— Тут какая-то возня вокруг библиотеки и Грошевского парка, Степан Иваныч, — сказала она. — Сносить, не сносить, письма писателей, академиков. Мне это всё, как снег на голову, оставил Григорий Петрович подарочек. Что там по генплану, Степан Иваныч? Метро там будет в конце пятилетки, вы знаете. Но из-за метро нельзя же всё подряд сносить?

Ответ Апухтина вполне можно было бы занести в учебник, если бы существовал такой учебник: как отвечать, не отвечая. Начал старик с того, что только неделю назад выписался из больницы, поэтому, мол, не совсем в курсе происходящего, во всяком случае, последние решения по этому вопросу — если таковые имели место — ему точно неизвестны. Но он непременно выяснит. Далее, продолжил он, этим делом занимался бывший его заместитель, который недавно перешёл на другую работу. «Ну да, как обычно, концов не ищи!» — подумала Анна Степановна. Но он, Апухтин, как на исповеди выложил Анне Степановне всё, что лично ему известно. Прежде всего Анна Степановна должна твёрдо уяснить: архитектурное управление не собиралось и не собирается покушаться на целостность Грошевского парка и библиотеки! Далее Апухтин произнёс лекцию о том, как надо беречь и охранять природу и памятники архитектуры. Но… когда из-за строительства метро некоторые — старинной постройки — здания в том микрорайоне неожиданно — он подчёркивает, неожиданно! — пришли в негодность, естественно, возник план переустройства, новой застройки микрорайона. «Вы же знаете, как у нас, Анна Степановна, чуть где пустое место — сразу план!» Пока ещё, впрочем, этот план не поступал на рассмотрение и утверждение в управление.

— Кто занимается планом? — поинтересовалась Анна Степановна.

Апухтин назвал один из проектных институтов. Затем будто бы вскользь заметил, что начальство Анны Степановны, насколько ему известно, в курсе происходящего, так что ему не вполне ясен самодеятельный интерес Анны Степановны к существующему пока лишь на бумаге проекту.

— Что начальство в курсе насчёт проекта, допускаю, — сказала Анна Степановна, — но что насчёт библиотеки — сомневаюсь.

В любом случае, продолжил Апухтин, речь идёт о жилом массиве, Анна же Степановна, как он знает, занимается вопросами промышленного строительства.

— Я вчера там была, — перебила его Анна Степановна, — здание в приличном состоянии. Нет никакой необходимости его сносить. Горком завален протестами общественности. Я хочу знать официальную позицию возглавляемого вами управления относительно архитектурной и исторической ценности здания библиотеки, которую, как вам известно, посещали люди, составляющие гордость отечественной истории, — заглянула в конспект беседы с Дерляевым, — декабристы, разночинцы, народовольцы, выдающиеся деятели Коммунистической партии и Советского государства. Что не бьёте в набат, Степан Иваныч?

— Анна Степановна, — после долгого раздумчивого молчания с достоинством ответил Апухтин, — вы меня обижаете. Я четверть века в управлении, и моей визы нет ни на едином постановлении о сносе. Всё, что сносили, — в обход нас, вопреки нам. Когда очень хочется расчистить место, как правило, не до соблюдения формальностей… Странно, что мне приходится говорить вам об этом. Теперь о библиотеке. Мы в своё время представляли развёрнутую справку. Здание построено в начале прошлого века архитектором-самоучкой Ананием Щаповым. Относится к так называемому русскому барокко. Зданий, выстроенных в подобном стиле, в городе всего насчитывается около семидесяти. Поэтому говорить о какой-то особой уникальности щаповского здания… Но тем, не менее архитектурное управление придерживается однозначного мнения о целесообразности сохранения и реставрации всех без исключения исторических памятников. На том стоим! — гордо закончил Апухтин.

— Степан Иваныч, — вздохнула Анна Степановна, — мы с вами не первый год знакомы. Всё это слова. Вы не хотите сносить, я не хочу, а в понедельник вопрос должен рассматриваться в горисполкоме. Давайте по существу. Что тут? Вы же пророк, Степан Иваныч, ясновидящий… Ну не будем ссориться!

— Анна Степановна, — старик любил, когда его хвалили, но не любил — когда угрожали, — есть такая восточная присказка: камень ли падает на кувшин, кувшин на камень, разбивается всегда кувшин. До сих пор вам, можно сказать, везло. Так стоит ли выступать в роли кувшина сейчас, когда… Земля слухом полнится, Анна Степановна, говорят, готовитесь нас покинуть?

— Всё может статься, Степан Иваныч, всё может…

— Тогда позволю себе, — продолжил хитрейший старик, — внести некоторые уточнения относительно набата. Первый раз я ударил в него семь лет назад, когда только познакомился с перспективным планом строительства метро. Но мне было твёрдо обещано: проходка будет вестись на глубине, исключающей всякие неприятные последствия.

— Степан Иваныч, так и хотели, но вы же помните, Госплан срезал смету. На тридцать процентов, Степан Иваныч!

— Минуточку, Анна Степановна. И в новом плане, с которым я знакомился три года назад, ничего не говорилось о разрушениях.

— Степан Иваныч, ну что вы делаете из меня дурочку? Вам же прекрасно известно, что очередь должна быть сдана в эксплуатацию в этой пятилетке. Для ускорения темпов строительства пришлось в виде исключения пойти на применение взрывных работ.

— В черте города, Анна Степановна, в черте города! Разве я не бил в набат?

— Били, Степан Иваныч, били, но это решение принимали не мы с вами.

— Так какого ещё набата вы от меня хотите? — грозно осведомился старик.

Анна Степановна молчала. Смягчившись, Апухтин продолжил:

— Что же мы имеем в итоге? Метро — ваше строительство. Вы ведёте варварские взрывные работы, здание оказывается в аварийной зоне. Имеется акт экспертизы, где утверждается, что здание находится в негодном состоянии. Таким образом, библиотека — вместилище уникальных книг и рукописей — оставаться там не может. Более того, разрушения столь значительны, что фонды должны немедленно быть переданы другим учреждениям! Фактически вы уничтожили эту библиотеку. Однако, как ни странно, библиотека уцелела. И теперь вы уже требуете средства на капитальный ремонт здания! Что же за экспертиза была? Как быть со средствами, выделенными на строительство нового здания? На разработку проекта новой застройки микрорайона, который, как выясняется, надо не застраивать, а охранять от застройщиков? Вы, уважаемая Анна Степановна, в данной ситуации пытаетесь исправить свой грех. И вам непременно на это укажут.

«Грех Григория Петровича, — подумала Анна Степановна. — Но старик прав».

— Мы не боги, — сказала она, — всё предусмотреть невозможно. Давайте исходить из фактов. Здание выстояло. Взрывных работ более не предвидится. Следовательно, необходима новая экспертиза.

— Вероятно, — согласился Апухтин, — только вы забываете, какие-то залы там уже заливает вода, гибнут ценнейшие рукописи. По чьей вине?

— По вине руководителей библиотеки! Не могут дать команду перенести рукописи в сухие залы? Ждут подсказки сверху? Так-то относятся к национальному достоянию! Я завтра же вызову директора на беседу в горком!

— Вы не кувшин и не камень, — засмеялся Апухтин, — вы — каменный кувшин.

— Льстите, Степан Иваныч, — ответила Анна Степановна, — я сейчас как раз сочиняю докладную, требую провести новую экспертизу немедленно. Степан Иваныч, я могу попросить вас об одной услуге? Мы же с вами друзья?

Апухтин промолчал, оставляя этот вопрос открытым.

— Меня смутило, что вы назвали библиотеку архитектурным памятником… ну, второй, что ли, руки.

— Вы хотите, чтобы мы…

— Да, изменили формулировку. Одно из красивейших, ценнейших зданий города!

— Считайте, что убедили. Я, между прочим, всегда утверждал, что Ананий Щапов — единственный в своём роде, до конца ещё не оценённый архитектор. Знаете, ведь у него мать была из крепостных.

По тому, как легко уступил старик, Анна Степановна поняла: он считает её дело безнадёжным…

— Вот видите, Степан Иваныч. И последнее…