Однажды в безлюдной местности, в маршруте, наткнулся я на палатку чабана-киргиза. Он обрадовался - людей месяца два не видел, одни бараны да волкодавы кругом осточертели, - и чуть ли не силой затащил к достархану своему, горячую еще лепешку выложил, мяса жареного килограмма два и все под чай, не «московский», как у нас тогда говорили, то есть в третий раз заваренный, а ядреный, плиточный, с молоком и бараньим жиром. Ну, сел порубать, хоть маршрута еще на шесть часов было с лишком, у нас ведь в лагерном меню одна тушенка, да буханки каменные, молотком геологическим не разобьешь. Сижу, беседую, объедаюсь практически деликатно. Парная ягнятина - пальчики оближешь! А перед лицом палочка какая-то зазубренная маячит, с верхняка палаточного свисая. Я, проглотив очередной кусок мяса, спросил киргиза, что это за штука такая интересная, и видимо, нужная, если под рукой болтается. Он радостно мне объяснил:
- Это, - говорит, - палочка чтобы ришта наматывать. Червяк такой есть, тонкий и длинный, метр почти. Живет под кожа у человек, и один раз в год из нога вылезает яичка ложить. Если сраза будешь этот червяк вытаскивать, как маленький риба из вода, парвется, сдохнет в тебя, и ты от его гной умрешь или табиб нога проста отрежет прямо от жопа. А палка эта как катушка для нитка: вилезет чуть-чуть, чуть-чуть намотаешь, к нога привяжешь, пока опять не вилезет, тогда опять намотаешь.
Короче, меня чуть не вынесло от такой прозы жизни, тем более, в детстве много ночей не спал, увидев в журнале "Здоровье" картинку, на которой червь выползал из ноги на волю, то есть ко мне; я малодушно бежал, ведь лучше со скал сорваться, чем червяка из себя наматывать.
А это контрольный выстрел:
Не получилось! Рассказ Саддреттдина Айни "Ришта и бухарские медики" вымаран из Интернета. Многие в Средней Азии не хотят помнить, что русские врачи ликвидировали ришту, трахому, паршу, что русские люди вырвали эти страны из средневековья... Может, кто найдет этот удивительный рассказ...
Вместо него привожу отрывок из другого великолепного произведения. Прочтите его, не пожалеете. Да и узнаете, как свирепо боролась Советская власть со своими врагами.
ТОТ, КТО СПОРИЛ
Марк Поповский
Повесть о Леониде Исаеве
Глава 3
Хоть ангел глотнет из бухарского хауза,
Прорвется ришта на ноге и у ангела.
Из народной песни
...Третий путь в борьбе с заразными болезнями состоит в том, чтобы нарушить механизм передачи возбудителя. Увы, при всей заманчивости этого пути, он не завоевал признания. За всю историю науки он был с успехом применен лишь один раз, когда Л.М. Исаев ликвидировал ришту в Бухаре.
Акад. Л.В. Громашевский
Британский врач доктор Вольф дважды, в 1843 и 1845 годах, побывал в Бухаре. Он оставил суховатые, но довольно точные воспоминания о городе и крае, мало еще тогда известном европейцам. Впрочем, по общему мнению, одно место его книги проникнуто непритворным чувством: то, где медик описывает, как он сам болел риштой. «Мое тело было настолько изъедено червями, что я не мог ходить... В течение пяти дней полковник Вильямс вынимал этих червей!»
В Европе и Соединенных Штатах рассказ Вольфа вызвал ужас и сострадание. Но на Востоке паразитическим червем риштой никого не удивишь. «Так же легко, как мы получаем насморк, заболевают этой болезнью бухарцы или иностранцы, живущие летом в Бухаре», - записал в 1867 году другой путешественник - венгр Арминий Вамбери.
За минувшие 100 лет мало что изменилось. Сегодня болезнь по-прежнему терзает миллионы людей в Африке, Азии и Южной Америке. Не так давно американский паразитолог Столл подсчитал, что в середине просвещенного XX века риштозом заражено по крайней мере сорок пять миллионов человек. Столл ошибся только в одном: в СССР нет трех миллионов больных, нет даже просто трех, нет ни одного больного. Это научный факт. И внес факт в мировую науку Леонид Михайлович Исаев.
Более двухсот лет спорят ученые о родине паразита и заодно о его имени. Dracunculus medinensis окрестил его Линней (1758), что может быть переведено как “Маленький дракон из арабского города Медина”. Dracunculus grecorum (греческий) назвал червя другой автор. Нет, это Vena medinensis - настаивал третий, убежденный, что перед ним не что иное, как патологически измененная человеческая вена. Филярия эфиопская - определил того же паразита четвертый, а пятый настойчиво твердил, что зоология имеет дело с Гвинейским червем.
Зоологи XVIII и XIX веков не придумали ничего нового. В их спорах мы снова слышали тот же разнобой, который господствовал в прошлые столетия, когда древнегреческие врачи называли паразита “маленьким драконом” - дракункулюсом, а самую болезнь - дракониазисом, арабы тот же зоологический объект именовали ирк-ал-хыблы - нитчатой веной, персы же звали ее “ришта”, что означает “нить, шнур, струна”. Впрочем, что там имя! И персы, и арабы, и гвинейские негры прекрасно понимали, о чем идет речь, когда на ноге, на руке или на боку у себя обнаруживали болезненный желвак, откуда в муках, порой неделями, приходилось вытягивать метрового червя. Бывали случаи, когда у человека оказывалось в теле одновременно до сорока - пятидесяти паразитов!
Лучше, чем названия и имена, люди запоминают перенесенную боль, физические страдания. С каменной плитки Ниппура через тысячелетия несется к нам вопль страдающей женщины: “Боли охватили тело мое. Боже мой, вынь их из меня...” Может быть, дочь вавилонского царя терзалась от ришты?
Если даже это не так, мы знаем: червь мучил тысячи тысяч других. Задолго до того как Линней дал риште звучное латинское имя, о ней сообщали египетские манускрипты, писали Гиппократ и Гален, о страданиях, вызванных паразитом, пели поэты Аравии, Индии, Средней Азии.
Послушайте, друзья, про горе риштозное.
Как обездолило меня горе риштозное...
Хожу измученный риштой, говорю про горе риштозное.
Изнемогая, ставши от ришты пастухом мух.
Чувствуя себя в клетке, говорю про горе риштозное.
Болезнь эта не поддается ни лекарствам, ни мазям.
Со слезами на глазах говорю про горе риштозное.
Ришта приводит в ужас даже Рустом и Барзуи Дехиапа.
Человек я с горем, болезненный, с головокружением,
Вечно с головной болью, говорю про горе риштозное...