Будь это Мисаки, она бы ворвалась в его комнату, равно как и Масиро. Значит, из вариантов оставались Дзин и Тихиро.

— Войдите, — прокричал он в сторону двери.

Дверь медленно открылась, и стояла там Масиро.

— А…

Сората встал и замер, сам того не понимая.

Это была Масиро. Одетая в юкату.

Теперь, думая об этом, он вспомнил, что Мисаки вчера сказала. Точно, сегодня вечеринка в честь праздника танабаты. Он вспомнил, как она сказала, что все парни должны надеть джимбэй26, а девушки — юкату. Им надо было устроить собрание Сакурасо, чтобы придать событию официальный вид.

Мисаки достала для всех джимбэй и юкаты, а также посадила огромное бамбуковое дерево высотой почти в десять метров. Теперь оно стояло рядом с вишней и деревом, посаженным в прошлом году на Рождество. Вместе они создавали причудливую иллюстрацию времён года, на которую открывался прекрасный вид из окна Сораты.

Масиро надела монохромную юкату, подчёркивающую её стройную фигуру, а в руке держала небольшой мешочек. Её волосы были собраны, потому виднелась белая шея, обычно скрытая от глаз. Именно от неё исходил очень приятный аромат.

Масиро просто смотрела на Сорату, не произнося ни слова.

— Ч-что случилось?

Сората еле удержался, чтобы не сказать ей, насколько хорошо она сегодня выглядит, и попытался изо всех сил сохранить спокойное выражение лица.

— Просто…

— Тебе что-то нужно?

— Нет.

— Тогда зачем ты пришла сюда?

— …

Воображение могло играть с ним, но Сорате показалось, что она расстроилась. Она теребила бахрому и продолжала смотреть на него. По какой-то причине девушка кардинально отличалась от обычной Масиро, но он подумал, что это может быть из-за юкаты.

Когда Сората замолчал, они будто на пару хотели что-то сказать, но не решались.

— Масирон, ну как тебе?

В этот момент возникла одетая в красную юкату Мисаки и звонко спросила. Она посмотрела на Масиро и Сорату и показала лицом, будто всё поняла.

— А, я ошибся?

— Кохай-кун ужасен!~ Такой болван!~

Мисаки, наговорившая на Сорату, взяла Масиро под руку и повела из комнаты.

Та даже поддержала её.

— Болван.

Звук их шагов стих.

Оставшись один, Сората подумал о том, насколько сложно понять девушек, и выключил компьютер. Чувствуя вину, он высунул голову в коридор.

Но, как и ожидалось, Масиро и Мисаки в поле зрения не попали.

— Что это было?

— Типа «юката хорошо смотрится на тебе, не могу больше сдерживаться, хочу раздеть тебя и поиграть в игры с доминированием». Кажется, она надеялась услышать что-то в таком духе.

Владельцем этих слов оказался Дзин, прислонившийся к стене в коридоре. Он был одет в коричневый джимбэй, подходивший его высокому росту.

— Говоришь как заправский сексуальный маньяк.

— Когда говорю это девкам, им вроде нравится.

— Потому что сэмпай есть сэмпай!

— Если хочешь жаловаться, то хоть задумайся, с чего бы это.

Дзин усмехнулся и направился к выходу.

— Быстрее переодевайся и присоединяйся к нам.

— А, стой! Ты о чём?

Дзин продолжил идти, махая рукой за спиной.

— Какого чёрта тут происходит? И почему все участвуют?

Ворча себе под нос, он вынул джимбэй, полученный накануне от Мисаки, и, сам того не поняв, начал волноваться.

Когда он переоделся и вышел в сад, то увидел Мисаки с оравой соседских детей, развешивающих пожелания на бамбук27. Они веселились, делясь своими желаниями или пытаясь сохранить их в тайне.

На прошлогоднее Рождество уже устраивали похожее мероприятие. Мисаки всегда пользовалась популярностью у детишек, потому события вертелись вокруг неё.

Несомненно, этому способствовала та её душевная особенность, которая делала её похожей на детей. Загадай она желание, наверняка вышло бы что-то типа «хочу научиться стрелять лазером». Но при этом на обратной стороне могла запредельно мелким шрифтом написать «хочу, чтобы он когда-нибудь понял». У Сораты защемило в груди.

Детсадовский мальчик потянулся к её декольте. Будь он взрослым, на него бы пало божественное наказание, но Мисаки лишь слегка ударила его по голове, и они все вместе посмеялись над этим.

Дзин ледяными глазами смотрел на суету издалека.

— Если бы пацан коснулся их, я бы запустил его в полёт, и даже не за пределы Млечного пути, а сразу к Стиксу.

— Сэмпай, ты ведь понимаешь, что он всего лишь ребёнок.

— Эй, как думаешь, возможно ли идеальное преступление?

— Не шути с таким серьёзным лицом.

— О чём это ты? Я не шучу.

— Ещё хуже!

— Ха-ха, я просто угораю.

Вот только глаза его совсем не выражали веселье. Даже сейчас они смотрели на Мисаки и лишь на одну Мисаки.

— Вот, это для тебя.

Дзин передал ему ручку и бумажку для желания.

— Желание…

Он оглянулся и посмотрел на Масиро, сидящую в стороне от детей и с серьёзным лицом записывающую желание.

Позади неё была уже привычно пьяная Тихиро, заливающая в себя новую порцию пива. Она организовала небольшой банкет для мам набежавших детей. Рядом с ними пировали семь кошек Сораты.

Мисаки до сих пор играла с детьми около бамбукового дерева. Подарок, который она недавно получила, отражал лунный свет.

— Мисаки-сэмпай он нравится.

— А? А, хорошо, — ответил Дзин, смотря не на него, а на звёздное небо.

Когда Сората смотрел на Дзина, ему вдруг захотелось расспросить.

О том, что произошло в тот день. День, когда он позвонил ему из лав-отеля.

Но прежде, чем он заговорил, Дзин сам открыл рот.

— Прости.

Сората не понял, за что он извиняется, и посмотрел на него.

Взгляд Дзина до сих пор был прикован к небу.

— Это я надавил на тебя, когда ты думал съехать, — наконец увидев его глаза, Сората приметил в них горькую улыбку.

— Тебе не за что извиняться, сэмпай.

— В тот день… у меня запутались мысли.

— Что случилось?

— Меня тяжело ранил продюсер анимационной компании. Знаешь, как это бывает.

Когда мой сценарий критикуют. Да и репутация в интернете — это ни то ни сё.

Сората молча кивнул. Вслух он ничего не сказал.

Сколько людей, столько и мнений, но большинству зрителей сценарий в фильме Мисаки не нравился. Из-за хорошего качества анимации сюжетные огрехи слишком бросались в глаза. В отзывах встречались такие фразы, как «качество рисовки и сценария не соответствуют друг другу» и «надо заменить сценариста».

— По их мнению, я был балластом, тянущим Мисаки вниз. Я множество раз слышал подобное, но мне впервые сказали это в лицо. «История средняя. Персонажи тоже средние. Диалоги неинтересные. Сборы получились хорошие, но чувствовалась работа новичка». Услышанное сильно меня ранило. Вот почему я пытался всё на ком-то выместить, чтобы прийти в себя.

— И я попался под горячую руку?

— Угу. Не человек, а мешок с песком, которого нокаутирует даже один удар.

— Это слишком.

— Я постоянно прокручиваю это у себя в голове. Не к лицу взрослому издеваться над подавленным человеком.

— Раз ты занялся рефлексией, расскажи мне… Что ты собирался тогда сказать.

— Что я собирался сказать… Думаю, не стоит и дальше игнорировать проблему.

Дзин тихо посмеялся.

Даже когда он выглядел беспомощным, ему это шло.

— Почему это не может быть Мисаки-сэмпай?

Настолько её любить, чтобы ревновать к ребёнку, настолько ей дорожить, но не делать попыток сблизиться.

Ранее он уже говорил, что не хочет ранить Мисаки.

И когда он понял причину, то увеличил между ними расстояние.

— Талант — это то, что привлекает людей, но в то же время истощает их. Чем ты ближе к такому человеку, тем сильнее тебя рвёт на части.