Нет страшнее бедствия в пустынях Дальнего Запада, чем ураган. С ним нельзя сравнивать даже ужасы африканского самума.

Песок, поднятый бурей, приняв форму огромного столба, мчится во всех направлениях по прерии, уничтожая, сметая все и всех на своем пути, будь то деревья, люди или животные.

Этот невиданный по величине песчаный столб, доходящий почти до облаков, закрывает солнечный свет, вырывает, кружась, целые почвенные слои, притягивает и всасывает в себя любые тяжелые предметы — и за несколько часов меняет внешний вид прерии.

Дон Горацио и его солдаты закрыли себе лица до глаз мокрыми платками: предосторожность, которой их научили индейцы и без которой они неизбежно бы задохнулись.

Два часа неослабевающего, неистового бегства протекли в мучительной тревоге.

Изредка, на какой-то миг, тьму прорезали свинцовые отблески света и тут же исчезали. И тогда наступившая непроницаемая мгла казалась еще страшнее.

Донья Линда почти не понимала, что происходит вокруг: уцепившись инстинктивно с отчаянной силой за пояс индейца, почти теряя сознание, она думала, что все это — кошмарный сон.

Бегство продолжалось. Иногда слышался крик, потом проклятие. Это означало, что один из всадников упал. А другие неслись, перескакивая через него, через его лошадь, даже не замечая этого.

Наконец стало светлеть, наступила тишина.

Антилопа испустил пронзительный крик и остановился.

Да и время было: если бы такая бешеная скачка продолжалась еще хоть четверть часа, белые погибли бы от усталости и ужаса.

Квадрилья была уже вне пределов прерии.

Примерно в полулье от них громадный девственный лес обещал тенистое убежище, так необходимое им в данный момент.

Дон Горацио поглядел на свой отряд, и вздох отчаяния невольно вырвался из его груди.

Больше половины его всадников было поглощено песками.

Только чудо спасло остальных.

— Благодарю вас, вождь! — горячо сказал он индейцу. — Мы вам обязаны жизнью. Если бы не ваша великодушная преданность, мы все остались бы в этой ужасной пустыне.

— Антилопа исполнил свой долг, — ответил индеец, спокойный, холодный и бесстрастный, как будто ничего необычайного не произошло. — Ведь Мос-хо-ке поручил ему быть проводником бледнолицых.

Он спрыгнул с лошади, осторожно взял на руки Линду и тихо положил ее на траву.

— Ах, зачем вы спасли меня, вождь! — сказала ему донья Линда с глубокой печалью.

— Затем, что отец девушки с голубыми глазами умер бы от горя, если бы команчи не вернули ему дочери! — шепотом сказал Антилопа, наклонившись к уху молодой девушки. — Пусть моя сестра не теряет мужества — ее друзья близко.

И, поклонившись низко молодой девушке, прелестное лицо которой осветилось лучом надежды, вождь удалился, оставив ее на попечение служанок, которые едва оправились от перенесенного страха.

Глава XVII

РАЗВАЛИНЫ НА РИО ХИЛА

Нам придется на время расстаться с доном Горацио де Бальбоа и вернуться к другим, тоже очень важным персонажам этой повести. Мы их очень давно не вспоминали.

Просим читателя последовать за нами в одно из самых живописных мест западных прерий, которым скваттеры[41] и лесные охотники дали название Дальнего Запада. Это характерное название двумя словами определяет легендарную страну, истоптанную почти исключительно одними легкими мокасинами непокоренных индейцев — ожесточенных врагов белой расы…

Прошло десять дней после отъезда каравана, которым командовал дон Хосе Морено.

По тропинке, еле отмеченной следами диких животных, ехали трое вооруженных до зубов всадников в костюмах лесных охотников.

Было около трех часов пополудни; жара, нестерпимо палящая в первой половине дня, начинала понемногу спадать.

Не обращая внимания на жару, всадники ехали, не прибавляя шагу.

Наверно, для этого у них были серьезные причины, так как они не могли пожаловаться ни на усталость, ни на слабость своих лошадей.

Спутники достигли вершины пологого холма; вид с него расстилался на довольно далекое расстояние; на этом холме всадники остановились.

Один из них обратился к своим товарищам:

— Ну, друзья мои, — весело сказал он, — я должен сказать: мне чертовски везет! Мы на правильном пути, причем я могу объяснить это только чудом. Как это случилось, что мы не свернули с дороги, не понимаю!

— Право, дорогой Энкарнасион, — ответил второй всадник, который был не кем иным, как доном Луисом Мореном, — мне судить трудно, признаюсь вам честно… Прошу, дон Кристобаль, взгляните вы и скажете ваше мнение!

— Гм… сказать правду, кабальерос, я тоже не больше вас могу судить об этой местности, — ответил дон Кристобаль.

— Да вы смеетесь, сеньоры! — сказал Энкарнасион Ортис. — Поглядите вперед! Эти кусты хлопчатника указывают на присутствие воды, не так ли? А эта вода — ведь не что иное, как Рио Салинас, а немного направо, впереди, Сиерра Бланка, еще дальше — Сиерра Могойон и прямо перед нами, не далее, чем в двух лье отсюда, те самые развалины, которые составляют в данное время цель нашего путешествия. Мы доедем до них, если вам будет угодно, через полчаса, даже раньше!

Дон Луис и дон Кристобаль внимательно проверяли взглядом все сведения и объяснения дона Энкарнасиона Ортиса и очень обрадовались, убедившись, что он совершенно прав, о чем они ему и сообщили с большой готовностью.

— Ну, дорогой Энкарнасион, вам действительно везет! — смеясь, сказал дон Луис. — Ведь, по-моему, вы знаете эту страну не лучше, чем мы.

— Мос-хо-ке так точно описал дорогу, что заблудиться было трудно.

— Хорошо. Но что же нам делать теперь, кабальерос?

— Сейчас больше четырех часов, не так ли?

— Да, приблизительно так, — ответил дон Кристобаль, поглядев на солнце, стоявшее почти на уровне деревьев.

— Так вот: я считаю, что мы должны, не останавливаясь, ехать дальше, к развалинам, и прибыть туда, когда наступит назначенный для встречи час.

— Прекрасно! Тогда — вперед! — ответили остальные и, пришпорив лошадей, помчались во весь дух вслед за Энкарнасионом.

Бешеная скачка продолжалась около пятнадцати минут. Выехав из леса, довольно густо поросшего хлопчатником, всадники очутились не более чем в ста шагах от развалин.

Бывают писатели, которые, не выходя, по-видимому, из своего кабинета, серьезно утверждают, что в Америке не осталось почти следов вымерших рас. Отсюда они выводят заключение, что Новый Свет до его завоевания не имел никакой истории.

Но, к сожалению для авторов такой теории, действительность доказывает ошибочность этих рассуждений и, наоборот, утверждает существование очень передовой цивилизации еще задолго до завоевания. Не говоря уже о великолепных руинах Паленке на Юкатане, Теокалис в Чолула и о гигантских развалинах, обнаруженных недавно в центре Скалистых гор, имеются опубликованные работы, утверждающие, что при великом переселении чичимеков последние, во время многократных остановок в пути, обычно основывали величественные города, и их сохранившиеся следы восхищают тех редких исследователей, которым посчастливилось увидеть эти руины.

В доказательство мы опишем развалины, расположенные между Сиерра Могойон и де Лос Пахарос, на берегу Рио Хила или Салинас, поскольку события нашего рассказа привели нас именно к этим местам.

Эти развалины известны в стране под названием «Большой Дом Рио Хила» или под еще более характерным именем — «Большой Дом Монтесумы».

Это — равнина. Развалины зданий, составлявших когда-то город, тянутся более чем на пять километров на восток. В других направлениях земля усеяна черепками глиняной посуды, отделка которой поражает совершенством.

Упомянутый Большой Дом образует длинный четырехугольник, открытый ветрам со всех четырех сторон. Вокруг всего дома возвышаются стены — следы вала, окружавшего и этот дом и другие здания; некоторые из этих зданий были похожи на средневековые башни.