Некоторые из этих причин, оказывающих модифицирующее влияние на переход псоры в хронические заболевания, определяются иногда климатом или специфическими физическими характеристиками места жительства, иногда слишком разнообразными в юности упражнениями для ума и тела, которыми могли как пренебрегать в качестве второстепенных, так и заниматься ими в избытке, иногда же чрезмерным трудом или крайностями таких жизненных обстоятельств как режим и диета, страсти, нравы, самые разные привычки и обычаи.

Как много содержат эти труды неточных и двусмысленных названий, каждое из которых объединяет совершенно разнородные патологические состояния, часто напоминающие друг друга лишь каким-нибудь отдельным симптомом, как например, болотная лихорадка, желтуха, водянка, чахотка, лейкорея, геморой, ревматизм, апоплексия, судороги, истерия, ипохондрия, меланхолия, мания, свинка, паралич и т. д., которые описываются как заболевания застывшего и неизменного характера и лечатся в соответствии с их названиями по определенному плану! Как может награждение таким именем оправдать неизменность лекарственного лечения? Если же лечение не должно быть одним и тем же во всех случаях, то какая польза в идентичных названиях, определяющих идентичность лечения? «Nihil sane in artem medicam pestiferum magis unquam irrepsit malum, quam generalia quaedam nomina morbis imponere iisque aptare velle generalem quandam medicinam», говорит Гаксхэм, человек столь же проницательный, сколь и достойный уважения благодаря своей добросовестности (Op. phys. med., torn i). И сходным образом Фритце сокрушается (Анналы, 1, стр. 80) из-за того, «что существенно разнородные болезни обозначаются одним и тем же наименованием». Даже те инфекционные болезни, эпидемии которых могут, без сомнения, протекать изолированно, и которые распространяются посредством специфических инфекционных агентов, остающихся пока неизвестными нам, обозначаются старой медицинской школой специальными названиями точно так же, как если бы они были хорошо известными, неизмененными болезнями, всегда протекающими в одной и той же форме, такими как госпитальная лихорадка, тюремная лихорадка, лагерная лихорадка, гнилостная лихорадка, желчная лихорадка, нервная лихорадка, слизистая лихорадка, хотя каждая эпидемия таких лихорадок всегда проявляется как иное, новое заболевание, которое благодаря особенностям течения, ведущих симптомов и всех своих проявлений предстает в таком виде, как будто никогда не встречалось ранее. Каждая из них так значительно отличается от всех предыдущих, какие бы наименования они не носили, что разрушает все наши стройные логические представления о том, какие средства следует назначать при этих болезнях, столь сильно различающихся между собой, хотя и описываемых в трудах по патологии под одним названием, и показывает невозможность их лечения в соответствии с этим неверным наименованием. Только беспристрастный Сиденгам понимал это, (Obs. med., cap. ii De morb, epid.) настаивал на необходимости не расценивать любое эпидемическое заболевание, как уже бывшее ранее, и не лечить его так же, как и другое, исходя при этом лишь из успеха прежнего лечения, поскольку они всегда так многочисленны и так отличаются одно от другого: «Nihil quicquam (opinor) animum universae qua patet medicinae pomoeria perlustrantem, tanta admiratione percenet, quam discolor ilia et sui plahe dissimilis morborum Epidemicorum facies; non tarn qua varias ejusdem anni tempestates, iquam qua discrepantes diversorum ab invicem annorum constitutiones referunt, ab iisque dependent. Quae tam aperta praedictorum morborum diversitas turn propriis ac sibi peculiaribus symptomatis, turn etiam medendi ratione, quam hi ab illis disparem prorsus sibi vendicant, satis illucescit. Ex quibus constat morbus hosce, lit ut externa quadantenus specie, er symptomatis aliquot utrisque pariter supervenientibus convenire, paulo in-cautioribus videantur, re tamen ipsa (si bene adverteris animum), alienae admodum esse indolis, et distare ut aera lupinis».

Из всего этого ясно, что эти бесполезные и неверные наименования болезней не должны оказывать никакого влияния на работу истинного врача, понимающего, что он должен составлять суждение о болезни и лечить ее не на основании сходства названий и симптомов, а в соответствии с совокупностью признаков особенного состояния каждого индивидуального пациента, и что обязанностью его является тщательное исследование нарушений в состоянии больного, а ни в коем случае не гипотетические предположения о них.

Если же, тем не менее, иногда кажется необходимым употреблять названия болезней для того, чтобы в нескольких словах описать состояние больного языком, понятным для обычных людей, то следует употреблять их как общие наименования и говорить, например, что у больного разновидность пляски св. Вита, разновидность водянки, разновидность сыпного тифа, разновидность болотной лихорадки, но (для того чтобы сразу же пресечь ошибочные суждения, возникающие благодаря таким названиям), мы. никогда не должны говорить, что у больного именно пляска св. Вита, именно сыпной тиф, именно водянка, именно малярия, поскольку, безусловно, не существует неизменных застывших болезней с этими и подобными наименованиями.

Поскольку дальнейшие направления изучения симптомов лишь отчасти применимы в случаях острых болезней.

Каждый вопрос прерывает ход мыслей рассказчика, и все, что он хотел рассказать сначала, уже не будет передано им теми же словами.

Например, врач не должен спрашивать: «Имело ли место то или это обстоятельство?» Он никогда не должен быть виновным в подобных намеках, так как они вводят больного в заблуждение и подталкивают его к тому, чтобы дать неверный ответ или искаженный отчет о своих симптомах.

Каков, например, характер стула? Как отходит моча? Как обстоят дела с дневным и ночным сном? Каковы настроение и память? Что можно сказать о жажде? Какой привкус во рту? Какие питье и пища предпочтительны и какие вызывают отвращение? Каждое ли из яств в полной мере обладает свойственным ему вкусом или имеет еще какой-то непривычный привкус? Какое самочувствие после еды и питья? Может ли он сказать что-нибудь в отношении головы, конечностей или живота?

Например: «Как часто наблюдается стул? Каков в точности характер испражнений? Состоят беловатые испражнения из кала или слизи? Испытывает ли он боли при дефекации или нет? Каков точно характер болей, и где они локализуются? Чем рвет больного? Является ли неприятный привкус во рту гнилостным или горьким, или кислым, или каким-либо еще? Ощущается ли он во время, до или после еды? В какое время дня выражен он особенно сильно? Каков вкус отрыжки? Мутнеет ли моча только после отстаивания, или уже сразу отходит мутной? Каков ее цвет сразу после мочеиспускания? Какого цвета осадок? Как он спит ночью? Не плачет ли он, не стонет ли, не вскрикивает ли и не говорит ли во сне? Не вздрагивает ли он во сне? Не храпит ли он во время вдоха или во время выдоха? Лежит ли он только на спине или еще на какой-либо стороне тела? Укрывается ли он целиком или может оставить какую-либо часть тела неукрытой? Легко ли он просыпается или спит слишком крепко? Как он чувствует себя сразу по пробуждении? Как часто появляется тот или иной симптом? Что за причина каждый раз вызывает его появление? Возникает ли он в положении сидя, или лежа, или стоя, или при движении? Появляется ли он только на голодный желудок, или утром, или только вечером, или только после еды, когда вообще он обычно появляется? Когда возникает озноб? Было ли это просто ощущение озноба, или поверхность тела действительно похолодела в то же время? Если да, то в какой части тела? Не было ли тело теплым на ощупь во время озноба? Было ли это просто ощущение холода, не сопровождавшееся дрожью? Был ли жар без покраснения лица? Какие части тела были горячим и на ощупь? Может быть были только жалобы на ощущение жара без того, чтобы тело стало горячим при прикосновении? Как долго продолжалась стадия озноба? А жара? Когда ощущалась жажда — во время озноба? жара? или до них? а может быть после? Насколько выражена была жажда и какого напитка хотелось? Когда появился пот — в начале или в конце стадии жара? И через сколько часов после жара? во время сна или в состоянии бодрствования? Насколько обилен был пот? Был ли он теплый или холодный? На каких частях тела? Каков был его запах? На что он жаловался во время озноба или до него? А на что во время жара? На что после него? На что — во время или после пота?»

У женщин необходимо учитывать характер менструаций и других выделений и т. д.

Как, например, вел себя пациент на приеме, не был ли он угрюмым, сварливым, торопливым, плаксивым, тревожным, отчаявшимся, грустным, или оптимистичным, спокойным и т. д. Был ли он сонлив и не была ли его психическая активность снижена по какой-либо еще причине? говорил ли он охрипшим голосом или на низких тонах, или бессвязно, или как-либо иначе? какой был цвет его лица и глаз, и кожи в целом? насколько чувствовались жизнь и, сила в его глазах? каково было состояние его языка, дыхания, слуха, каков запах изо рта? были ли зрачки сокращены или расширены? как быстро и в какой степени реагировали они на темноту и свет? каков был характер пульса? каково было состояние живота? насколько влажна или горяча, холодна или суха на ощупь была его кожа в той или иной части тела, или же в целом? лежал ли он с запрокинутой головой, с наполовину или полностью открытым ртом с руками у головы, на спине, или в каком-либо ином положении? каких усилий стоило ему подняться? и все, что угодно еще в его состоянии, что, будучи выдающимся и необыкновенным, могло бы поразить врача.