Под мерзкий хруст выламываемого сустава я подскочил на полу и ошалело уставился на женщину, сидящую рядом. Остальные продолжали спать.

— Проснулся? — негромко поинтересовалась Диана и поднявшись, махнула рукой, — Пошли, поговорим.

Давай дружить

Самая главная, из всех змей подколодных, осторожно обошла девушек, лежавших рядом со мной, потом переступила ногу бойца, украшенную окровавленной марлей и в некотором замешательстве, остановилась, осматриваясь. У двери, которая спасла нас от жуткой погибели, тихо посапывал Лис. При этом он с такой нежностью прижимал к себе автомат, точно собирался предложить оружию руку и сердце. У каменной головы второй часовой вольготно разбросал руки и ноги в стороны забросив автомат под голову. Как испытавший то же, только раньше, могу подтвердить: после произошедшего — далеко не худшая подушка. Последний, из уцелевших воинов, калачиком свернулся у родника, если эту штуку продолжать называть привычным словом.

Диана с подозрением во взоре изучила дальний угол, подняла с пола крохотный камешек и бросила. Снаряд угодил в один из огромных грибов, судя по всему смущавших женщину и спокойно скатился на пол. Грибы тоже совершенно индифферентно отнеслись к подобной наглости и не стали бросаться на обидчицу. Никто даже не зарычал, что в общем-то странно. А впрочем, может они затаились?

Всё это время я, позёвывая, наблюдал за телодвижениями главной сволочи этого похода и размышлял, какого чёрта ей нужно. Нет, сначала туда я её и хотел послать, но стало любопытно, с какого перепугу наша высокомерная прима снизошла до разговора с «быдлом», как она именовала меня прежде и «лабораторным экспонатом» в статусе которого я, к сожалению, так и продолжал оставаться. Распроклятая богатырская силушка возвращалась, но очень медленно и неохотно. Видимо организм опасался, что его вновь начнут ширять иголками.

Диана завела меня в самый угол, ещё раз опасливо покосилась на фиолетовые, с прозеленью, шляпки и таки решилась присесть у стены. Я предпочёл оставаться на ногах, рассматривая спутанные волосы и огромный шишак, торчащий наружу. Интересно, когда это она успела так приложиться? Больно, наверное… Жалости я не ощущал.

— Первым делом я хочу принести свои, самые глубокие и искренние, извинения, — при этом в глаза мне смотрели так пристально и честно, что сразу становилось понятно: ни о какой искренности и речи быть не может. Да и столь кардинальное изменение тональности песен этой сирены вызывало скорее усмешку, — Всё, произошедшее ранее — огромная, почти непоправимая, ошибка.

Она и сама не понимала, до какой степени оказалась права. Впрочем, послушаем дальше. Я зевнул.

— Понимаю, что в свете произошедшего, — таким высоки штилем докладчица при мне общалась исключительно с Утюгом, когда просила муженька выделить очередную кучку бабла, — Мои извинения смотрятся запоздало и даже смешно, однако, прошу принять во внимание, что я — слабая женщина, которая нуждается в защите.

Угу. Вона, к чему мы выплыли. Пока у слабой женщины имелся батальон головорезов, разговаривала она совсем по-другому. Я так понимаю, что если количество бойцов сократится ещё, то разговор сведётся к расстёгиванию ширинки и получению удовольствия. То ли мне кажется, то ли реально, но бабы попроще имеют на порядок больше гордости и достоинства, чем эти бляди из высшего общества?

— Радость моя, — я ещё раз зевнул, — Во-первых, меня вполне устраивает твой обычный тон, так что нехер заморачиваться. А во-вторых, чего ты собственно хочешь? Если боишься, что спасая свою шкуру, брошу тебя на съедение серому волку, то можешь расслабиться: как бы это ни казалось заманчивым — не стану. Вон, видишь, храпят ещё трое таких же, не бросил же.

Того, что произошло дальше, честно говоря, просто не ожидал. Совсем.

Диана Станиславовна, образец рафинированной леди от кутюр, внезапно привстала и дёрнула меня за одежду. Поскольку, как уже было сказано, подобного перфоманса никто не ожидал, я повалился аккурат на женщину, нуждающуюся в защите.

Впрочем, в данный момент, судя по действиям, Диана нуждалась совсем в другом. Иначе с какой стати одновременно расстёгивала верхнюю часть своей одежды и нижнюю — моей. Причём, получалось так ловко, словно женщина долго и целеустремлённо тренировалась. Кстати, теперь-то стало понятно, почему мы так долго и внимательно выбирали место для беседы. Беседы, ха! Походу, долго разговаривать никто и не собирался. Разросшиеся грибы полностью скрывали нас от посторонних взглядов, а мягкий мох ощущался не хуже ортопедического матраца.

Спустя минуту выяснилось сразу несколько очень важных вещей. Во-первых, это — самое важное — огромные сиськи оказались совершенно натуральными. Во-вторых, Диана была очень умелой любовницей. А в-третьих, чёрт возьми, я снова изменил жене! Оставалось пенять на место. Нет, ну сами подумайте, стоит угодить в Бездну и сразу начинается это безобразие.

Место виновато, отвечаю.

Продолжалось всё не очень долго и обошлось без поцелуев и признаний в вечной любви.

Как выяснилось, моя новая любовница умела одеваться куда быстрее. Чем разоблачаться. В общем, очень даже полезное умение для супруги криминального босса, которому она регулярно наставляет рога. Как будто несчастному Утюгу и так мало проблем в его быстро завершающейся жизни. Если он вообще ещё жив.

— Ну и? — спросил я, пытаясь попасть ногой в ускользающую штанину, — Если ты не торопишься признаваться во внезапной любви и просить жениться, то нахрена всё это? Только не говори, что ощутила безумное желание слиться в огне страсти. Да ещё и со мной.

— Знаешь. — Диана вынула из кармана золотой портсигар, украшенный блестяшками и достала оттуда странную зелёную сигарету. Закурила и я тут же ощутил аромат конопли, — Успокаивает. Так вот, в твоей башке иногда, очень редко, но мелькают настоящие просветления. Когда я тебе сказала, что ты был бы последним на земле, с кем бы переспала, то соврала. Да, ты и в подмётке не годишься Паше и ещё…Неважно. Однако, мордаха у тебя приятная, тело — тоже и всовывать умеешь.

— Но дело ведь совсем не в этом? — я таки поймал непослушную одежду и овладел ещё и ею.

— Нет, — она ухмыльнулась и сделала затяжку, — Будешь? Ну, как знаешь. Причин тут несколько. Наш специалист составил твой психологический портрет и вот в нём указано, что у тебя — высокий порог ответственности за близких людей. Родных, знакомых, друзей и любовниц. Судя по тому, что ты таскал за собой этих трёх дур, даже когда подступала полная задница, мозгоправ не ошибся. Дальше, если мы выберемся, и ты вздумаешь болтать языком о том, что я тут болтала или делала, я просто расскажу своему, что ты меня трахнул. — она ухмыльнулась ещё шире, — Петя знает, что его жена — редкостная блядь, но это не мешает ему закапывать любовников в лесополосе за городом. Есть ещё одна причина, но я тебе пока про неё не скажу.

— Дороговато с тобой трахаться, — я застегнул ширинку и поднялся на ноги, — Не боишься открывать карты заранее?

— Не-а, — она с прогибом поднялась и оказалась совсем рядом, — В том же портрете было указано, что все угрозы и опасности ты воспринимаешься всерьёз лишь очень короткий промежуток времени. А потом — просто игнорируешь, словно ничего и не происходило. Да и что ты уже можешь изменить?

— Тоже верно, — я пожал плечами и пошёл было прочь, но Диана взяла меня за плечи и удержала, пытливо всматриваясь в глаза, — Чего ещё?

— Я могу быть благодарна. Очень, — внезапно она поцеловала меня по-французски, да так, что волосы встали дыбом на груди. Потом отпустила, — Береги меня.

— Одно тебе могу сказать, — я выдохнул, — Держись ближе. И поменьше надейся на своих дуболомов; сама видела: тут от них мало толку.

Когда мы выбрались из грибных зарослей, пахнущих почему-то мандаринами, выяснилось, что сонное царство перестало являться таковым. Череп изо всех сил делал вид, будто он охраняет (и охранял) памятник местного зодчества, Лис сосредоточенно изучал отстёгнутую обойму, а девушки толпились у Колодца Душ, используя магический артефакт в качестве заурядного умывальника. Причём, если Маруся с Катей сонно тёрли физиономии прозрачной влагой, то Валентина пытливо смотрела в нашу сторону. Лис тоже, чересчур усердно делал вид, будто ничего, кроме обоймы его не интересует. Из поведения парочки становилось понятно, что наше соитие не осталось незамеченным. Хреново.