— Блядь. Ты тугая, — его голос был грубый, похожий на звериное, нечеловеческое рычание. — Расслабься, детка. Расслабься для меня, еще немного.

Она сжалась под его напором, и глаза Кайовы сузились.

— Я заставлю тебя кричать, — предупредил он ее. — Это может навредить больше, чем ты думаешь, милая.

Она плотно обхватила своей киской головку его члена. Его руки крепко сжали ее бедра, а потом она почувствовала и ахнула, когда он ввел головку — пока только головку — глубже в ее вагину. Он задвигался короткими легкими толчками, ласкающими ее горячую киску, и Аманда задрожала.

— Еще, — она едва могла дышать, говорить.

Все что она могла — это чувствовать. Еще немного мучительного давления — и боль стала сильнее.

— Черт, — Кайова остановился, вздрогнув. — К черту все, Мэнди. Твою мать, ты чертова девственница.

В его голосе звучало страдание.

Она снова притянула его к себе, теряя контроль.

— Еще.

Он запрокинул голову, явно борясь за контроль.

— Кайова. Трахни меня, — застонала она, ее голос срывался. — Я больше не могу. Наполни меня, Кайова…

Она закричала и кричала, пока хватило голоса. Он навис над ней, удерживая ее на месте, а потом толкнулся внутрь, жесткий и тяжелый. Аманда была влажная, она текла, и ее соки помогли ему проникнуть глубже, пронзив ее одним толчком. Она взбрыкнула в его объятиях, ногти впились в его плечи, и его губы переместились на ее шею, шепча извинения и лаская ее ухо, когда он начал движение. Молния пронзила ее тело, огонь сжигал ее, унося все выше, а удовольствие и боль, смешавшись, заставили ее биться в конвульсиях в его руках, балансируя на краю оргазма.

Они оба словно обезумели. Он трахал ее, неистово, сильно, заставляя ее выкрикивать его имя. Аманда чувствовала каждый его толчок, каждый удар, каждую ласку. Он вонзался в нее быстрыми тягучими ударами, Аманда задыхалась, теряясь в ощущениях, которые вели ее все ближе и ближе к краю. Туда, куда она хотела.

— Кайова… — она снова простонала его имя, чувствуя, как возбуждение растет в ее пылающей вагине, как оно становится жарче… сильнее…

И когда внутри нее вспыхнул огонь, она погрузилась в безумие. Она почувствовала, как его член растягивает ее еще сильнее, как пульсирует внутри нее пламя. Зубы Кайовы вонзились в ее плечо, прокусывая плоть. Ее глаза широко распахнулись, бездумно уставившись вверх, когда Кайова замер, словно заперев свой член внутри нее, и упругая струя его семени хлынула в ее глубины. Она не была глупой. То, что она чувствовала, напомнило ей шутки о Волчьих Породах, беспрестанно муссировавшиеся в прессе. Шутки о существах, которые были созданы из ДНК волка.

— Интересно, а на их членах есть зазубрины? — спрашивали люди друг друга с преувеличенной дрожью восторга.

Зазубрины. Она содрогнулась, когда ужасающая реальность настигла ее, ее глаза встретились с его глазами. Аманда вздрогнула в его хватке, страх, голод, безумное желание снова ударили в нее тело, но разум уже был поглощен единственной мыслью.

— Животное… — мысль пронеслась через ее мозг, слово сорвалось с ее губ, и шок сотряс ее тело.

Удовольствие не отпускало Аманду, подчиняя себе ее дыхание, ее волю, ее разум.

Сожаление исказило его лицо и опалило ее душу, но его голова снова опустилась, и зубы коснулись ее шеи, и он снова укусил ее…

Глава 9

— Аманда?

Кайова медленно отстранился от нее, извлекая свой член из тугой хватки ее киски. Гримаса удовольствия исказила его лицо. Ее плоть продолжала сжиматься вокруг него, пока он не излился до конца.

Она плакала. Помоги ему Бог, что с ними случилось? Он не знал прежде ничего подобного, не видел прежде животную сторону своей натуры, не знал, что она может проявиться таким образом. Его рука задрожала, когда он отвел прядь длинных волос с ее шеи, чувство вины сжало его сердце изнутри, когда Кайова увидел оставленную им на коже Аманды метку. След укуса украшал место перехода шеи в плечо.

Он укусил ее. Безжалостно, без угрызений совести он вонзил изогнутые клыки в ее плоть и не давал ей двинуться с места, пока из нароста на головке члена, который запер его внутри ее тугой киски, хлестала его сперма.

Аманда свернулась на боку, потянув за собой одеяло, ее дыхание сбилось, на глазах выступили слезы.

— Я в порядке.

Было очевидно, что она пытается быть храброй, пытается перебороть шок и страх, которые он в ней чувствовал. Она была смущена, она не понимала, что происходит, а он не мог ей дать хоть какого-нибудь объяснения.

Она была девственницей, нетронутой, такой чувственной и естественно эротичной, что у него перехватывало дыхание с каждым прикосновением, с каждой лаской, о которой она так нежно умоляла. И он сделал это с ней, овладел ею, как животное, которое и сейчас выло у него внутри.

— Этого не было раньше, — Кайова запустил пальцы в волосы и опустился на колени рядом с ней, хмуро глядя на вздрагивающее тело. — Аманда. Этого никогда не случалось со мной раньше.

— Да, хорошо. Такого и со мной не было, — ответила она со слезами в голосе. — Боже, просто уйди. Мне нужно подумать. Мне нужно… — с ее губ сорвалось рыдание, запах ее слез ударил Кайову в самое сердце.

Он испустил тяжелый, глубокий вдох.

— Я знаю, что ты напугана, — он боролся с собой, чтобы не коснуться ее, чтобы не овладеть ею снова. — Мы исправим это. Как-нибудь.

— Как? — она повернулась к нему снова, ее глаза сверкали, переливаясь слезами. — Что, черт возьми, со мной было? Это не я и не мое тело. Что ты сделал со мной?

Он мог слышать ярость в ее голосе, и желание снова накрыло его. Во рту пересохло, когда Кайову снова настиг запах женской похоти, его язык снова набух, напрягся, заныл. Так было раньше, когда его рот накрыл ее, чтобы удержать ее от крика. И затем он ощутил ее вкус… вкус был неописуемый.

— Я не знаю. Но как бы то ни было, это было взаимно, Аманда.

Кайова хотел огрызнуться, но сумел сохранить свой голос мягким, спокойным.

— Правда? — она медленно села, поджав под себя ноги, глядя на него со злостью в глазах. — Тебе все это не кажется странным? Это не естественно.

— Ты уже это говорила, — он попытался справиться с гневом, повторив это слово. — Ты сказала: животное.

— Они давали мне наркотики? — она покачала головой в замешательстве. — Парень, который схватил меня, ударил меня, это я помню. Они дали мне наркотики?

Аманда отчаянно искала оправдание. Но Кайова не мог ее обмануть.

— Нет, наркотиков не было, — он искал в углу джипа свои джинсы. — Я первым делом все проверил. Все это было естественно.

— Это не естественно, — воскликнула она. — Я так себя не веду. Не с незнакомыми людьми, не с…

— Животными? — он с трудом сдерживал презрительную усмешку.

— С кем угодно, — отрезала она, качая головой, запах ее страха усилился. — Отвези меня домой. Ты должен отвезти меня домой. Позвони отцу. Сейчас! Он приедет за мной.

— Нет! — волны ярости едва не уничтожили его, прежде чем он сумел успокоить прилив эмоций, отстраниться от боли, которую ему причинили ее слова. — Мы везем тебя в безопасное место…

— Нет! Отвези меня домой!

— Нет, — рык, который вибрировал в его голосе, потряс ее и заставил замолчать. Глаза Аманды расширились, губы раскрылись от резкого вздоха. — Не сейчас. Не сейчас. Не теперь, пока я ощущаю запах твоего возбуждения.

Он не понимал, откуда взялись эта ярость, решимость удержать ее, но он знал, что если он от нее не уйдет, то снова ею овладеет. Снова и снова, пока запах ее страха, смешиваясь с запахом ее похоти, не сведет его с ума.

Рывком открыв дверь, Кайова выскочил из джипа, позабыв о джинсах. Октябрьский холод для его разгоряченного тела показался легкой прохладой.

Он боялся, что этот жар никогда из него не уйдет. Так же, как и животное, которое Аманда увидела в нем.

* * *