— Искра.

Волоча ноги и хмурясь, Искра все-таки подошла. Долго ли еще это будет продолжаться, задумалась Робин. Добродетель повиновения старшим едва ли не в первую очередь воспитывалась в дщерях Ковена, где семьи сильно отличались от традиционной земной модели. До своего двадцатилетия Искра обязана была беспрекословно подчиняться Робин, а позже оказывать ей значительное уважение. Сейчас, однако, ей было уже восемнадцать. Через год-два... впрочем, в Гее это большого значения не имело.

Однако перебранок стало уже меньше. Со времени прибытия в «Смокинг-клуб» — так вообще ни одной. Робин благодарила судьбу. Ссоры разрывали ей сердце. Когда ссоришься, желательно не сомневаться в своей правоте — а этим Робин уже похвастаться не могла.

По сути, Искра не сказала и десятка слов с тех пор, как они сюда прибыли. Сидела молчком, разглядывая либо свои ладони, либо Сирокко. Робин проследила за пристальным взглядом своей дочери на Фею — ах да, на Капитана, поправила она себя. Сирокко пропела Змею на титанидском пару невразумительных фраз, затем тоже посмотрела на Искру.

«Великая Матерь, нас спаси».

— Робин, ты уже поела?

Взволнованная, Робин стряхнула с себя удивление и попыталась улыбнуться Сирокко. Зачерпнув ложкой приготовленное титанидами детское питание, она сунула его в рот Адаму.

— Я? Ну я-то уже давно. А вот с ним приходится возиться.

— Можно с тобой поговорить? Наедине?

Робин ничего так не желала, но тут вдруг испугалась. Подобрав лишнюю пищу с губ Адама, она сделала неопределенный жест:

— Да, конечно, как только...

Но Сирокко уже обошла стол и взяла Адама на руки, затем передала его Крису, явно этим обрадованному.

— Пойдем. Крис о нем позаботится. Правда, старина?

— Ясное дело, Капитан.

Сирокко нежно, но настойчиво потянула Робин за локоть. Маленькая ведьма сдалась и проследовала за Сирокко через кухню, по одному из огражденных проходов, лежащему на горизонтальной ветви, затем вверх, по пологой лестнице к отдельному строению, полускрытому в ветвях. Деревянное строение это представляло собой пятигранник. Дверь была так низка, что Сирокко пришлось пригнуться. А вот Робин вошла без проблем — даже пара свободных сантиметров осталась.

— Странное место.

— Крис тоже со странностями. — Сирокко зажгла масляную лампаду и поставила ее на стол в центре комнаты.

— Расскажи мне о нем. Валья предупреждала, что он изменился, но я не думала... — Тут Робин осеклась и стала осматривать интерьер помещения.

Все стены были обшиты медью. Металл покрывали сотни гравюр. Некоторые Робин узнавала, другие казались совсем незнакомыми. Очень многие словно напоминали ей о чем-то сокровенном.

— Что это? — прошептала она.

Сирокко указала на самую крупную композицию. Подойдя ближе, Робин увидела стилизованную женщину, угловатую и примитивную как иероглиф. Женщина была голая, беременная и имела три глаза. От одной лодыжки до противоположного плеча ее обвивал змей. У плеча змей отводил голову и смотрел женщине в глаза. Та тоже не сводила пристального взгляда с рептилии.

— Неужели... это что, я? — Рука ее невольно потянулась ко лбу. Именно там находился вытатуированный Третий Глаз. Робин заслужила его двадцать лет назад — и, не будь у нее Глаза, не вернуться бы ей в Гею.

Была у нее и татуировка змея, что обвивал ногу, туловище и доходил до груди.

— Что все это значит?

В комнате стояли два деревянных стула с прямыми спинками. Сирокко подтащила один к столу и села.

— Об этом тебе, пожалуй, лучше спросить у Криса. По-моему, это что-то вроде мемориала. Ты ему нравилась. Он уже не рассчитывал с тобой увидеться. Вот он все это и построил.

— Но... тут все так причудливо.

— Так я же и говорю — Крис тоже чудак.

— Что с ним происходит? — спросила Робин.

— В физическом плане? Ну, он получает то, что ему много лет назад обещала Гея.

— Как отвратительно!

Сирокко рассмеялась. Робин снова вспыхнула, затем поняла, что Сирокко смеется не над ней, а над какой-то своей мыслью.

— Вовсе нет, — сказала она. — Просто поразительно. Ты увидела все сразу. А я наблюдала день за днем, и это кажется совершенно нормальным и естественным. Что же до поразительного... то ты удивила его гораздо больше, чем он тебя.

Робин пришлось отвернуться. Она знала, на что она теперь похожа.

— Возраст есть возраст, — сказала маленькая ведьма. Самое ужасное состояло в том, что она теперь выглядела куда старше Сирокко.

— Нет. Ты постарела, но это не самое поразительное. В своем роде ты переменилась так же радикально, как Крис. Ужасный страх изводит твою душу.

— Не верю. Неудача и позор — это точно. Но не страх.

— Страх, — уверенно продолжила Сирокко. — Великая Матерь предала тебя. Ты лишилась точки опоры. Ты уже не горишь — просто плывешь по течению. Твои ноги неспособны коснуться земного чрева. Тебе уже негде стоять — ты лишилась Пупа.

— Откуда тебе все это известно? — вскричала Робин.

— Я знаю то, что вижу.

— Да, но слова... это тайные слова. — Многое там было из ковенского ритуала, из церемоний и заговоров, про которые Робин никогда Фее не рассказывала. Другие же таились в самых сокровенных уголках ее души.

— Кое-какое руководство у меня было. А теперь я хочу знать, какова твоя цель. Зачем ты сюда прибыла? Что собираешься делать?

Робин вытерла слезы и подтащила свой стул поближе к Сирокко. Наконец ей удалось взглянуть в лицо старой знакомой. И она поведала Сирокко свою историю.

Как и многие другие, Робин явилась в Гею за исцелением.

Гея была богиней, которая так просто ничего не раздавала. Робин было сказано, что для начала она должна как-то себя проявить, совершить нечто героическое — и только тогда исцеление станет возможным. Ничего подобного Робин делать не намеревалась. Не таким уж невыносимым был ее недуг — уживалась же она с ним раньше. Однажды, когда ее рука задрожала от начинающегося приступа, Робин просто отрезала себе мизинец.

Однако, убежденная Габи Мерсье, Робин присоединилась к походу по внутренности обода в сопровождении Габи, Сирокко, титанид Псалтериона, Фанфары, Менестреля и Вальи, а также Криса Мажора, который, как и Робин, искал себе исцеления.