Лидия. Не знаю.

Эстер. Ну конечно! Господи, какая я глупая!

Лидия. Значит, герцогиня… (Поправляется.) Госпожа Астье ничего не подозревает?

Эстер. Во всяком случае, до моего отъезда ничего не подозревала… Представьте себе: чтобы сбить с толку шпионов, он сделал вид, что у него интрижка, он стал всячески афишировать роман с одной девушкой… с одной из тех, на которых не женятся, понимаете?..

Лидия. Из тех, на которых не женятся… Да, я понимаю. (Хватает ее за руки.) А вы, Эстер, твердо уверены, что он женится на вас, если получит развод?

Эстер (простодушно). А иначе он меня не получит.

Лидия. Да, конечно.

Эстер. Может быть, его жена что-то заподозрила? Может быть, она догадалась, что этот роман был только ширмой?.. Во всяком случае, она наложила руку. Но я не отступлюсь, я ведь вояка. Да и все козыри у меня. Я молода, богата, а этого уж никак не скажешь о его жене.

Лидия (опускаясь на стул, чтобы не упасть). Конечно, с такой соперницей, как вы, бороться не стоит.

Те же и Вайян.

Вайян (входит, насупившись, смотрит подозрительно на громадного лакея, стоящего в передней; сквозь зубы). Что этой дылде здесь нужно?

Лидия. Отец!.. (Вайяну.) Мадемуазель Эстер Селени.

Вайян (удивлен; его сумрачное лицо постепенно проясняется). Как? Значит, это правда? (Быстрым движением снимает фуражку.)

Эстер (протягивает ему руку). Здравствуйте, господин Вайян!.. (Смеясь, указывает на переднюю.) Мой лакей занял всю вашу переднюю?

Вайян (пожимает ей руку). Так это вы, это вы? Ах, мадемуазель!

Эстер. Я беру его с собой, чтобы тетя была спокойна: ваш Париж внушает ей суеверный страх.

Вайян (все еще не может прийти в себя). Ах да, ваша тетя!.. Как я счастлив! Я не могу вам передать мою радость, мой восторг! Позвольте, я на вас еще посмотрю!

Эстер. Вы меня такой себе представляли? Я такая, как она вам говорила? (Кивает на Лидию, застывшую, с отсутствующим взглядом.)

Вайян. Да, но я предпочитаю… Всегда лучше убедиться самому.

Эстер. А я приехала, чтобы похитить у вас Лидию. С завтрашнего дня мы опять принимаемся за мемуары. (Лидии.) Бедняжка! Я понимаю, как вам надоел этот великий патриот.

Вайян (с беспокойством). Великий патриот у вас?

Эстер. А как же! Конечно, у нас. Он не оставляет нас ни на минуту… Свет еще не видел такого — как бы это получше выразиться? — такого назойливого покойника.

Вайян (смеясь от всего сердца). Ну да, ведь он покойник, а я и забыл…

Эстер. Но до чего живуч! В передней лежит его шляпа, перчатки, трость, как будто он собирается идти гулять… В столовой для него накрыт прибор утром и вечером. Представляете себе, как весело смотреть на это вечно пустое место и как я бываю счастлива, когда моя дорогая Лидия приходит к нам обедать и ужинать? Затем всюду его бюсты, портреты — и в Париже и в Вене… Мы путешествуем с обозом.

Вайян (весело). Однако вы злючка!

Эстер. Нисколько! В сущности, тетя стала по-настоящему счастлива, когда овдовела. Если бы вы подслушали как-нибудь, когда мы остаемся одни, сколько в ней детского веселья, живости, жизнерадостности! Но для публики она вдова великого человека и раба внешних проявлений своей скорби. Разве она когда-нибудь решится сказать слугам: «Уберите из передней шляпу покойника» или «Покойный фельдмаршал сегодня не будет завтракать»?

Вайян (хохочет). Действительно, это довольно трудно. Но вы, мадемуазель, не фельдмаршал, и я надеюсь, что у вас нет оснований не позавтракать с нами чем бог послал.

Лидия (слегка смущена). Папа!..

Эстер (чуть-чуть насмешливо улыбаясь). Благодарю вас, господин Вайян!.. Я бы с удовольствием, но моя бедная тетя осталась наедине со своим героем… Нет, нет, мне надо бежать!.. До завтра, дорогая! Экипаж приедет за вами рано утром.

Вайян (провожает ее). Я не заметил на улице вашего экипажа… Вы пришли пешком?

Эстер. Я обожаю ходить пешком… Все оборачиваются… Я всю вашу улицу переполошила… (Лакею.) Паскевич! Пальто! (Переходит в переднюю; лакей подает ей пальто.) Пустяки. Я так довольна, что побывала у вас! Эти два прибора, столик, Лидия в английском переднике — все это Париж, о котором мы, иностранцы, понятия не имеем, которого ваши писатели нам не показывают. До свиданья! (Уходит. Вайян провожает ее на лестницу.) До свиданья, господин Вайян!

Лидия (все такая же неподвижная, тихо). Вот он — удар ножом, удар в самое сердце!

Лидия, Вайян.

Вайян (заглядевшись на нее, с нежностью). Лидия!

Лидия (очнувшись). Что, папа?

Вайян (широко раскрыв объятия). Обними меня! Обними покрепче старого дурака. (Прижимает ее к груди.) Подозревать тебя, такую честную, такую правдивую!.. Как будто я не знал тебя!.. Как будто я не знал, что ты выше всяких подозрений!..

Лидия (отворачивается; стараясь высвободиться). Я не понимаю…

Вайян. Конечно, не понимаешь! Я ни за что не осмелюсь тебе признаться во всех глупостях, которыми за последнюю неделю была полна моя бедная голова. А я еще надеялся, что заменю тебе мать, окружу тебя такими же нежными заботами — ведь ты так рано их лишилась! Какое там! Разве матери когда-нибудь пришли бы такие мысли о дочери? Разве можно заменить мать? (Порывисто.) Не отходи от меня, не отходи от меня, скажи мне, только тихонько, чтобы никто не услышал: «Отец! Я тебя прощаю».

Лидия. Но…

Вайян. Да, да, я так хочу… Повторяй: «Отец!..»

Лидия (тихо). «Отец!..»

Вайян. «Я тебя прощаю».

Антонин (за сценой). Крестный!

Лидия целует отца и убегает к себе в комнату.

Вайян (счастлив). Она меня простила!

Вайян, Антонин Коссад.

Вайян. А, это ты! (Идет к нему навстречу.) Друг мой! Как я рад!

Антонин (вполголоса). Я тоже, крестный. А где она?

Вайян (показывая на дверь). У себя.

Антонин. Все улажено.

Вайян (отходит с ним направо). Да ну? Подослал?

Антонин. Конечно! Этому вашему Лортигу жизнь дорога. Посмотрели бы вы на него! Я взял с собой верзилу Менье, моего товарища по лаборатории, потому что у него больше этого… этого… как это? Он говорил, а я делал жесты. Вообще это продолжалось недолго… «Или стреляться, или подписывайте».

Вайян. И он подписал?

Антонин. С восторгом.

Вайян. Скажи пожалуйста! Значит, так уж мне на роду написано — не драться… даже в штатском платье… Подписал, ничего не меняя?

Антонин. Запятой не переставил, взгляните! (Показывает бумагу.)

Вайян (читает то вслух, то про себя). «Я, нижеподписавшийся, объявляю, что все, что я говорил в Почтовом управлении в присутствии служащих третьего отделения о мадемуазель Вайян и об ее отце… мм… мм… мм… мм… все это низкая ложь. Лортиг». (Нерешительно.) По-твоему, этого достаточно?

Антонин (смеясь). А что же еще нужно? Не бойтесь: Лортиг никогда больше не осмелится повторить, что у вас есть покровители в министерстве. А кто он такой?