Эти простые слова были произнесены таким торжественным тоном, каким умеют говорить только одни индейцы.

Охотники поклонились в знак благодарности.

Вождь между тем продолжал:

— Единорог вернется в деревню со своей женой, молодые воины ждут его в двадцати шагах отсюда. Вождь был бы очень рад, если бы охотники согласились отправиться вместе с ним.

— Вождь, — отвечал Валентин, — мы приехали в прерию затем, чтобы охотиться на бизонов.

— Ну так что же из этого? Мои братья будут охотиться вместе со мной и моими молодыми воинами и, если они хотят доказать мне, что принимают мою дружбу, они поедут вместе со мной в мою деревню.

— Вождь приехал верхом, а у нас нет лошадей.

— У меня есть лошади.

Отказаться — значило бы жестоко обидеть вождя, и поэтому охотники приняли его приглашение.

Валентин, заброшенный жаждой приключений в прерии, раскинувшиеся по долинам рек Хилы и дель-Норте, в душе был очень рад случаю приобрести друзей и союзников, на поддержку которых он мог бы рассчитывать.

Женщина встала, скромно подошла к мужу и подала ему ребенка, проговорив кротким, боязливым голосом:

— Поцелуй этого воина.

Вождь взял ребенка на руки и поцеловал его несколько раз, а затем передал его матери.

Последняя завернула ребенка в маленькое одеяльце, привязала его к доске в виде корзины, обшитой пушистым мехом, набросила на голову ему круглую сетку для предохранения от палящих лучей солнца и повесила эту импровизированную колыбель за спину на широком шерстяном поясе, который в виде повязки надевался на лоб.

— Я готова, — объявила она затем.

— Идем, — сказал вождь.

Охотники последовали за ним.

Глава V

УСЫНОВЛЕНИЕ

Единорог сказал правду. Невдалеке от бивака его действительно дожидались шестьдесят воинов, которые лежали в траве, а их спутанные лошади тут же рядом щипали высокую траву прерий и молодые побеги.

С первого взгляда с уверенностью можно было сказать, что в состав этого отряда вошли самые знаменитые воины, избранные для участия в опасной экспедиции. У каждого из них к пяткам было прикреплено штук по пять-шесть волчьих хвостов — почетный знак, который могут носить одни только знаменитые воины. Увидев вождя, они быстро вскочили с земли и сели на лошадей.

Все они знали, что жена их вождя похищена и что Единорог, отправляясь в экспедицию, имел в виду одну только цель — освободить ее из плена. Несмотря на это, ни один из них ничем не обнаружил своего удивления при виде ее, и все приветствовали индианку так, как будто расстались с ней всего несколько минут тому назад.

Индейцы имели при себе несколько штук запасных лошадей, из которых вождь взял три для своей жены и двух новых друзей. Затем, по знаку Единорога, отряд тронулся в путь и во весь опор помчался по прерии.

Индейцы ездят только галопом.

После двухчасовой бешеной скачки они уже подъезжали к деревне, близость которой давно чувствовалась, благодаря обыкновению команчей не хоронить своих покойников в земле, а класть их на воздушные помосты, устроенные вблизи деревни. Эти воздушные жилища мертвецов состояли из четырех вбитых в землю столбов, раздвоенных в виде вил наверху. Тут же, около этих помостов, в землю вбито несколько больших вех, к которым привешиваются кожи и другие жертвоприношения индейцев доброму духу.

При въезде в деревню путешественники увидели большой отряд индейских всадников, которые, видимо, поджидали возвращения вождя, потому что они сейчас же с громкими криками понеслись к нему навстречу, стреляя из ружей и размахивая ножами и томагавками.

Отряд Единорога последовал их примеру, и вскоре все они смешались в одну кучу.

Сашем въехал в деревню, приветствуемый криками толпы, лаем собак и ружейной пальбой.

Достигнув площади, воины остановились. Единорог попросил охотников сойти с лошадей и проводил их в свою хижину, куда он предложил им войти первыми.

— Здесь, мои братья, вы у себя дома, — сказал он, — отдохните хорошенько, пейте, ешьте. Вечером я приду поговорить с вами и надеюсь, что тогда вы не откажетесь исполнить просьбу, о которой я скажу вам потом.

Охотники, утомленные продолжительной ездой, с величайшим наслаждением растянулись на приготовленных для них постелях из сухих листьев.

— Ну, — спросил Валентин Курумиллу, — что вы скажете обо всем этом, вождь?

— Из всего этого может выйти для нас что-нибудь хорошее.

— Не правда ли?

— Да.

С этим словом Курумилла закрыл глаза и заснул. Валентин не замедлил последовать его примеру.

Единорог, верный своему слову, пришел вечером в хижину.

— Мои братья отдохнули? — спросил он охотников.

— Да, — отвечал Валентин.

— Могут они теперь выслушать меня?

— Говорите, вождь, мы вас слушаем.

Вождь присел на корточки возле огня и несколько минут сидел, наклонив голову вперед и устремив глаза в землю, в позе глубоко задумавшегося человека.

Охотники с нетерпением ждали, когда он заговорит с ними.

Наконец Единорог поднял голову, протянул руки вперед, как бы для того, чтобы придать больший вес своим словам, и сказал:

— Брат, вы и ваш друг, вы оба храбрые воины, прерии радуются вашему приезду к нам. Лани и бизоны убегают при вашем появлении, потому что ваши руки сильны, глаз верен. Единорог — бедный индеец, но он великий воин команчей и главный вождь своего племени… Вы спасли его жену, Солнечный Луч, которую собаки-апачи привязали к бревну и которую чуть не сожрали аллигаторы. С тех пор как жена Единорога, радость его очага, и его сын, надежда его старости, возвращены ему, он старается придумать, чем доказать вам свою благодарность… Он спрашивал у Владыки жизни, что бы ему сделать, чтобы привязать вас к себе. Единорог страшен в сражении, для врагов у него сердце гризли и сердце газели для тех, кого он любит.

— Вождь, — отвечал Валентин, — ваши слова вознаградили нас за то, что мы сделали. Мы счастливы уже тем, что нам удалось спасти жену и сына знаменитого воина, наша награда в нашем сердце, и мы не хотим другой.

Вождь покачал головой.

— Нет, — сказал он, — охотники теперь уже не чужие для команчей, они — братья нашего племени. В то время, пока они спали, Единорог собрал совет вождей племени и рассказал им все, что с ним случилось. Вожди согласны с мнением Единорога: они поручили ему сообщить охотникам принятое ими решение…

— В таком случае, говорите, вождь, — отвечал Валентин, — и поверьте, что для нас желание совета будет равносильно приказанию.

Вождь весело улыбнулся.

— Хорошо! — сказал он. — Теперь слушайте, что решили великие вожди. Мои братья-охотники будут усыновлены и будут принадлежать к великому народу команчей.

Услышав такое неожиданное предложение, Валентин невольно вздрогнул от радости: быть усыновленным команчами значило получить право охоты на всем безграничном пространстве прерий, так как здесь команчи являются полноправными хозяевами благодаря своему необыкновенному мужеству и численному превосходству.

Охотник обменялся взглядом со своим молчаливым спутником и встал со своего места.

— Я с величайшей радостью принимаю честь, которую мне оказывают вожди команчей, и благодарю их за это как от себя лично, так и от имени моего друга, — отвечал он, протягивая руку вождю. — Поверьте, вождь, что мы сумеем показать себя достойными этой чести.

Единорог опять улыбнулся.

— Завтра, — сказал он, поднимаясь, — мои братья будут усыновлены племенем команчей.

Затем, грациозно поклонившись охотникам, он простился с ними и вышел.

На другой день рано утром вожди вошли в хижину.

Валентин и Курумилла были уже готовы. Они еще раньше знали, какие испытания предстояло им перенести во время этой церемонии. Вожди торжественно ввели неофитов[85] в большую хижину врачевания[86], где для них был приготовлен обильный завтрак.