Каково историческое значение улицы d'Ouvidor («слушатель») — название, вполне согласующееся с физиономией, обычаями и нравами этого квартала или улицы?

С двух часов пополудни и до одиннадцати часов вечера, а часто и за полночь улица эта положительно запружена гуляющими негоциантами, артистами, художниками, депутатами, журналистами, словом, людьми, принадлежащими к высшему кругу общества, которые, прислонясь плечом к притолоке какой-нибудь двери или витрины магазина, стоят и разговаривают оживленными группами. Сплетням и переговорам нет конца; никому нет пощады и помилования: все здесь затронуты и задеты. Тут, на этой улице, создаются и гибнут репутации, слагаются самые злостные и меткие анекдоты, узнаются самые сенсационные новости; здесь негоцианты обделывают и решают свои дела, здесь устанавливается курс биржи и совершаются биржевые операции. Дамы, нарядные и кокетливые, прогуливаются между этими деловыми группами, улыбаясь знакомым и лишь изредка обмениваясь с кем-нибудь несколькими словами.

Трудно сказать, почему все проявляют такое пристрастие к этой улице, которая не имеет даже полутора метров в ширину.

В развлечениях тоже нет недостатка в Рио: здесь есть увеселения и развлечения разного рода. Прежде всего, рояли бренчат и дребезжат с самого рассвета и до поздней ночи, без жалости ко многим сотням ушей, которые страдают от этого. Здесь с музыкой не церемонятся: всякий барабанит и бренчит, как умеет, как хочет и как знает.

Затем, идут религиозные торжества и процессии, коим нет числа и предела. В каждом месяце есть одно, два или даже три таких торжества. Процессия Святого Георгия, Тела Христова, Рождества, Страстной недели, Успения и множество других, в числе коих я отмечу, как нечто совершенно необычайное, процессию казни Иуды Искариота. Процессии эти есть на все дни и числа, на все легенды католиков, а одному Богу известно, как богата всякого рода легендами католическая религия.

Более сотни рабочих дней ежегодно пропадает благодаря этим религиозным празднествам и торжествам.

Негры боготворят зажженные свечи, музыку органа и дым кадильниц, а дети становятся вне себя от восторга при виде сверкающих огней, ракет, римских свечей и петард, а потому и негров, и ребят можно видеть несметными толпами на всех процессиях.

Что же касается организаторов этих процессий, то есть патеров и монахов всех цветов и всех братств, то они отлично понимают, что традиции и привычки живут в народе долго* даже после того, как самая вера вымерла в сердцах. Поэтому-то они и провозят свои золоченые раки и ковчежцы, свои распятия и хоругви по пыльным улицам и дорогам города.

Бразильцы обожают театры и всякого рода зрелища; молодежь собирается по нескольку раз в неделю и устраивает любительские спектакли в частных домашних театрах.

Господин Лиден также имел свою маленькую сцену и залу, которую часто отдавал любителям. Зала была большая, прекрасно обставленная и прекрасно освещенная. Любители нередко исполняли французские водевили, а также и небольшие бразильские вещицы, написанные специально для них или даже ими самими.

Театр — это удовольствие, которое преобладает над всеми остальными, удовольствие, до которого бразильцы положительно ненасытны: все слои общества увлекаются сценой.

Театр Сан-Педру-д'Алькантара на площади Конституции и Оларго-до-Росио не уступают первоклассным театрам Европы, а второстепенные сцены, как, например, Жимназио, Альказар и другие, ничуть не хуже небольших лондонских театров.

Альказар — это Фоли-Бержер Рио; там пьют, кутят, разгуливают и при этом ухитряются не пропустить ни слова из всей пьесы.

Наиболее посещаем и лучше всех обставлен Большой лирический театр. Его дирекция щедро субсидируется правительством, так что имеет возможность ангажировать первейших знаменитостей Европы.

Бразильцы — артисты в душе, они любят музыку и понимают в ней толк. Если певица или певец сумеют им понравиться, то они чрезвычайно щедры. Я помню, как при мне из Рио уезжала одна выдающаяся артистка; ее отъезд явился положительно общественным горем, хотя эта излюбленная дива была замужней женщиной и примерной супругой, что, кстати будь сказано, встречается гораздо чаще, чем вообще думают.

В мою бытность в Рио я имел случай слышать не изданную еще оперу «Гуаранис», произведение одного чрезвычайно талантливого бразильского композитора.

Я нашел, что музыка этой оперы превосходна, богата дивными мотивами, а сюжет в высшей степени трогателен. Мне почему-то кажется, что вскоре мы увидим этого маэстро в Париже, и это будет громадным удовольствием для всех истинных любителей музыки.

Из всего вышесказанного мы видим, что Бразилия всячески старается наверстать время, которое она вынуждена была потерять даром в период португальского владычества.

Странный обычай существует в Рио, а именно: в дни первых представлений и бенефисов выдающихся артистов площадь перед подъездами театра и прилегающие к нему улицы усыпают сплошь цветами и листьями. В первый раз, когда мне случилось идти в театр при таких условиях, я чуть не полетел носом вниз, так трудно и так скользко идти по этим цветам.

От театров всего один шаг и до церквей. Так сделаем же этот шаг и перейдем к описанию церквей.

Весь город буквально пестрит колокольнями и куполами: тут есть и оратории, и соборы, и приходские церкви, и часовни, и храмы всевозможных вероисповеданий, не исключая даже масонских лож. Здесь каждому предоставляется служить Богу, как ему хочется и как нравится.

Что касается архитектуры, церкви Рио ничем не замечательны, но внутри они богато разукрашены и сияют золотом, серебром и дорогими тканями; о живописи же можно сказать, что, за весьма немногими исключениями, это все отвратительная мазня, о которой и говорить не стоит.

Чтобы перечислить все церкви и часовни Рио, потребовалось бы исписать несколько страниц.

Скажу только, что наиболее выдающейся из всех церквей Рио, по моему мнению, следует назвать Ла-Канделлариа, но, к сожалению, и она, как все церкви в Рио, втиснута в узкий проулок, вследствие чего в ней совершенно темно.

Для красоты внешнего вида храма необходима перспектива, а этого-то мы почти нигде не видим в Рио. Церковь Карла, построенная на дворцовой площади, могла бы похвалиться лучшим местоположением, чем все остальные, но бок о бок с ней построили императорскую часовню, и благодаря этому близкому соседству обеим стало тесно, душно и темно.

В RuaDirecto имеются две церкви: церковь Креста и св. Жозе; обе эти базилики ничем не примечательны. Затем следуют церкви св. Себастьяна, Розарио, Санта-Рита, Сан-та-Анна, Сан-Франциско, де-Рауло, Сан-Франциско-д'Ассиз, Глория и около сотни других.

С середины залива, когда минуешь остров d'As — Cobras — Змеиный, — если взглянуть прямо перед собой, то невольно бросается в глаза громадное неуклюжее здание, напоминающее древний средневековый замок. Это монастырь Сан-Бенто, основанный в очень давние времена. Для страны этот монастырь стал настоящей святыней.

Все монастыри в Бразилии чрезвычайно богаты, особенно же славятся своим благосостоянием бенедиктинцы, которые владеют громадными фазендами, то есть монастырскими вотчинами, богатейшими цветущими фермами, которые обрабатываются сотнями рабов под присмотром и надзором монахов.

По этому поводу интересно вспомнить, что говорил папа Павел III о рабстве туземцев Бразилии в 1537 году.

«Индейцы, равно как и все народы земли, даже и те, которые не приняли крещения, должны быть свободны и наслаждаться обладанием того, что им принадлежит. Все, что не будет согласовываться с этим основным положением — осуждается и законом Всевышнего, и законом естественным!»

В 1462 году папа Пий II грозил отлучением от таинства святого причастия всем португальцам, отправляющимся на ловлю негров в Гвинею.

В1639 году папа Урбан VIII предавал проклятию рабовладельцев, в 1721 году Бенедикт XIV особым указом порицал и укорял бразильское духовенство и епископов в попустительстве рабовладению и, наконец, в 1839 году папа Григорий VII особой буллой подтвердил все эти порицания и воспрещения своих предшественников.