Вскочив на ноги, она потуже затянула на себе куртку. Порывом ветра с лица сдуло не очень длинные, до плеч, волосы цвета жженого сахара. Черты оказались мягкими и красивыми, но настороженными. Эмери Адамс явно умела контролировать выражение лица.

Я вылезла наружу и потопала прямо к ней. Эмери занервничала и огляделась по сторонам, будто собиралась броситься наутек. Вот только куда ей бежать? Двинет в лес — природа ее не пощадит. Когда Эмери это поймет, то мигом передумает, а потом ей придется долго и нудно искать дорогу обратно.

Оказавшись достаточно близко, чтобы говорить и при этом не орать на всю округу, я решила представиться:

— Привет, мисс Адамс. Меня зовут Чарли Дэвидсон. Я приехала сообщить вам, что ваш превосходно приведенный в действие и работающий как часы план нарвался на препятствие.

— Понятия не имею, о чем речь.

— Лайла Фиске вот-вот посадят в тюрьму за ваше убийство.

Обе руки Эмери взметнулись к лицу.

— А поскольку вы вполне себе живы-здоровы, то, может быть, мы с вами подумаем, как снять с него обвинения.

— Нет, — выдавила Эмери, не отнимая от лица рук, и села на стул. Возникло впечатление, будто руками она пытается отгородиться от привезенных мной новостей. — Нет. Его не было в городе. Почему его подозревают?

— Потому что из города он так и не уехал.

Наконец она на меня посмотрела.

— Нет-нет, он точно уехал! — Ее недоумение было таким мощным, что я могла его потрогать. — Он был в аэропорту. Я его там видела.

— Через приложение? — уточнила я, пробираясь сквозь кусты поближе. Эмери кивнула, и я добавила: — Он приехал в аэропорт, даже начал проходить контроль, но почувствовал что-то неладное, передумал лететь и вернулся в город.

Пальцы Эмери сжались в кулаки по обе стороны от губ.

— Нет.

Я присела рядом с ней.

— Если ты не вернешься со мной, он попадет за решетку до конца жизни.

Эмери крепко зажмурилась.

— Я этого не хотела. Никогда не хотела причинить ему вред.

— То есть, по-твоему, вести о твоей гибели не причинили бы ему никакого вреда? Даже совсем чуть-чуть?

— Я о том, что не хотела во все это его вовлекать. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Я пыталась с ним порвать, но не смогла.

Как по мне, странное по всем статьям заявление, но я решила на нем не зацикливаться.

— Лайл не имеет к этому никакого отношения. Всему виной мой отец.

Я тоже так думала.

— Что ж, если тебе от этого полегчает, твоего отца раздирает на части от чувства вины. Он даже собирался наложить на себя руки.

Явно отказываясь сочувствовать тому, о ком мы говорили, Эмери с вызовом приподняла голову. Но я все равно уловила, как внутри нее разрастается боль. Эмери изо всех сил пыталась обмануть одну из нас, и уж точно не меня.

— Он бы никогда не покончил с собой. Кишка тонка.

— Так или иначе, он убит горем.

— Он считает, что виноват в убийстве. Мне хотелось, чтобы он почувствовал то же, что почувствовала я, когда он все-таки сделал ту ставку.

— Значит, ты подслушала разговор отца с Фернандо.

Эмери кивнула:

— Ему сказали прямым текстом: если он и на этот раз проиграет и не сможет заплатить, никто и не подумает прийти за ним. Убьют меня. И знаете, что он сделал?

Я опустила голову, потому что очень хорошо знала ответ на этот вопрос.

— Он все-таки сделал ставку. — Дыхание Эмери сбилось. — Он, черт возьми, поставил на кон мою жизнь!

— Мне очень жаль, Эмери.

Она свернулась в клубок и проплакала так долго, что от ночного холода на ее щеках стали замерзать слезы. Я проводила ее в дом, сварила по старинке кофе и, передав ей чашку, сказала:

— Честно говоря, изобретательный ты придумала план.

— Видимо, недостаточно изобретательный, раз вы его раскусили, — покачала головой Эмери и вытерла лоб тыльной стороной ладони. — Поверить не могу, что Лайла обвиняют в моем убийстве.

— Он не смог с тобой связаться и, чтобы найти тебя, использовал приложение. Но ведь таков был твой запасной план, верно?

Она кивнула и взяла чашку обеими руками.

— Я не знала, найдет ли кто-нибудь мою машину, поэтому рассчитывала, что Лайл расскажет полиции о приложении, которое поможет меня найти. Машину должны были обнаружить копы, а не он. И уж точно не в тот же день. — Она взглянула на меня. — Как вы обо всем догадались?

— Заметила несколько подсказок. Во-первых, твой телефон был подключен в машине к зарядке. Лайл упоминал, что у тебя сотовый из тех, что продолжают заряжаться, даже когда двигатель заглушен. А еще он сказал, что идея с приложениями принадлежала тебе. Не сразу, конечно, но я все-таки поняла, что приложение ты установила не просто так.

Эмери смущенно опустила голову.

— С пути меня сбила фишка с кровью, — продолжала я, — пока я не поняла, где именно тебя видели в слезах. В лаборатории. Двумя днями ранее ты сдавала анализ крови. Об этом рассказал при допросе лаборант. Так зачем же тебе снова туда возвращаться? Ты не была беременна, количество лейкоцитов превышало норму, но никаких инфекций не обнаружили. Не раз тебя видели на грани обморока, и ты принимала железосодержащие препараты.

Слушая меня, Эмери ни разу не возразила.

— Если ты пришла в лабораторию просто выплакаться, то откуда у тебя на юбке взялась кровь? Вот о таких подсказках я и говорю. И долго ты собирала свою кровь?

Я уже знала, что она копила кровь. Подсказали лейкоциты. Сдавая кровь, человек теряет красные кровяные тельца, и организм сам восполняет недостаток эритроцитов. Кровь, обмороки, железо. Вывод напрашивался сам собой.

— Две недели. Я точно знала, сколько мне понадобится, чтобы все поверили, будто я не пережила нападение. Накопилось недостаточно, но я добавила другую кровь и хорошенько пропитала смесью сиденья.

— А сам план ты придумала когда?

— В тот же день. Когда отец сделал ту ставку, что-то внутри меня умерло. Но ваши слова все равно не объясняют, как вы вышли на мой след. Что меня выдало?

— Началось все с разговора с Фернандо. Он сказал, что угрожал твоему отцу за две недели до того, как ты исчезла. А все твои друзья и близкие рассказали, что примерно с того же времени ты стала странно себя вести. Я всего лишь сложила два и два. А еще в машине, кроме крови, не было ничего. Ни фрагментов кожи, ни волос, ни серого вещества.

Эмери закрыла глаза.

— Я об этом думала. Но резать на кусочки собственную плоть или каким-то образом достать дольку своего мозга… Нет, точно не вариант. Даже если бы я взяла все это в морге, рано или поздно судмедэксперты поняли бы, что образцы не мои.

— Кстати, тебе, наверное, захочется продать машину.

— Господи! Поверить не могу, что Лайла арестовали. — Она уронила лицо в ладони. — Он меня возненавидит. Я… я все испортила. Все разрушила. Ради этого человека! Он, этот человек, опять выиграл. Не знаю как, но он всегда выигрывает. — Подбородок Эмери задрожал. — Был один случай, когда он подарил мне по-настоящему классный CD-плеер. Мне было лет двенадцать. Я знала, конечно, что счастье долго не продлится. Отец проиграл то ли на скачках, то ли в каком-то баре и пришел забрать подарок, чтобы заложить. А мне так нравился этот плеер, так не хотелось его отдавать, что в итоге я спрятала его под полом. Знаю, глупость несусветная. Я ведь даже послушать его не могла. Но мне ужасно не хотелось с ним расставаться, вот я и сказала, что его украли. Что кто-то вломился в дом, пока отец был на работе, и забрал плеер. Через два дня я вернулась из школы, а плеера нет.

Когда Эмери снова посмотрела на меня, глубоко бурлящая в ней ярость отразилась в глазах.

— Он ничего не сказал. Даже не упомянул о плеере. Никто из нас о нем и не заикнулся. Мы просто-напросто жили дальше, словно никакого плеера у меня никогда не было. Но CD-плеер — это одно, а моя жизнь… — Ее голос сорвался. — Он поставил на кон мою жизнь, как какую-то вещь. Одноразовую вещь. Как будто я сама одноразовая. Он заслужил всю ту боль, которую сейчас в себе носит.