– Увы, он на процедурах, и беспокоить его нельзя. Может быть, это то, что вам нужно? – С этими словами доктор протянул Игорь конверт. Игорь вскрыли и посмотрел внутрь. Три листа, на которых простым карандашом изображено лицо человека в разных ракурсах.

– Да, это все.

Игорь вышел из кабинета, не попрощавшись с доктором.

В своем офисе он повесил рисунки на пробочную доску и долго вглядывался в лицо Наркобарона. Саша очень подробно изобразил человека лет пятидесяти с крупным мясистым носом, курчавыми длинными волосами и круглыми глазами. На втором и третьем листах изображены это же лицо вид слева и справа. Справа у него был большой шрам от виска до подбородка, волнистой линией. Барон не носил усов или бороды, у него не было очков. Только серьга в левом ухе.

В конверте было еще письмо. Саша написал всего две строчки:

Игорь занес фоторобот в базу, составил рапорт и отправил в ФСБ. Все, выезд Наркобарону из России запрещен. В течение двух суток его добавят во все розыскные базы.

На следующее утро Игорю сообщили, что операция Саши Лаврова прошла успешно, начали процесс подготовки новых документов. Ему присвоили имя Дмитрия Грановского и состарили на один год. В отношении Наркобарона возбудили уголовное дело и одновременно объявили его в розыск, приостановив производство по уголовному делу до тех пор, пока не закроют розыскное. Игорь запросил все документы по делу из Иркутска, и через неделю его кабинет напоминал офис Шерлока Холмса – повсюду кипы бумаг, пришпиленных к доскам фотографий, бесконечные схемы и графики. Он работал практически круглосуточно, уезжая домой, только чтобы принять душ и сменить одежду. О нормальном сне Игорь и вовсе забыл.

За окном не прекращаясь лил дождь, из больницы приходили сообщения о состоянии здоровья Саши Лаврова. Он быстрыми темпами идет на поправку, увлекся музыкой. Психологи работают над программой его социальной реабилитации. День сменяла ночь и снова наступал день. Время утекало сквозь пальцы. Одно лишь не менялось. Игорь никак не мог забыть Марину, врача «Скорой помощи», которая тогда буквально спасла жизнь бомжу Валере и его жизнь. Эта женщина никак не давала ему покоя. Ее упертость и непослушание задели его за живое. Еще никто и никогда не смел ему перечить. Игорь вспомнил допрос Марины, который он организовал перед вылетом в Москву. Это был провал, но ему нужно было убедиться в том, что он ничего не упустил. Игорь ночами прокручивал в голове эту схему захвата заложников и пытался докопаться до истины: в какой момент он не придал значения интуиции? Ведь Игорь знал, что бесцельный террористический акт – это ширма, за которой прячется более серьезое преступление. Почему он не обратил на это внимание? Почему даже не подумал об этом?

Если бы можно было отмотать время назад, он поступил бы правильно: вышел бы из здания с заряженным тротилом бомжом и отдал бы приказ срочно выехать в особняк Лавровых группе спецзахвата. Потому что в эти самые минуты, когда все мобильные силы сконцентрировались на площадке возле отдела УВД, в особняке Лавровых в результате вооруженного нападения скрутили и похитили жену и дочь ныне покойного бывшего начальника госнаркоконтроля. Все просто, эта схема стара как мир, и о ней рассказывают в любом университете юристам на курсе оперативно-розыскной деятельности. Но никто не догадался, что Наркобарон использует эту схему. Ни опера, ни следователи, ни даже он, Игорь Романов, фээсбэшник. На недочеты других Игорю было плевать, но что он сам прошляпил такой трюк, простить себе не мог.

В Москве ему устроили разбор полетов, но тогда Игорю было плевать. Его достоинство было ущемлено, профессионализм поставлен под сомнение. И кем? Каким-то там необразованным, недалеким цыганом, возглавляющим шайку наркобарыг.

А во всем Игорь винил эту докторшу! Ну конечно, он был так поражен ее действиями и непокорностью, ее бесстрашием и решительностью, что совершенно не обратил внимания на то, что это все – классическая ловушка, выпустил из вида все, что должен был строго контролировать, и совершенно забыл о мерах предосторожности. Он подверг опасности не только ее саму, бедного бомжа, но десятки жизней, включая жизни Елены и Лизы Лавровых! И все из-за бабы!

Эта мысль настолько поразила Игоря, что он еще долго гонял ее туда-обратно. Он вызвал Марину и устроил допрос в своей манере. Так, как делал это всегда. И получил отпор и безоговорочное фиаско.

А ширма сработала. Взрыв прогремел именно тогда, когда Лавров-старший оказался около управления. Смертница взорвалась в толпе зевак, собравшихся у входа. Рвануло так, что все, кто находился в здании, оглохли. Когда они вышли из своего укрытия, которое все считали опасным местом, крыльцо и площадку перед управлением заливала кровь. А за городом, в особняке Лавровых, подручные Наркобарона уже совершили нападение на жену и дочь Лаврова-старшего.

И во всем виноват он, Игорь Романов.

Игорь снова вернулся мысленно к допросу Марины. Как же она была напугана в тот день. Когда Марину доставили на допрос на следующее утро после взрыва, Игорь решил не спешить и стал наблюдать за ней из соседней комнаты, отгороженной односторонним зеркалом. Для Игоря стало неожиданностью то, что она боится. Скоро, скоро он зайдет в кабинет и станет задавать ей неприятные вопросы, после которых она точно его возненавидит, а Игорь забудет о ней и спокойно вернется в Москву. Марина ждала, секретарь допроса тоже, а Игорь все медлил. Пусть поволнуется, думал он, пусть. Она должна быть полностью измотана и ждать возможности рассказать все, что только можно. Когда у нее в голове сложится идеальная картинка ее преступления, Игорь просто по зернам вытащит пазлы, из которых позже сложит обвинение.

Решив, что время настало, он вошел в комнату для допросов, молча и деловито сел напротив и спросил:

– Сколько вам заплатили?

Марина растерялась. Ее глаза округлились, брови поползли вверх, но потом она взяла себя в руки и прищурилась. Игорь с трудом выдержал этот взгляд. Марина думала, и он почти слышал, как у нее в голове щелкают механизмы, отмеряющие ленты информации, которые сканирует ее мозг. Наконец она улыбнулась, а потом засмеялась.

– Что смешного? – не понимая, спросил Игорь.

– Простите меня, – сквозь смех ответила Марина, – через минуту я возьму себя в руки, еще раз простите!

Из кармана форменной куртки она достала чистый хлопковый носовой платок и промокнула глаза. Через пару секунд женщина действительно взяла себя в руки, убрала платок и сказала:

– Давайте по порядку. Я не поняла вашего вопроса. И я не понимаю, почему вообще здесь нахожусь. Я не хочу отнимать у вас время, поэтому, пожалуйста, уточните свой вопрос.

– Сколько вам заплатили за то, чтобы вы отвлекали меня? – спросил Игорь.

Марина снова засмеялась:

– Простите, я сейчас успокоюсь, правда, простите!

Игорь держал себя в руках, но это давалось ему с трудом. У него на языке вертелось множество оскорбительных фраз и еще сотня-другая вполне нейтральных, но жутко обидных. Он решил приберечь их до тех пор, когда у Марины закончится бравада.

– Уф, кажется, я закончила, – сказала Марина.

Ей потребовалось еще несколько минут на то, чтобы снова промокнуть глаза, а потом она глубоко вздохнула и сказала:

– Насколько я понимаю, вы совершили ошибку, но никогда не признаете, что допустили ее по своей вине. С чего-то вы решили, что меня послали, чтобы я вас всячески отвлекла от дел государственной важности. Смею вас разочаровать, Игорь, я не получила за эту работу ни рубля, больше того, это не был даже мой рабочий день. Меня вызвал начальник в мой законный выходной, потому что в этот день было много вызовов и бригад «Скорой помощи» просто не хватало. Я попала в ваш участок совершенно случайно и не была заинтересована в том, чтобы отвлекать вас. Я выполняла свою работу. И выполнила ее отлично, с риском для жизни.