Хан кивнул, поморщившись. Если он ошибается…

— Теперь так. Мы входим в космос…

Устанавливая курс на выбранную точку, он незаметно посмотрел на Лизендир и Устеин. На их лицах не мелькнуло ни единой мысли — обе были сама пассивность. Это хорошо. То, что он хочет сделать, будет успешно, если они не выдадут его. Значит, они не должны узнать ничего заранее. Нельзя вызывать у Эвинга подозрение, что он делает что-то не то.

Корабль достиг намеченного пункта, двигатели отключились. Теперь оставалась только ручная коррекция, которую выполнила Лизендир, поставив корабль в искомое положение. Звезда, к которой они стремились, оказалась в центре главного экрана. Она сияла, как укор. Ведь все теперь знали, что конец ее неотвратим.

Пора!

Хан повернулся к Эвингу:

— Мне нужен прибор для измерений. Он в маленькой сумке. Пусть девушка подаст его.

— Как он выглядит?

— Для тебя это всего лишь моток проволоки.

— Ты уверен?

— Ты что-нибудь понимаешь в астронавигации?

— Нет. Этим занимается команда.

— Тогда позволь мне решать самому, что предпринять.

Хан повернулся к Устеин. Девушка выпрямилась, но она все еще не понимала его. Беспокойство было написано на ее лице.

— Ты уверен, что тебе нужно именно это, Хан? Это опасно, и я не понимаю….

— Ничего, ничего. Подай мне блок, Устеин. Я знаю, что делаю.

Хан почувствовал раздражение. Если она скажет хоть слово об истинном назначении блока…

Но она этого не сделала. Наклонившись над сумкой, Устеин вынула блок, размотала его и неохотно подала Хану. Свои сомнения она не могла скрыть.

— Возьми! Только будь осторожен. Когда им пользуется кто-то другой…

Хан оборвал ее:

— Ничего! Я буду иметь это в виду.

Он взял блок, рискнув бросить взгляд на Лизендир. В ее глазах мелькнула искра. Она Поняла! Хан посмотрел на Эвинга. Внезапно тот заинтересовался блоком и внимательно смотрел на него. Хан, игнорируя это, поднял блок так, чтобы на него попал свет звезды. Он надеялся, что сейчас похож на астронавигатора, производящего измерения.

— Любопытно, — думал он, держа его перед собой и глядя на игру переплетений проволоки. — Как же она использует эту штуку? Как переводит все это в материальные символы? Как, воспринимает их? Он вглядывался, стараясь найти что-либо, за что можно зацепиться взглядом. Ничего! Лишь игра света. Оптическая иллюзия. Но по этим линиям можно бесконечно двигаться мысленно. Это как гипноз. Можно усыпить самого себя — и ничего больше.

Он неохотно оторвался от блока и посмотрел на часы. Прошло десять секунд. От какого момента? Неважно. Времени уже не было. Оно превратилось в иллюзию, он даже видел его в сплетении мерцающих линий и узлов.

Но вот все вокруг сдвинулось с места: рубка управления, корабль. Все поплыло, растаяло. Он сам стал двигаться, течь, менять форму, перемещаться. Он превратился во что-то нематериальное, не имеющее массы, живущее вне времени и пространства. Он ощущал, как его существо растекается по вселенной, пропуская сквозь себя звезды-гиганты, целые созвездия. Он стал волной, захлестывающей вселенную…

Стоп! Не уменьшение скорости, а просто мгновенная остановка. Он один. Нет, не один. Есть другие. Где-то тут.

— Нет, — сказал он себе, пытаясь найти какую-то оценку, подобрать известные символы, разорвать цепь незнакомого, осознать себя. Хан оказался в рубке, где уже находились Эвинг, Устеин, Лизендир и он сам. Нет, нужно уйти отсюда, черт их подери, и немедленно. Он посмотрел назад. Там ничего не было. Вселенная, окружающая его со всех сторон, исчезла. Как теперь он может выйти отсюда, если не знает, как попал сюда? Как добраться до места, если не знаешь, где оно?

Хан услышал шипенье воздуха, нагнетаемого вентиляторами, увидел приборы на панели управления, снова ощутил бег времени, почувствовал блок, который держал в руках, и теперь уже мог отвести от него взгляд. Да, он вырвался из его чар, но он видел, ощущал…

Но, стоп! Хан взглянул на часы. Пятнадцать секунд. Абсурд! Или, может, стрелки прошли целый круг? Нет! Хан заметил, как обмякло его напряженное тело. Да, эта штука опасна. Он обернулся к Устеин, посмотрел на нее так, будто видел впервые. Она ответила ему взглядом, означавшим, что ему удалось вырваться из чар блока. Вырваться и остаться самим собой.

Она заговорила, разорвав мертвую тишину.

— Ты провел измерения?

Теперь она все поняла.

— Да. Это оказалось очень просто.

Он повернулся к Эвингу.

— Я все сделал. Дьявольски трудно набрать курс на внешние области. Думаю, что у вас есть способ попроще.

— Что это за штука у тебя? — не ответив на вопрос, спросил Эвинг.

— Калибратор. Мы пользуемся им редко, только когда приходится прокладывать курс между двумя открытыми точками. Наши машины хорошие, быстрые, но они ограничены. С помощью калибратора мы получаем цифры, которые затем вводим в машину.

— Ты закончил? Дай посмотреть эту штуку. Никогда не видел ничего подобного.

— Ну что ж, мне бы нужно еще кое-что проверить, но…

— Дай ее мне! Я хочу рассмотреть! Не могу понять, как она устроена…

Он вдруг замолчал, не закончив фразы. Его остекленевшие глаза были прикованы к блоку.

— Да, он ближе к человеку, нежели к леру, — напомнил себе Хан.

— Это электрооптическое устройство. Смотри в него, следя за проводами, за сочленениями, поворачивай под разными углами, чтобы было лучше видно.

Эвинг взял блок и стал вертеть его, не отрывая взгляда от играющих светом проволочек. Пистолет все еще был направлен на Лизендир, но он уже забыл о нем. Хану даже стало на мгновение жалко его, но он вспомнил, кто перед ним.

Эвинг что-то неразборчиво пробормотал, и Лизендир, слушая его голос, двинулась. Она не должна была прерывать его. Эвинг сейчас оказался в положении рыбы, которая сама себя поймала на крючок.

Хан сказал:

— Тебе нужно побольше света, Эвинг.

И повернул ручку на панели, открыв на экране светофильтр. В рубку хлынули лучи света. Устеин и Лизендир соскользнули на пол, но Эвинг ничего не заметил. Его остановившиеся глаза были устремлены на сплетение проводов. Рука с пистолетом опустилась, палец отпустил спусковой крючок. Лизендир осторожно отобрала у него пистолет. Хан снова повернул ручку, светофильтр закрыл экран, ограничив доступ в рубку, которая вновь погрузилась в полутьму.

Эвинг не изменил положения. Он все еще держал в руках блок, устремив взгляд в непроницаемые глубины переплетения проводов. Хан, Лизендир и Устеин стояли рядом, но Эвинг не реагировал, просто не замечал их.

Лизендир спросила:

— Больше у него нет оружия?

— Нет, — ответил Хан, а Устеин взволнованно заговорила:

— Сначала я не поняла, что собирается делать Хан, а потом смекнула. Хорошая штука! Я бы до этого не додумалась. Смотри!

Она подошла к Эвингу и взяла из его рук блок. Для этого пришлось приложить усилие, так как он не желал выпускать его. Но вот Эвинг вздрогнул, зашевелился, все еще продолжая смотреть туда, где только что был блок.

Устеин подошла к нему сзади и ударила под колени, а затем подхватила, чтобы он не упал на спину. Она повернулась к Хану:

— Прекрасная штука! Но это стоило мне моего блока — слишком дорогая цена за таких, как Эвинг.

— Что же случилось?

В голосе Устеин прозвучал гнев.

— Я же говорила тебе, что если долго смотреть в него, он захватывает. Именно это и произошло с Эвингом, и теперь в блоке его дух. Теперь тот, кто будет пользоваться блоком, часть его духа перенесет в свой мозг. Если его дух силен, то он может полностью завладеть тобой.

— Как это может быть? Это же просто гипноз!

— Нет, нет. Это очень опасно. Этого нельзя допускать. Нельзя, чтобы кто-нибудь пользовался им.

С этими словами Устеин изо всех сил стала мять сплетение проводов, стараясь не смотреть на них. Затем она бросила исковерканный моток на пол и начала его топтать, пока он не превратился в комок и стал неузнаваемым.