- Суп, - сказала я.

- Да, конечно, но какой?

- С мясом, - сказал Валёнка.

- Понятно, - кивнул папа. - Значит, нужно мясо. Ну, а на второе?

- Котлеты, - говорю я.

- Мясные! - кричит Валёнка. - Есть мясорубка.

- Предположим. Значит, опять-таки требуется мясо. Нужно пойти и купить его. Ты что-нибудь понимаешь в мясе, Шурик?

- Я ничего не понимаю, - заявил Валёнка, хотя его и не спрашивали. - Я лучше пойду, папа. Меня ждет Нолька.

Папа махнул рукой, и Валёнка сразу исчез, а мы с папой остались вдвоем.

- Что вы тут делали с утра? - спросил папа.

- Мама ходила на базар.

- Вот и мы пойдем. Где сумка?

Я отыскала мамину базарную сумку, и мы пошли.

МЫ ГОТОВИМ ОБЕД

- Ничего, Валёнку мы тоже заставим вносить свою лепту. Кто не работает - тот не ест, - сказал папа. - А вы как, Шурик, много помогали маме?

Я стала вспоминать, как мы помогали маме, и подумала, что мы не очень-то ей помогали. Иногда я ходила за хлебом, а Валёнка за керосином. Это когда он не успевал убежать сразу после завтрака. Но мама не особенно-то и требовала, чтобы мы ей помогали. Она только заставляла нас побольше есть и пить молоко. Вот и всё.

- Это не по-товарищески, - сказал папа. - Теперь мы заведем другие порядки. - Он взглянул на часы. - Скажи, Шурик, а на базаре сейчас не перерыв?

- На базаре перерыва не бывает.

- Хотя да, тем лучше. Минуточку, Шурик! Необходимо знать, что творится на свете.

На стене клуба папа увидел газету, запертую в ящик с сеткой, как у крольчатника, устремился к ней и впился глазами.

- Смотри, пожалуйста! - радостно вскричал он, разглядывая первую страницу. - Давно ли начали строить эту гигантскую станцию?! Ты помнишь, ну каких-нибудь лет шесть назад? И вот она уже дала ток Москве. Здорово, верно?

Я кивнула головой, хотя шесть лет назад мне было четыре года и мы с Валёнкой еще и в детский сад не ходили. Я уже сто раз пересмотрела карикатуру, на которой какой-то длинный противный дядька в темных очках ехал, как на тройке, на трех маленьких человечках в цилиндрах, а папа подвинулся только к середине ящика.

- Ну и типы же еще у нас имеются! - покачал он головой и добавил: - Извини, я сейчас, дочитаю фельетон.

Он читал и чему-то посмеивался, а я терпеливо ждала. Но, дочитав фельетон до конца, папа еще принялся за длиннющую статью и медленно, как улитка, стал двигаться вдоль газеты, а я всё жарилась на солнце.

- Минуточку, сейчас… Минутку, Шурик. - И вдруг папу будто укололи. - Ну, посмотри! Во Франции опять правительственный кризис. Как тебе это понравится?!

Мне это нисколько не нравилось. Я была уже готова заплакать от скуки, только крепилась. А папа вдруг принялся оглядывать всю газету сверху вниз. Наконец, он заглянул в самый крайний угол ящика, пробурчал: «Так, понятно, «Зенит» опять продул», - и, взяв меня за руку, пошел прочь от газеты.

Когда мы пришли на базар, папа спросил:

- Ну, что нам надо? Что покупала мама?

- Она всегда покупала на два дня.

- Мы будем перенимать опыт. Прежде всего, нам нужна, я думаю, картошка.

- Картошечки, картошечки, хозяин! - приглашала дочерна загорелая женщина, перед которой лежала куча землистого картофеля.

- По-моему, мелковата, как ты думаешь? - Папа посмотрел на меня.

Но толстуху уже перебивал маленький седенький старичок в военной фуражке без звезды.

- Ах, хороша, ах, хороша! Не картошка - яблочко сам бы ел, да деньги нужны. Берите, гражданин, - приглашал он папу.

- Пожалуй, слишком крупна, а? - задумался папа.

Старичок обиделся и сразу стал называть папу на «ты».

- Ну, иди, иди, найди лучше, - ворчал он.

Мы купили картошки и еще три связки кореньев. Папа очень удивился, до чего дешевы коренья, и потому мы их купили сразу три связки.

- Теперь мяса, - сказал папа.

Мы пошли в магазин. Там на прилавке под стеклом лежали куски мяса, но почему-то никто из хозяек, которые были в магазине, его не брал.

- Что, неважное мясо? - спросил, папа у одной старушки.

- Это не мясо. Это свинина, - ответила старушка.

- Понятно, - кивнул головой папа. Но, по-моему, он не очень-то понял, почему это свинина - не мясо. И вдруг папа воскликнул:

- Шурик, идея! Давай возьмем гуся. Смотри, какие симпатичные гуси! Купим гуся, соорудим рассольник, а на второе - гусь с картошкой… Чем плохо? Приличные ли гуси, дорогой товарищ? - спросил он у продавца.

- Выдающиеся гуси. Гуси первой категории, - отвечал он. - Вам покрупнее?

- Да так, нормального. Вы, как специалист, лучше разберетесь.

- Вот видный гусак, - продавец выхватил из кучи самого большого гуся, звонко похлопал его ладонью по пузу и, не дожидаясь папиного согласия, бросил на весы. - Всего - ничего… Без малого четыре килограммчика. - Он вынул из-за уха карандашик и стал считать, сколько нам нужно платить.

- М-да… - задумчиво промычал папа, но было уже поздно. Не мог же папа заставлять продавца вешать ему другого гуся. Он отправился платить в кассу, и вскоре мы, с трудом затолкав гуся в сумку, двинулись к дому.

Дома я надела мамин прозрачный фартучек, а папа разделся до пояса, и мы стали готовить обед. Сперва мы решили начистить картошки. Пока мы ее чистили, папа рассказывал про то, как у них на войне был солдат, который замечательно чистил картошку. Потом он еще рассказал про кашевара, который варил для их роты такую удивительную пшенную кашу, что казалось, будто она с мясом. Папа увлекся, и я заслушалась, потому что было очень интересно слушать разные истории про войну. Но когда мы посмотрели, то увидели, что шелухи набрался полный таз, а картошки - едва кастрюлька.

- М-да, - покачал головой папа. - Потери великоваты. - Он, как редкий камень, со всех сторон оглядел очищенную им картофелину, от которой не осталось и половины. - Ничего. Зато качество отличное. В общем, нам хватит.

Мы покончили с картошкой и взялись за гуся. Папа отрезал ему голову с шеей и лапы и хотел их выбросить, но я сказала, что мама варит рассольник с лапами.

- Ты в этом уверена? - спросил папа.

- Я видела.

- Ну хорошо, под твою ответственность…

Папа отодвинул лапы и голову в сторону, и мы стали искать подходящую кастрюлю. Мы выбрали самую большую и хотели положить в нее гуся, но гусь оказался слишком велик. Папа хотел затолкать гуся силой. Папа вспотел и тяжело дышал, но гусь всё равно не влезал в кастрюлю. Вдруг папа выпрямился и посмотрел на часы:

- Без двадцати три! Еще есть время. - Папа схватил веревочку и приложил к гусю, меряя его длину. Потом он завязал узелок и воскликнул:

- Скорей, за мной, Шурик!.. Мы еще успеем! Тут он накинул рубашку и, застегивая ее на ходу, бросился на улицу. Я побежала за ним. Мы понеслись в сторону рынка. Я едва поспевала за папой.

- Шурик, ты знаешь, где там посудная лавка? - крикнул на бегу папа.

- Она не там, она в другой стороне, возле станции! - прокричала я в ответ.

- Скорее! Показывай где.

Мы быстро побежали в другую сторону. Встречные люди смотрели на нас во все глаза. Наверное, они думали, что мы что-нибудь стащили и теперь удираем.

В лавку «Хозтовары» мы влетели за пять минут до закрытия на обеденный перерыв.

- Есть у вас кастрюли? - прерывисто дыша, спросил папа толстого человека со скучным лицом, который сидел за прилавком.

- Вам какую?

- Как можно больше, - сказал папа.

- Вот, если подойдет. - Продавец неторопливо нагнулся и поставил на прилавок перед папой кастрюлю больше бачка, в котором мама кипятит белье. В нее вместе с гусем, наверное бы, влезла и я.

- Нет, пожалуйста, поменьше, - сказал папа.

- Поменьше только полированные, - ответил продавец, глядя куда-то в сторону.

- Ну, давайте полированную, всё равно.