затем ещё раз.

И ещё.

- Поднимайся наверх, - спокойно произнесла женщина, но в голосе её звучал металл.

Джимми никогда не слышал, чтобы мать говорила таким тоном.

Он машинально попятился к лестнице; из глаз Джимми ручьём текли слёзы.

В дверь ударяли снова и снова.

Брус, запирающий двери изнутри, начал трескаться, а затем раскололся пополам.

Дверь выгнулась, а потом просто рухнула внутрь дома.

На пороге стоял монстр, низко, по-звериному ворча.

Эбигейл смотрела на него и думала, что так, наверно, и выглядит пришедший из ада демон.

Кто же ещё это мог быть?

Чудовищу пришлось пригнуться, чтобы протиснуться в дверной проём. Ночной кошмар с ободранной кожей и клочками шерсти, воняющий скотобойней и припорошенный снегом.

Его огромный хвост качнулся вправо-влево, сметая столы и стулья.

Монстр сделал шаг вперёд, сгорбился ещё больше, но его череп всё равно касался потолочных балок.

Из уголков его рта свисали струйки слюны.

Эбигейл дважды выстрелила. Монстр пошатнулся, но не остановился.

Он приблизился к ней, габаритами напоминая скорее грузовой состав, и выбил ружьё из рук женщины.

Джимми застыл на лестнице, наблюдая, как чудовище разрывает его мать.

Словно перьевую подушку, в которой перья окрашены красным.

Кровь брызнула во все стороны.

Джимми бросился вверх по лестнице.

Его тётя Вирджиния стояла на лестничной площадке, держа маленького Джо Джо на руках.

Она застыла и с ужасом смотрела перед собой.

Джимми обернулся: посреди комнаты стояло чудовище, и всё его туловище было покрыто алой кровью матери.

- Господь всемогущий, - прошептала Вирджиния.

- Беги! - заорал Джимми. - Ради бога, беги!

Вирджиния развернулась, бросилась по коридору и заперлась с ребёнком в детской.

Джимми бросился в комнату отца и вернулся с ножом.

Чудовище направилось к мальчишке, перепрыгивая через ступени. Некоторые из них ломались под весом зверя, словно были сделаны из пробкового дерева.

Его отвратительное, мерзкое лицо скривилось в кривозубой ухмылке.

Ноздри раздулись, ощутив аромат мальчика.

Чудовище заметило нож, но не было впечатлено. В его груди уже и так зияли две кровоточащие дыры.

Джимми поднял нож для удара.

Чудовище обнажило дёсны и острые, как иглы, зубы.

Слюна и кровь лилась по его выступающему подбородку, а изо рта падали кусочки плоти жертвы.

Джимми бросился на него, вонзая нож в горло монстра.

Но чудовище тоже дотянулось до мальчишки.

С торчащим из шеи клинком монстр сомкнул челюсти на черепе Джимми, и кости лопнули под давлением.

Чудовище принялось за еду с черепа, высасывая мозг, пока от головы двенадцатилетнего мальчишки не остались лишь кости, волосы и отдельные клочки мышц.

* * *

Вирджиния не питала никаких иллюзий, что находится в безопасности в спальне.

Она была следующей. Никаких вариантов.

Дверь разлетелась в щепки, и вошёл зверь, заполнив собой весь дверной проём.

Вирджиния начала молиться высоким дрожащим голосом.

- Не убоишься ужасов в ночи; стрелы, летящей днем; язвы, ходящей во мраке; заразы, опустошающей в полдень... (Псалом 90 - прим.пер.).

Безликий стоял, опьянённый кровью, и слушал. Эти строки ему не нравились, и он даже не мог понять почему.

Два шага - и он уже был рядом с Вирджинией.

Он оторвал ей голову, осмотрел со всех сторон, обнюхал, услышал запах духов и вышвырнул через дверь.

Голова поскакала по ступеням, как мячик.

Она ему не нужна.

Он хотел дитя.

Безликий услышал крик, доносящийся из-под кровати.

Этот плач был музыкой для Безликого, хором ангелов.

Он перевернул кровать и схватил ребенка, сжимая и раздавливая.

И начал есть в полной тишине, отрывая сочные конечности, как крылья бабочки.

11

Преподобный Клауссен услышал, как с грохотом распахнулись двери церкви.

Одна была практически сорвана с петель. За порогом начиналась пелена из снегопада, но даже она не смогла скрыть стоящую в дверном проёме фигуру.

Клауссен лежал у подножия алтаря, избитый, в синяках, в собственной моче и испражнениях.

Его ум уже давно не соображал, но сейчас Клауссен не сомневался в том, что видели его глаза.

Чудовище.

Оно вошло внутрь, принося с собой сырой и мерзкий запах смерти.

Глаза монстра нашли преподобного, и в этих глазах... господи, в этих глазах Клауссен видел избавление.

В этих красных горящих глазах было обещание непорочности.

И Клауссен узрел: это был не монстр. Это был бог.

Не какое-то божество из книг, которое не имело облика и даже не могло само наставлять свою паству.

Это был бог во плоти.

Огромный, живой, отвратительный, выдающийся, считающий верующих в него своими рабами.

Разум Клауссена переполнился религиозным трепетом и благоговением. Ему пришло в голову, что это, должно быть, одно из созданий, упомянутых в книгах индейских сказаний.

И в отличие от иллюзий и выдумок христианства этот бог был настоящим.

Он жил, дышал и жаждал своего.

Исходивший от монстра запах казался Клауссену священными благовониями, хотя и вызывал у него тошноту и боль в животе.

Монстр ступил вперёд, возвышаясь над преподобным.

Клауссен стоял перед ним на коленях и дрожал; его голова слегка кружилась от вони.

Вонь заполняла его лёгкие, скручивала кишечник и превращала мозг в желе.

- Прими меня, Владыка, - проскрипел он, - прими меня в качестве жертвы.

Монстр потянулся вперёд, схватил огромной рукой Клауссена за шею и дёрнул вверх, так чтобы их лица оказались на одном уровне.

Его горячее, отвратительное дыхание пахло гнилью, разложением и мраком.

Клауссен смотрел в эти немигающие красные глаза, и сквозь него проносились удары электричества, которые кипятили его кровь и наполняли его череп с белым светом.