Последний одним духом опорожнил свой стакан, поставил его на стол, произнеся звучное «гм!» и, обернувшись к монаху, изобразил на своем лице гримасу, долженствовавшую означать улыбку.

— А знаете, сеньор падре, на вас хоть и черная одежда, но вы не совсем еще похожи на черта, — сказал он, проводя рукавом по рту, чтобы обтереть усы, — этак мы с вами, пожалуй, и столкуемся.

— Это зависит только от одного вас, Красный Кедр… Вот эти два храбрых канадских охотника не хотят ничего делать без вашего участия!

Геркулес бросил на молодых людей испытующий взгляд.

— Гм! — проговорил он. — На кой вам черт нужны эти ребята? Разве я не говорил вам, что проберусь на прииск и один с моими молодцами?

— Ха-ха! Я знаю, что вы и ваши сыновья люди не робкого десятка, но все-таки мне кажется, что четыре человека, хотя бы они были даже и сильнее вас, не в состоянии довести дело до конца… Подумайте только, с каким множеством врагов придется вам иметь дело, дорогой.

— Тем лучше! Чем больше их будет, тем больше мы их перебьем, — возразил скваттер со зловещим смехом.

— Сеньор падре, — перебил его Дик, — что касается меня, то я тоже ни капельки не боюсь их и… — но, поймав взгляд, брошенный на него товарищем, вдруг смолк.

— Чего это вы ни капельки не боитесь, мой миленький мальчик? — спросил гигант насмешливым тоном.

— Ничего, — сухо отвечал молодой человек. — Представьте себе, я ничего не говорил.

— Отлично! — проговорил Красный Кедр. — Пусть будет по-вашему… За ваше здоровье!

С этими словами он вылил в свой стакан все, что оставалось в бутылке.

— Ну а теперь, — сказал Гарри, — потрудитесь, сеньор падре, объяснить нам, чего вы от нас хотите, да только говорите как можно короче.

— Да, — согласился с ним и Красный Кедр, — мужчины не должны терять время на пустую болтовню.

— Хорошо. Вот что я вам предлагаю. Красный Кедр соберет не позже чем за три дня человек тридцать решительных людей, которыми он же будет и командовать, и после этого мы сейчас же отправимся в путь — разыскивать золото. Ну, что вы на это скажете?

— Гм! — проворчал Красный Кедр. — Чтобы отправиться на этот прииск, надо по меньшей мере знать хоть приблизительно, где он находится, иначе я ни за какие блага не возьму на себя этого дела.

— Не беспокойтесь ни о чем, Красный Кедр, я отправлюсь вместе с вами, а у меня, как вы знаете, есть план той местности.

Колосс бросил из-под бровей на монаха подозрительный взгляд, а затем сейчас же опустил глаза.

— Это правда, — сказал он с напускным равнодушием, — я и забыл совсем, что вы тоже хотите ехать вместе с нами… Значит, вы решили все-таки покинуть на время наших прихожан?

— Бог будет бодрствовать над ними.

— Э! В таком случае, у него будет немало дел… Ну, да это меня не касается, и, может быть, и лучше, если все так устроится… Вы лучше скажите мне, зачем вы меня приглашали сюда?

— Затем, чтобы познакомить вас с этими двумя охотниками, которые должны путешествовать с нами.

— Позвольте, — заметил Дик, — я не совсем ясно представляю себе, чем я могу быть полезен в этом деле… По-моему, наоборот, ни я, ни мой товарищ вам совсем не нужны.

— Простите! — поспешно отвечал монах. — Но я, безусловно, на вас рассчитываю.

Колосс поднялся.

— Эх, вы! — сказал он грубо, кладя свою широкую руку на плечо Дика. — Неужели вы не понимаете, что этот почтенный монах, не задумавшийся убить человека ради того, чтобы украсть у него тайну его прииска, страшно боится остаться с глазу на глаз со мной в прерии? Он боится, как бы я, в свою очередь, не убил его, чтобы украсть у него ту тайну, которой он овладел путем преступления! Ха-ха!

— Не понимаю, как это вам могло прийти в голову, Красный Кедр! — вскричал монах.

— Вы хотите уверить меня, что я ошибся? — отвечал последний. — Мне это, впрочем, все равно, делайте как знаете, я предоставляю вам полную свободу!.. Можете действовать по своему усмотрению.

— Что такое? Вы уже уходите?

— За каким же чертом буду я торчать еще здесь! Мы ведь уже все решили… Через три дня тридцать человек из лучших пограничных бродяг будут ждать вас у бухты Серого Медведя, там же буду и я вместе с ними.

Пожав в последний раз плечами, скваттер ушел, не кланяясь и не поворачивая головы.

— Надо сознаться, — заметил Дик, — что у этого человека лицо настоящего мошенника. Какая мерзкая личность!

— О! — отвечал монах, вздохнув. — Наружность ровно ничего не значит, надо знать еще душу этого человека.

— Если вы так хорошо его знаете, зачем же имеете с ним дело?

Монах слегка покраснел.

— Потому что так надо! — прошептал он.

— Может быть, тем более, что это касается лично вас, — продолжал Дик, — ну, а так как ни меня, ни моего друга ничто не обязывает заводить более близкое знакомство с этим человеком, сеньор падре, то мы…

— Молчите, Дик! — перебил Гарри сердитым голосом своего товарища. — Вы сами не знаете, что вы говорите. Мы согласны отправиться вместе с вами, сеньор падре, можете на нас рассчитывать как на ваших защитников в случае надобности, потому что мне кажется, что Красный Кедр прав.

— Каким это образом?

— А очень просто. Вы и в самом деле боитесь, как бы он не вздумал покончить с вами, и вы рассчитываете, что мы станем на вашу сторону и будем вас защищать… Или, может быть, это не так?

— Зачем мне от вас скрывать правду? Этот человек внушает мне страх, и я не хочу находиться всецело в его власти.

— Успокойтесь, мы будем вместе с вами, и я вам клянусь честью охотника, что с вашей головы не упадет ни один волос.

Бледное лицо монаха засияло от удовольствия при таком великодушном обещании.

— Спасибо вам, — с чувством сказал он.

Поведение Гарри показалось очень странным Дику, которому известны были возвышенные чувства и врожденная честность его товарища, но, по обыкновению, он даже не стал пытаться добиться объяснения причин, заставивших его действовать таким образом, и удовольствовался тем, что кивком головы подтвердил свое согласие.

— Будьте уверены, кабальеро, что как только мы достигнем месторождения, я выдам вам крупную долю, и вам не придется жалеть о том, что вы отправились вместе с нами.

— Денежные вопросы нас обоих интересуют очень мало, — отвечал Гарри, — мы с ним вольные охотники и очень мало заботимся о приобретении богатства, которое для нас было бы скорее затруднением, чем источником удовольствий и наслаждений. Нас заставляет принять участие в этой экспедиции главным образом любопытство и желание познакомиться с этими неведомыми странами.

— Какая бы причина ни заставила вас принять мое предложение, я, во всяком случае, очень благодарен вам за это.

— А теперь позвольте нам проститься с вами… Еще раз повторяю вам, что мы принимаем ваше предложение и согласны отправиться в это путешествие.

— Идите, господа, я не стану вас больше задерживать. Я знаю, где вас найти, когда вы мне понадобитесь.

Молодые люди нашли шляпы, взяли карабины и вышли из венты.

Монах проводил их глазами.

— О! — прошептал он. — Мне кажется, что на этих людей можно будет положиться: у них в жилах еще осталось несколько капель той честной французской крови, которая презирает предательство. Впрочем, все равно, — добавил он, как бы под влиянием только что пришедшей в голову мысли, — я на всякий случай приму свои меры предосторожности.

Затем он тоже встал и осмотрелся кругом.

Наполняющие залу авантюристы, разбившись на группы, играли за столами в монте[62]; их энергичные фигуры резко выделялись в полутьме залы, едва освещенной закоптелой лампой.

Подумав немного, монах несколько раз стукнул по столу кулаком, а затем громко крикнул на всю залу:

— Сеньоры кабальеро, потрудитесь, пожалуйста, выслушать меня. Я хочу сделать вам выгодное предложение.

Присутствующие повернули головы, игравшие покинули на минуту свои карты и кости, и вскоре все они с любопытством окружили монаха, причем некоторые из них стояли с недопитыми стаканами в руках.