Была набита до отказа. Так плотно, что вытащить оттуда какую-нибудь книгу было довольно сложно. Если убийца и вправду забрал два тома манги, должен был остаться промежуток… или нет, стоп…
— Рюзаки! Вы случайно не знаете, сколько страниц в четвертом и девятом томах «Красной Шапочки»?
— Знаю. В одном 192, в другом 184.
— …
Вообще-то она не ожидала, что он может знать ответ… но если это так, то сложив 192 и 184, мы получим 376 страниц. Мисора оглядела полку в поисках книги, которая была бы такой же толщины, как 376 страниц манги. Долго искать ей не пришлось. На этой полке нашлась всего одна такая книга — «Мимолетное наслаждение» Пермита Уинтера.
Мисора взяла её с полки и проверила — там действительно оказалось ровно 376 страниц.
— …
Она с надеждой пролистала книгу, но не обнаружила ничего особенного.
— Что там, Мисора?
— А… да я подумала, — а что если убийца поставил эту книгу на полку взамен тех двух, и эта книга и есть послание?
При условии, что это действительно хозяин дома так тщательно набивал книгами полку. Ведь всё это мог в спешке проделать и убийца, как попало впихнув туда книги, взятые вообще из другой комнаты — а если развивать эту мысль ещё дальше, то вообще нельзя сказать с уверенностью, что «Красная Шапочка ЧаЧа» с самого начала принадлежала Брайдсмейду. Поскольку какие-либо закладки в книгах отсутствуют, возможно, весь этот комикс — часть послания убийцы, но если так, что дальше? Если комикс принадлежит убийце, то гораздо более вероятно, что он содержит некое послание. Но если в самих книгах нет ничего необычного, то вся эта теория рассыпается в прах. Тогда она не более чем пустая фантазия.
— Неплохая идея. Нет, даже очень хорошая идея — ни в чем другом я просто не вижу смысла, — сказал Рюзаки и протянул руку в сторону Мисоры.
Сначала она подумала, что он хочет пожать ей руку, и запаниковала, но потом поняла, что он просто тянется за книгой. Она протянула ему «Мимолетное наслаждение». Рюзаки взял у нее книгу за уголок двумя пальцами — большим и указательным, и начал читать. Похоже, он владел скорочтением — все 376 страниц книги он одолел необычайно быстро.
Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы прочесть всю книгу.
Мисоре очень захотелось дать ему почитать Нацухико Киогоку[4].
— Ясно!
— Что? Вы что-то нашли?
— Нет. Совершенно ничего. Не смотрите на меня так. Клянусь, я не шучу. Обычное развлекательное чтиво, это никакое не послание, и даже не метафора, как Вара Нинго. И конечно же, тут не спрятано никаких букв между страницами, и на полях тоже ничего не написано.
— На полях?
— Да, на полях нет ничего, кроме номеров страниц.
— Номеров страниц? — эхом отозвалась Мисора. Номеров страниц… номеров? Номеров, таких как… римские цифры? — Рюзаки, если допустить, что на груди жертвы вырезаны римские цифры, какие числа там написаны?
— 16, 59, 1423, 13, 7, 582, 724, 1001, 159, 40, 51 и 31.
Хорошая память. Ему даже не понадобилось ещё раз смотреть на снимок. Почти фотографическая память — сначала количество страниц в томах манги, а теперь ещё и это.
— А что такое?
— Я просто подумала — а что если они указывают на страницы из этой книги, но… два из этих чисел вообще четырехзначные. А в книге всего 376 страниц. Не сходится.
— Да… Нет. Мисора, а что если попробовать поделить их на 376? Например, у нас есть число 476. Его можно представить как 376 плюс 100, и этот остаток — сто — будет указывать на сотую страницу книги.
— И что из этого следует?
— Пока не знаю. Но давайте попробуем… 16 — это и есть страница 16. Дальше… 59, 1423, 13, 7, 582, 724, 1001, 159, 40, 51, 31…
Он прищурил свои темные глаза.
Даже не глядя в книгу. Неужели? Даже при такой скорости, с которой он читал, он умудрился точно запомнить всё её содержание? Да возможно ли это вообще? Он действительно смог такое проделать? Но, так или иначе, Мисоре оставалось только стоять и ждать.
— … Понял.
— Что там ничего нет?
— Напротив… что там что-то есть. Что-то очень важное, Мисора. — Рюзаки протянул ей «Мимолетное наслаждение». — Откройте шестнадцатую страницу, — сказал он.
— Открыла.
— Какое на ней самое первое слово?
— «Квадратный».
— Следующая страница — пятьдесят девятая. Первое слово на ней?
— «Удивление».
— Следующей страницей будет двести девяносто пятая. 1423 — это три раза по 376, а на четвертый в остатке остается 295. Первое слово?
— «Такой».
Дальше они продолжали в том же духе. 13 — тринадцатая страница, 7 — седьмая, 582 — двести шестая, 724 — триста сорок восьмая, 1001 — двести сорок девятая, 159 — сто пятьдесят девятая, 40 — сороковая, 51 — пятьдесят первая, и наконец 31 — тридцать первая, и на каждой странице Мисора читала вслух самое первое слово. Остальные слова были такие: «тайна», «есть», «арест», «экстренный», «тавро», «идея», «нигде», «едва», «размолвка».
— Так…
— Так… ну и что дальше?
— Возьмите первую букву от каждого слова.
— Первую букву? Мм…
Мисора снова принялась искать нужные страницы. На плохую память она не жаловалась, но запомнить чуть ли не двадцать слов кряду с первого раза была не в состоянии. По крайней мере, если ей не сказали заранее, что их надо будет запомнить.
— К-У-Т-Т-Е-А-Э-Т-И-Н-Е-Р… кут теа этинер? Что это?
— Похоже на имя второй жертвы, вам не кажется?
— Да вроде…
Вторая жертва. Тринадцатилетняя девочка.
Куотер Квинер.
— Ну, есть какое-то сходство… Куотер Квинер… только четыре буквы другие.
— Да. И всё же… — неохотно возразил Рюзаки. — Четыре буквы из двенадцати это слишком много. Одна треть из них неверна. Даже одна неверная буква рушит всю теорию. Если нет точного соответствия, это нельзя назвать посланием. Я думал, что здесь может что-то быть, но с тем же успехом это можно назвать совпадением…
— Но… для совпадения…
Сходство настолько явное.
Как такое возможно?
Оно просто обязано быть намеренным.
Намеренным… или ненормальным.
— И тем не менее, Мисора… раз не сходится, значит не сходится. Мы были очень близко, но…
— Нет, Рюзаки. Подумайте. Все четыре неверных буквы соответствуют числам больше 376. Все эти числа мы делили.
Она снова перелистала книгу, проверяя. Страница 295, первое слово «такой», первая буква — «т», вторая — «а», третья — «к», четвертая… «о».
— 1423 — это три раза по 376, а на четвертый… то есть нужно взять не первую букву слова, а четвертую. Не «т», а «о». А что касается числа 582 и слова «арест», то остаток получается уже на второй раз, что дает нам букву «р» вместо «а». Таким образом вместо «Куттеа» мы получаем «Куотер».
По той же самой логике, в слове «экстренный» следовало взять вторую букву — «к». А в слове «тавро» — не «т», а «в». Что превращало «Этинер» в «Квинер». Куотер Квинер.
L оказался прав.
Убийца оставил послание.
Порезы на теле, две недостающие книги — убийца оставил послание. Такое же, как и кроссворд, который он присылал в полицию — послание, описывающее его следующую жертву…
— Отличная работа, Мисора, — сказал Рюзаки всё тем же безмятежным голосом. — Блестящие выводы. Я бы до этого никогда не додумался.
Глава 3. Отражение
Если нам нужно вообще говорить о том, почему L с такой завидной непреклонностью отказывался раскрывать свою личность, то причина очень проста: это было опасно. Очень опасно. Теоретически, мировые лидеры должны стараться обеспечить безопасность всем лучшим умам, и не только детективам, но в реальности современные общественные устройства этого не учитывают; вот почему L был уверен, что у него нет иного выбора, кроме как защищать свой ум собственными силами. Вот вам простой подсчет: способности L в 2002 году равнялись силе пяти рядовых детективных агентств и семи разведывательных управлений (а к тому времени, когда он вступил в противоборство с Кирой, эти цифры взлетели вверх ещё на несколько порядков). Разумеется, это повод для уважения и восхищения, но позвольте мне выразиться предельно ясно: такие огромные способности, сосредоточенные в одном человеке, чрезвычайно опасны. Современные техники безопасности в основном направлены на снижение риска, но в данном случае само существование L этому противоречило. Иными словами, если бы кто-то планировал совершить преступление, он мог бы намного увеличить свои шансы выйти сухим из воды, просто убив L перед тем, как начинать. Вот почему L скрывал свою личность. Не потому, что был застенчивым и не потому, что никогда не выходил из дома. А чтобы гарантировать себе безопасность. Для детектива его способностей самосохранение и сохранение порядка в мире значили одно и то же, и было бы неправильным сказать, что он поступал трусливо или эгоистично. И хотя мне лично не улыбается мысль их сравнивать, но Кира, получив способность убить кого-нибудь, лишь записав его имя в тетрадку, едва ли обнародовал бы этот факт по тем же самым причинам. Самые умные скрывают, что умны. Мудрые не носят на груди табличек с именами. Чем больше люди распространяются о своих способностях, тем сильнее их отчаяние — их дела должны сами говорить за себя.